– Она всего добилась лишь благодаря собственной силе, – мягко ответил старик. – Вы даже представить себе не можете, благородный дон, насколько она сильна. А если и представите, то не поверите.
– Охотно поверю… – пробормотал Дигвил. – Но что же, выходит, Гниль стала теперь просто всеуничтожающей?
Латариус пожал плечами и потёр руки, видно, никак не мог согреться.
– Таковой она явила себя только здесь, в Долье. Прорывы после дольинского случались и у нас, и в Державе Навсинай, да что там Держава, вы сами, благородный дон, по вашим же словам, были свидетелем. Разве там это хоть в малейшей степени походило на случившееся здесь?
– Нет, – признал Дигвил. – Деревья остались стоять, как и стояли. Многоножки охотились за людьми.
– Именно. – Сухой палец некрополисца нацелился Дигвилу в грудь. – А здесь они, как изволите видеть, уничтожили всё подчистую. Сами погибли в неисчислимых множествах, но обрушили даже крепостные стены.
– А на другой берег Сиххота, что же, не стали перебираться?
– Попытались, – кивнул Латариус. – Однако у нас всё-таки есть чем их встретить. Не во всяком огне они горят, но есть такой, что совладает и с их панцирями. Правда, земля выгорает на рост человека и на ней потом ничего не растёт… – Он покачал головой. – А если в оставленной этим огнём яме соберётся, скажем, дождевая вода, она окажется смертельным ядом. Который потом растечётся по подземным жилам, отравляя всё вокруг… Тот случай, когда говорят, что лекарство злее болезни. Но, так или иначе, мы их остановили. На наш берег они так и не перебрались.
– Хвала Зверям за эти мелкие милости, – пробормотал Дигвил затверженное с детства, что он слыхал от няни и служанок, а не из уст почтенного фра.
– Мы проведём здесь ночь, – решил Латариус. – Устраивайтесь, благородный дон. На дворе слишком ветрено и холодно. – Некрополисец поднялся, отомкнул замок. Щёлкнули запоры, Мастер опустил себе узкую лежанку, бросил пару одеял.
– А ваши Гончие, досточтимый Мастер?
– Они сами о себе позаботятся, – отмахнулся старик. – Если будет нужно, придут сюда. Нет – останутся снаружи.
– В такой холод?
– Гончие умеют согревать себя куда лучше, чем мы, смиренные исследователи Смерти и того, что за ней, – ухмыльнулся Латариус. – Не волнуйтесь, благородный дон. Подумайте лучше, что вы станете делать в Меодоре.
– Как это «что»? – искать семью, почтенный Мастер.
– Да, это я слышал. Но как именно? Что вы скажете стражникам у ворот столицы его величества Семмера, короля Долье и Меодора, хотя вернее будет сказать – одного лишь Меодора?
– Долье не умерло, – упрямо помотал головой Дигвил. – Вы сами говорили, Мастер.
– Разумеется. По пока это именно так. Хотя да, в наших силах его воскресить. Но всё-таки, у вас есть план, мой благородный дон?
Дигвил промолчал.
– Разумеется, нет, – резюмировал Латариус. – Как это, простите, типично для благородного сословия. Меч наголо, вперёд, в бой, а там разберёмся.
– Простите, – холодная вежливость далась Дигвилу недёшево. – Мастер Латариус, боюсь, я не вполне понимаю вас. Я подданный короля Семмера. Наследник сенорства. Моё фамильное кольцо при мне. И я…
– И что вы скажете? – перебил его старик. – Что побывали в плену? Что все ваши товарищи по оружию зомбированы, а вы каким-то образом ускользнули? Что прошли насквозь весь Некрополис и очутились у магов Державы?
– Именно так и скажу, – пожал плечами Дигвил, слегка краснея. Уступать в этом споре ему очень не хотелось, хотя в логике Латариусу отказать было нельзя. – Во всяком случае, маги Навсиная мне поверили.
– И сколько они продержали вас под замком? – язвительно вопросил старик. – Сколько длилась их «проверка»? И это ведь чародеи Державы, лучшие из них! Боюсь, король Семмер прикажет тотчас препроводить вас в пыточную, где опытные, замечательные специалисты, заплечных дел мастера, выяснят у вас все подробности вашей измены, как то: за сколько вы продались отвратным и богомерзким некромансерам, какое задание получили от них – наверняка же убить нашего доброго короля, его величество Семмера Первого?
Дигвил промолчал. «Проклятый старик был совершенно прав. Гром и молния, почему я сам об этом не подумал?!»
– И дело ведь не в том, что кто-то усомнится в вашей личности, – усмехаясь, продолжал Латариус. – Как раз напротив. При дворе, разумеется, найдётся масса людей, знающих вас в лицо…
– Меня знает и сам король, – буркнул Дигвил, чтобы хоть что-нибудь сказать.
