- Леонид… - Ольга тоже поднялась, стоять и ей было сложно, поэтому она, покачиваясь, подошла к Штерну и облокотилась о его плечо. - Леонид, - заглянув в глаза гроссмейстеру, таинственно прошептала Ольга, - кажется, я поняла еще один принцип отбора, только… Только я сморю на вас… Смотрю, и знаете, вы такой… такой аристократичный, такой… А Демя… совершенно другой. Он получил приглашение в клуб после того, как совершил выпадающий из рамок морали публичный поступок.
- Что он сделал? - шепотом уточнил Штерн, с трудом удерживая равновесие и пытаясь удержать Ольгу, которая тоже равновесие держала с трудом. Главное было - не попасть с женой брата в резонанс, иначе падение неизбежно.
- Кинул в депутата Мариновского упаковку майонеза в эфире популярной программы.
- Как интересно, - хихикнул Штерн. - Я тоже всенепременно совершу аморальный поступок, и тогда меня всенепременно тоже примут в клуб «Флоризель».
Ольга тоже хихикнула, отлепилась от гроссмейстера, схватила со стола бутылку и сделала из горлышка пару глотков. Леонид забрал у жены брата бутылку и со словами: «Маму нужно слушаться» - тоже хлебнул из горлышка.
- Согласна, маму нужно слушаться, - икнула Ольга. - Какой вы славный, Ленечка! Вы позволите, я буду так вас называть?
- Да пожалуйста! Называйте. А я буду называть вас Олечкой, вы позволите?
- Позволяю. Называйте.
- Олечка, - пропел Леонид.
- Ленечка, - мурлыкнула Ольга.
- Олечка…
Наутро Ленечка понял, что совершил-таки выпадающий из рамок морали публичный поступок.
- Как ваша фамилия? Место жительства? Род занятий? - спросил расплывающийся перед глазами субъект с усами.
- Леонид Штерн, место проживания Лондон, международный мастер спорта по шахматам, - вяло сообщил гроссмейстер, чувствуя тупую боль в затылке и нестерпимую жажду.
- Неужто тот самый шахматист? - усатый подался грудью вперед и присвистнул.
- Тот самый, воды дайте, пожалуйста, - попросил Штерн.
- А что, когда вы ночью в фонтане в Александровском саду голышом с девицей фривольного поведения купались, воды вам недостаточно было? - усмехнулся усатый. В ответ Леонид Штерн промычал что-то нечленораздельное и обхватил голову руками.
- Ладно, из любви к шахматам прощаю. Сознаюсь, узнал я вас сразу, все матчи и турниры с вашим участием смотрю, - поставив перед Штерном стакан, сказал усатый. - К счастью, информация о вас не попала в прессу. Езжайте в отель, отсыпайтесь и больше так не делайте. Вот ваши часы, деньги, мобильный телефон, очки и документы. Все в целости и сохранности. Проверьте.
- Я вам верю. А где девица? - жадно хлебнув водички, с ужасом спросил Леонид, надел очки и с радостью отметил, что предметы интерьера и человек, сидящий напротив, приобрели четкие контуры.
- Девица смоталась, - усмехнулся человек в форме, лицо у него было простоватое и несимпатичное, но добродушное. - Надеюсь, она деньги свои хоть отработала?
- Отработала, - вздохнул Штерн. - Большое вам спасибо. А вы уверены, что информация о моем поступке не попадет в прессу?
- Уверен, я вам обещаю.
- А может быть, все-таки попадет? - с надеждой спросил гроссмейстер.
- Ни при каких обстоятельствах, - заверил его страж порядка. - Автограф на протоколе поставьте. Вот здесь, - попросил он и придвинул к Леониду какую-то бумагу. Штерн пробежал глазами текст, где в подробностях было описано его ночное приключение, и вздохнул еще раз. - Лейтенант Пушкин я, так и напишите, пожалуйста: лейтенанту Пушкину. Не волнуйтесь, бумагу я никуда подшивать не буду. Для себя оставлю, как память.
Штерн подписал на память Пушкину протокол и подумал, что пора заняться памятью собственной, потому что последнее, о чем он смутно помнил, - это как он чмокнул жену брата по-братски в лоб. Удивительно, что сделал с его феноменальной памятью, о которой ходили легенды, армянский коньяк!
Не успел он выйти из дверей гостеприимного отделения милиции, как телефон в его кармане завибрировал.
- Леонид, здравствуйте! - прочирикал кто-то в трубке. - Это Мэрилин Коновалова вас беспокоит.
- Что вам нужно? - рявкнул он. Некоторое время в трубке стояла тишина.
- Как что? Интервью, - растерянно объяснила журналистка. - Вы же ночью мне звонили, просили немедленно приехать в Александровский сад. Но я не смогла дозвониться до оператора, он телефон на ночь отключил. Поэтому решила позвонить вам с утра. Или это были не вы? - Леонид молчал, усиленно напрягая мозг. Его феноменальная память медленно восстанавливалась. - Простите, вероятно, кто-то меня разыграл, - расстроилась журналистка, не выдержав его молчания. - Ну, Чижиков - урод! Сволочь! Тупица! Убью его!
- Не нужно никого убивать, Мэрилин. Это я вам звонил. Простите, что побеспокоил в столь позднее время. Если вы не передумали со мной побеседовать, жду вас у себя в номере… - Леонид взглянул на часы, прикидывая в уме, сколько времени ему потребуется, чтобы прийти в себя и подготовиться - на часах было только восемь утра. - Ближе к вечеру подъезжайте, часам к семи, - сказал он и отсоединился.
Телефон снова ожил. Леонид раздраженно поднес трубку к уху.
- Ленечка, с вами все в порядке?
- Да, Олечка, со мной все хорошо, - улыбнулся гроссмейстер.
- Я так волновалась! Собиралась сейчас ехать вытаскивать вас из обезьянника.
- Из обезьянника?! Я что, прошлой ночью еще и в зоопарке что-то натворил?! - потрясенно спросил Штерн.
- Это камера предварительного заключения так называется, - Ольга расхохоталась, но тут же в трубке послышались ее стоны. Похоже, голова у нее болела так же сильно.
- Вы, Оля, пожалуйста, больше не пугайте меня так, - усмехнулся Леонид. - Одно дело - купаться голым в фонтане с девицей фривольного поведения, другое - провести ночь в обществе обезьян.