— А где мы возьмем подходящих стариков и старушек? — озаботилась Лайма, радуясь, что так выгодно продала сегодня Медведя в аэропорту и на руках у нее целая куча свободных денег.
— Рынок пенсионных услуг необычайно широк, — заверил ее Корнеев. — Исполнителей можно поискать во дворах на скамейках.
— И вот еще что! — Лайма наставила на Корнеева указательный палец, невольно приковав его взгляд. — Нам нужны документы. Какие-нибудь крутые. Меня сегодня чуть не поймали в аэропорту с оружием и поддельными паспортами. Никто не застрахован от проверки. Зачем нам лишние проблемы?
— Я уже об этом думал. — Корнеев положил на колени ноутбук и откинул крышку. В глазах его сверкнул жадный огонь. Он был похож на курильщика, который с утра сидел на голодном пайке и наконец добрался до сигарет. Ноутбук призывно пиликнул, готовый поглотить Корнеева без остатка.
— Евгений, подожди! — потребовала Лайма. — Повремени. Мы ведь не договорили. У тебя есть идеи по поводу документов?
— Ну… — Тот завел глаза с видом дегустатора, положившего в рот нечто неопознанное. — Корочки нужны неслабые. Такие, чтобы менты отсыхали сразу.
— В ментах столько здорового цинизма, — засомневалась Лайма. — И никакого воображения. Даже не знаю, в каком обличье перед ними лучше всего предстать. Кем мы будем?
— Сотрудниками секретной военной лаборатории по изучению смертельно опасных вирусов, — предложил Корнеев.
— Нет, это слишком длинно. И с военными лучше не связываться. Давай выдумаем какое-нибудь ведомство, чтобы нас не приперли к стенке, если вдруг что. Вряд ли можно привлечь к ответственности человека, который представляется сотрудником несуществующей организации. Однако звучать это должно солидно, понимаешь? Что-нибудь такое, что сразу испугает и рядового гражданина, и чиновника. Допустим… Мэ-э-э… Федеральная служба интеллектуального надзора.
— Сокращенно получается ФСИН, — задумчиво сказал Корнеев. — Нет, это не катит. Пусть лучше будет Федеральная антитеррористическая служба безопасности. Если вдуматься, то глупо, а если не вдумываться — весьма внушительно. Сокращенно получается — ФАСБ. А произносится вообще волшебно — ФАэСБэ. Вот это звучит!
— Но если нас на этом повяжут…
— Шутишь! — Корнеев нетерпеливо погладил упругую клавиатуру ноутбука. Ему хотелось как можно скорее завершить разговор. — Тут логика простая. Если ты высокий чин и не знаешь о Федеральной антитеррористической службе безопасности, значит, тебя просто не посвятили. Ты не принадлежишь к кругу избранных. Ручаюсь, что никто и никогда не докопается до правды.
— А ты сможешь сделать подходящие удостоверения? — с надеждой спросила Лайма.
В сущности, она почти не сомневалась в успехе. Там, в виртуальном подпространстве, существовало некое информационное братство, к которому Корнеев, безусловно, принадлежал. Это братство было могущественным, словно тайный орден, и обладало неисчерпаемыми мозговыми ресурсами.
— Я — смогу, — самодовольно ответил он. — Только для этого мне нужно немного времени. А ты пока свари нам по чашке кофе. Пожалуйста.
Но до кухни Лайма не дошла — телефонный аппарат на журнальном столике внезапно вздрогнул и разразился рассерженными звонками. Оба с недоумением уставились на него. Аппарат был новенький, обтекаемо-белый, словно облизанное эскимо, и в запущенной комнате выглядел как предмет инопланетной техники. Кроме Медведя, номер телефона штаб-квартиры никто не знал, а Медведь должен был позвонить только вечером. Возможно, произошло нечто экстраординарное? Сандру Барр уже похитили?!
Лайма медленно потянулась к трубке — пальцы дрогнули. Ей не нравилось быть секретным агентом. Приходилось постоянно подбадривать и воодушевлять себя всякими патриотическими глупостями. Не то чтобы она боялась за свою шкуру, хотя порой ей и было до смерти страшно. Нет, пугала ответственность, которую на нее взваливали против воли. Вот, например, сейчас она отвечает за жизнь Сандры Барр. Лично отвечает, как командир группы специального назначения.
— Лайма? — услышала она сдавленное восклицание в трубке и одними губами пояснила для Корнеева: «Это Иван». — У меня тут ЧП!
Его голос был таким глухим, словно он залез с телефоном под одеяло. Глухим и испуганным.
— Докладывай.
Она привыкла пользоваться командирскими словечками, заметив, что ее подчиненные реагируют на это самым положительным образом. Она будто бы напоминала им о своем статусе. И все равно — то один, то другой бессознательно начинали ее опекать. Однако сейчас Медведю самому требовалась опека.