– Именно. Все знают, что вы – именно тот, за кого себя выдаёте. Благородный дон Дигвил Деррано, без вести пропавший много месяцев назад.
– Маги Державы обещали, что пошлют весть моим близким.
– Вы так твёрдо верите их обещаниям? А что, если нет, не послали? Что, если, – он ухмыльнулся, – запамятовали в силу большой занятости? Но даже если они это сделали, разве сие послужит полным и безоговорочным доказательством вашей невиновности? Маги могли и «отпустить» агента некромантов. С тем чтобы, например, бдительно следить за ним и через него доставлять в Некрополис ложные вести. Король же Семмер столь сложной игры может и не понять. Он весьма раздражителен, этот король. И скажу совершенно откровенно, любезный дон Дигвил, – големы Навсиная уже давно стоят его величеству поперёк горла. Все устали от бесконечной и бессмысленной войны. Навсинай словно притворяется, что воюет в полную силу. Испытывает новых големов, обучает молодых магов – самый жестокий и затратный метод, скажу я вам, но и самый действенный. Прошедшие его и впрямь… могут доставить неприятности. Однако его величеству все эти рассуждения, понятно, что мёртвому припарка… разумеется, не наша, не из Некрополиса. Чтобы насолить чародеям, Семмер вполне способен повесить или четвертовать любого, особенно когда есть такое прекрасное оправдание.
– Хорошо, – угрюмо кивнул Дигвил. – Если вам так будет приятнее, считайте, что вы меня убедили, Мастер. Что вы предлагаете?
– Поверните кольцо камнем внутрь. Наденьте простые доспехи, прикиньтесь наёмником. Их сейчас немало бродит по Меодору, причём из самых дальних краёв. Выговор, конечно, вас может выдать… ну да будем надеяться, что много времени вам на поиски не потребуется. Благородная донья Ютайла, скорее всего, именно в Меодоре. Она ж из Веркоора, верно?
– Вы прекрасно осведомлены, Мастер Латариус. Отдаю должное вашим лазутчикам. – Дигвил холодно поклонился.
– Благодарю. – Некрополисец ответил таким же поклоном. – Я всего лишь хотел сказать, что на месте Веркоора сейчас – груда развалин. Да чёрно-белый стяг северных варваров, свивших там гнездо этим летом. К нам они не суются, так что Гильдия не стала тратить силы и средства на то, чтобы их оттуда выбить. Отсюда легко заключить, что вашей почтенной супруге деться из Меодора некуда. Хотя у вашего уважаемого тестя, да продлятся его дни, если не ошибаюсь, есть родня в Доарне?
– Трудно найти хоть одно благородное семейство в Долье или Меодоре, у кого не нашлось бы родни в Доарне или Акседоре, – пожал плечами Дигвил. – Но едва ли Ютайла с детьми… рискнула бы отправиться сейчас так далеко. Нет, я начну с Меодора.
– Желаю в том деле всяческой удачи, – склонил голову Латариус. – Некрополис не нарушает обещаний. Найдите свою семью, и наша часть сделки будет исполнена. Приведите нас к «пожирателю Гнили», и мы будем в расчёте. Если, конечно, вы решительно отказываетесь обсуждать, гм, некоторые иные возможности, кои я имел честь изложить…
– Потом, всё потом, – поморщился Дигвил. – Сперва – моя семья.
– Вне всякого сомнения, благородный дон. Вне всякого сомнения.
Как Гончие провели эту ночь снаружи, под снегом и ветром, Дигвил так и не смог понять. Однако утром все пятеро воительниц встретили вылезших из тёплого дилижанса Дигвила и Латариуса бодрыми и подтянутыми. Тягуны были запряжены, зомби-прислужники, нечувствительные к холоду, стояли на запятках, двое кучеров-людей, скоротавших ночь в более похожем на ящик переднем отделении рыдвана, тоже были готовы.
Снег перестал, однако тучи так и не разошлись. Ветер умер под утро, и взорам Дигвила открылась белая ровная пустыня, слегка всхолм-лённая; но снег скрыл всё, за что мог бы зацепиться глаз. Белое море с застывшими волнами, и больше ничего. Ни птичьих, ни звериных следов вокруг, и сам воздух абсолютно, совершенно пуст. Нигде не видно и лесов; и почему, почему так холодно? Ведь до настоящей зимы ещё самое меньшее четыре седмицы…
Молодой рыцарь плотнее запахнулся в плащ, тяжёлый мех давил на плечи, словно плохо пригнанная, перегруженная броня. Казалось, с каждым выдохом тело покидает частица жизни.
Латариус тоже выглядел озабоченным. Вполголоса отдал какие-то приказания Гончим, двое из них кивнули, вскочили в сёдла своих гайто, покрытых лёгкими белоснежными попонами, и миг спустя скрылись в снежной пустыне.