Джека разбудил шум в комнате. Сперва он не сообразил, что происходит, но тело действовало и само собой, без вмешательства сонного разума: рука полезла под подушку, пальцы сомкнулись на привычной рукояти. Окончательно проснулся Джек с ножом в руке и стоя в темном углу. Из окна падал серебристый свет, где-то вдалеке наигрывали музыканты. И кто-то невидимый скребся в камине. Сейчас тепло, и камин не растопили, а дрова были сложены аккуратной горкой рядом.
Джек осторожно высунулся из угла и бросил взгляд за окно — на улице все спокойно, горят фонари в стеклянных плафонах. Надо же, не разбил их никто… а скрежет не стихал, наоборот — звуки приближались. Джек подкрался к камину и замер, занеся клинок. Показалась голова — злодей на четвереньках выбирался в комнату. По длинным волосам Джек понял, что это женщина и не стал бить. Он склонился над пришелицей и осторожно приставил незнакомке лезвие к горлу. Та тихо пискнула и замерла. Потом неуверенно позвала:
— Кайалон?
Джек молчал. Его пленница, должно быть, разглядела обстановку в комнате, не узнала и поняла, что влезла не туда.
— Я не воровка, — прошептала она. — Мне нужен Кайалон. Это ведь его дом? На Цветочной улице?
Голос эльфийки показался Джеку знакомым. Откуда бы? Он здесь никого не знает.
— Нет, это не Цветочная улица. Ты в гостинице «Клевер», а я постоялец.
Эльфийка медленно повернула голову и посмотрела на Джека. Двигалась она очень осторожно, потому что нож Джека прижимался к горлу, а другой рукой он сгреб ее воротник и не позволял отстраниться.
— Человек? А я тебя видела сегодня! Ты ужинал в заведении отца.
И эльфийка разрыдалась, совершенно огорошив Джека.
— Отца убили, — хлюпая носом, шептала она, — Гвизо требовал денег, хотел все больше и больше, отец сперва платил, а сегодня сказал, что не может больше работать в убыток, и Гвизо убил, зарезал…
Растерявшийся Джек опустил оружие.
— Кто такой Гвизо?
— Разбойник. Самый страшный злодей Гауллина. Все ему платят, только Кайалон не боится. Он, и те, кто с ним. Я сбежала и хотела пробраться к Кайалону. Но перепутала тайные ходы в подземном лабиринте. Я такая дура…
Эльфийка уселась на пол и зарыдала взахлеб. А Джек узнал ее — та самая, что распевала на подиуме в кабаке. Убили отца, значит… Ночью все эльфы серы… Вот оно — теперь Джек чувствовал себя почти как дома. Эти лицемеры днем притворяются благостными тихонями, а ночью показывают свой истинный нрав.
— Вставай, — велел он девушке, — и отряхни юбку, вон как вымазалась. Сколько тебе лет?
— Ше-шестнадцать… — с запинкой выговорила незваная гостья.
По меркам эльфов — сущее дитя.
— Вот что, — Джек выпятил грудь, — я сведу тебя на Цветочную улицу к этому, как его…
— Кайалону? — эльфийка утерла слезы и уставилась на Джека. — Вы такой добрый! И храбрый!
Потом она потупилась и снова шмыгнула носом:
— Только я дорогу не сыщу… под землей… И так уже плутала, плутала…
— Выведешь меня на поверхность, пойдем по улице, — решил четвертый секретарь.
— Но там эльфы Гвизо, да и сам он, конечно, ищет меня. Вы не боитесь?
Джек поскреб ножом щеку… и буркнул:
— Погоди, я только оденусь.
Он лишь теперь сообразил, что стоит перед девушкой в исподнем.
Тайный ход вел из камина куда-то вниз, в темноту. Джек ничего не видел, однако спускаться оказалось удобно — в кирпичную стену были вмурованы широкие металлические скобы. Внизу девушка раздула свечу, и ее спутник огляделся. Они стояли в сводчатой галерее, стены из кирпича, сухо, пол ровный.
— Что это за подвал? — спросил Джек. — Да! А как тебя зовут?
— Аллика, — девушка шмыгнула носом. — Про подвалы я мало знаю, я ведь родилась после того, как их проложили.
Конечно! Эльфы долгожители и привыкли помнить о том, что было на их веку, а этот ребенок родился после того, как между королевством и страной эльфов установился мир. Случилось это почти сорок лет назад, еще до рождения Джека. Он пошел за светом в руке Аллики, вглядываясь в темные провалы поперечных коридоров, то и дело встречающиеся по пути.
— Выводи наверх, — велел Джек, — а то опять заплутаешь.
Эльфийка послушно закивала, и вскоре указала скобы, уводящие в проем наверху:
— Здесь мы выйдем в Помойный переулок. Очень плохое место. Можно пройти дальше, но…
— Посвети-ка! — Джек решительно взялся за скобы и стал взбираться к потолку.