— Сандра кое-чего хочет от меня. — Он заговорил жалобно, как маленький мальчик, жалующийся маме на школьных приятелей. — Ведет себя совершенно беззастенчиво… Фергюссон спит, а она решила на ночь забрать меня к себе в номер. Что делать?
— Как что делать? — вознегодовала Лайма. — Ты окажешься наедине с самой сексапильной женщиной планеты! Начни с поцелуя в щечку.
— Но я так не могу, — возразил Медведь таким придушенным голосом, словно Сандра Барр уже разложила свой трофей на ковре и поставила на него ножку в золоченой туфле. — Мне нравятся застенчивые девушки, за которыми нужно долго ухаживать…
— Господи, — рассердилась Лайма. — Нашел время капризничать! Забудь о застенчивых девушках. С сегодняшнего дна тебе нравятся уверенные в себе киноактрисы.
— А вдруг у меня ничего не получится, и я опозорю родину?!
Лайма несколько секунд молчала, потом сказала:
— Закажи в номер водки. Грамм сто, чтобы не развезло. Вот увидишь, все будет тип-топ, Сандра сама обо всем позаботится.
В ответ Медведь провыл что-то по поводу того, что водку он уже пил, и невежливо отключился. Лайма положила трубку и подняла голову, но объяснять Корнееву ничего не пришлось — на диване сидела только его бренная оболочка, дух же, воспользовавшись моментом, улизнул в виртуальный мир. Экран ноутбука горел ровным голубым светом, ласкавшим благородное лицо Евгения. Кофе для него можно было не варить.
Лайма вздохнула и отправилась на кухню. Здесь было не так тоскливо, как в комнате, потому что она отдраила все рабочие поверхности и прикрыла особо страшные места салфетками. Прочищенная раковина, вся в прожилках длинных трещин, похожих на разветвляющиеся реки, послушно проглатывала пущенную воду. Проделав положенную процедуру приготовления кофе, Лайма водрузила турку на огонь и принялась напевать, постукивая ногой. На столе грудой лежали журналы с веером цветных закладок — статьи о Сандре Барр, вдумчиво прочитанные, с отчеркнутыми фломастером важными деталями.
Наполнив до краев чашку, Лайма устроилась на табурете и принялась рассеянно листать страницы, разглядывая цветные фотографии. Теперь, когда она увидела Сандру Барр живьем, делать это было по-новому интересно. Вот звезда выходит из лимузина, вот она получает главный приз кинофестиваля, вот она под руку с самым скандальным режиссером Голливуда, а здесь — в обнимку с Гектором Куком. Вот она раздает автографы после премьеры «Шоколадной девушки». Кажется, на ней даже те же самые солнечные очки, на которые Лайма обратила внимание сегодня в аэропорту.
Забавно, но у нее тоже есть автограф — закорючка, лично нарисованная знаменитостью на полупрозрачном листке, вырванном из блокнота. Если бы захотела, Лайма могла бы даже дотронуться до размятой массажистами, увлажненной косметологами, упругой, шелковистой, дорого пахнущей кожи. Некоторые люди спят и видят, как они прикоснутся к чему-нибудь подлинному. И ездят за этим на край земли — ощупать египетского Сфинкса, влезть на Эйфелеву башню, продавить пятками снежную шапку Джомолунгмы, потрогать Сандру Барр…
Снимок с раздачей автографов почему-то насторожил Лайму. Что-то в нем было не так. Она сняла журнал со стола и положила себе на колени. Долго и задумчиво смотрела на него, детом встала и сделала вид, что подписывает фотографию. Сверилась со снимком, чертыхнулась, бросила журная и принялась лихорадочно раскрывать одно красочное издание за другим, разыскивая похожие. Нашла четыре штуки. Сандра Барр в окружении поклонников — лица у всех дикие, головы всклокоченные, словно за место возле актрисы приходилось драться не на жизнь, а на смерть. Сандра Барр раздает автографы. Автографы! Вот где зарыта собака…
Ее догадка подтверждалась. Она была невероятной! Лайма катала ее на языке, боясь, что она сорвется с него раньше времени — недозрелая, кое-как сформулированная — и не будет принята всерьез. Прежде чем обрушивать ее на мужчин, нужно как следует подготовиться.
В комнате что-то стукнуло, и Лайма поспешила на шум. Корнеев добровольно возвратился в мир живой природы и уже зашнуровывал ботинки, которые бессознательно скинул во время погружения.
— Я вот подумал, — поделился он, стоя, подобно страусу, вниз головой, — что нам нужно для документов сфотографироваться в форме. Или хотя бы в фуражках. Чтобы произвести впечатление, надо добавить к внешнему виду что-нибудь особенное, какую-нибудь общую деталь, ловишь мою мысль?