Нащупал люк над собой, поднял, отвалил крышку. Сверху пахнуло гнилью, и этот запах придал Джеку уверенности. Будто родной стороной повеяло…
Помойный переулок вполне соответствовал своему названию — ничего общего с чистыми светлыми улицами, которые так смутили Джека днем. Неопрятные груды хлама, всевозможный мусор, где-то поблизости журчит вода. И вонь! Джек помог выбраться спутнице и спросил:
— Как отсюда пройти к твоему Кайалону?
— Вон туда, — указала направление эльфийка.
— Держись позади, но не отставай.
Джек чуял, что путешествие не будет гладким, и предчувствия не обманули бывшего браконьера. От темной стены отделились две долговязые тени и зашагали навстречу.
— Постой-ка, путник, — мелодичным, как у всех эльфов, голосом приказал один из встречных, — я тебя не знаю. Мы здесь чужих не любим.
— Это же Аллика! — перебил приятеля второй. — Ее ищет сам Гвизо! Он нам заплатит!
— А с ней человек… — удивленно заявил первый. — Слышишь, человек, мы не любим таких, как ты. Обычно ваш брат не выбирается из этого квартала живым, но нынче тебе повезло. Можешь проваливать, а Аллика уйдет с нами…
Пока эльфы говорили, Джек медленно шел к ним. Девушка послушно семенила следом. Джек отлично знал повадки шпаны, пусть это даже эльфы, а не люди. Манера та же самая — будут долго запугивать, показывать собственную крутизну, а до ножей дело дойдет не сразу. Поэтому и бить нужно первым.
— Ладно, — перебил он эльфов, — можете забирать эту пигалицу. Не будь вас двое против одного, я бы…
Эльфы решили, что он поддерживает игру в крутых парней и, прежде чем отдать им девушку, наговорит достаточно, чтобы не потерять лицо. По уличным понятиям так полагалось. Но Джек больше ничего не сказал — он уже достаточно сблизился с противником. Первого он ударил тяжелым сапогом в пах, эльф хрюкнул и согнулся. Джек толкнул его на приятеля и прыгнул следом. Все трое повалились на грязную мостовую, Джек оказался сверху. Несколько полновесных ударов рукоятью ножа, и обитатели Помойного переулка затихли.
— Спасибо вам, Джек, — тихо произнесла эльфийка. — Я уж было решила, что вы и впрямь собираетесь меня отдать этим… этим…
Джек осторожно погладил хрупкое плечо. Ему было непривычно неловко.
— Нам туда, — показала Аллика. — Недалеко.
Когда они свернули за угол, показалась громада Хрустального Дворца. Тысяча его окон изливала на город потоки света, но Джек уже знал, что это лишь видимость, коварный эльфийский обман. Настоящий Гауллин ничуть не отличается от любого города королевства. И эльфы — совсем как люди, только притворяются другими, особенно днем. А ночью они серы.
Еще несколько десятков шагов, и эльфийка остановилась перед двухэтажным зданием. Постучала, и, к удивлению Джека, дверь распахнулась от этого прикосновения. Спутница была удивлена не меньше.
— Не заперто… — пролепетала она.
— Ты уверена, что хочешь туда? — осведомился Джек.
Эльфийка пожала тощими плечами:
— Мне больше некуда идти. А к Кайалону даже сам Гвизо не решится залезть. Раньше не решался. Я пойду. Джек… прежде чем мы расстанемся, я хочу сказать, что ты самый замечательный из…
— Погоди, — оборвал эльфийку Джонсон. — Я с тобой. Хочу убедиться, что все нормально.
Они вошли в темную прихожую.
— Свет на лестнице, — сказал эльфийка. — Кайалон на втором этаже.
Она побежала вперед, легкая, словно пушинка, а под сапогами Джека ступени поскрипывали, как будто протестовали, что по ним поднимается человек.
Свет горел в комнате, к которой вел короткий коридор. Джек заглянул и увидел эльфа, сидящего за столом спиной к входу. Аллика прошла мимо провожатого и остановилась позади хозяина дома.
— Кайалон, — позвала она. — Это я, Аллика. Ты говорил отцу, что можешь помочь… но…
Эльф обернулся, и Аллика ахнула. Она ничего не стала говорить, да Джеку и не нужны были объяснения — он уже понял, что перед ним не Кайалон, благородный заступник обиженных, — уж больно злобным взглядом смерил их с Алликой этот эльф. Лицо, рассеченное надвое уродливым багровым шрамом, растянулось в улыбке.
— Золотой голосок, — прошипел он, — я так и знал, что встречу тебя здесь.
Дверь за спиной Джека захлопнулась, а ведь он был готов поклясться, что не слышит ни звука за спиной! Подкрались, нелюди, да как бесшумно! Но здесь, в комнате, они с Гвизо были один на один, и Джек вытащил свой здоровенный клинок. Гвизо не стал устраивать перебранку, как те двое из Помойного переулка. Он, как и Джек, предпочитал словам действия.