Эта встреча не входила не входила в планы Дронго. Он не хотел, чтобы сплетни о его появлении в институте помешали негласному расследованию.
И уж тем более в его планы не входила встреча с г полковником Левитиным. Но ничего уже нельзя было исправить. Полковник увидел, как он выходил из комнаты, где было совершено убийство, и сразу все понял.
— Зачем вы здесь? — неприязненно спросил Левитин. — Я считал, что у вас несколько другая специфика. Вы привыкли спасать мир. Какое вам дело до обычного психопата? — Он явно издевался.
— Если я скажу, что зашел сюда погулять, вы же не поверите? — спросил в своей обычной ироничной манере Дронго.
— Погулять, — передразнил его полковник. — А вы, Михаил Михайлович, очевидно, забыли, что у вас режимный институт и сюда нельзя пускать посторонних без разрешения. Или вы решили, что этот человек сумеет сделать то, чего не могут сделать наши сотрудники? Кто ему разрешил войти? У него нет допуска на подобные объекты.
— У него есть разрешение, — мрачно констатировал Сыркин.
— Кем подписанное? Вами? Решили вспомнить свою молодость, поиграть в детективы?
— Директором, — ответил Михаил Михайлович, закрыв наконец дверь. — И не стоит говорить со Мной в таком тоне. Когда я получил полковника, вы были еще лейтенантом. Поэтому оставьте свой тон.
— Я вам ничего еще не сказал, — разозлился Левитин. Один из его сотрудников стоял рядом, и вся ситуация была ему особенно неприятна. — Я лишь собираюсь сказать все, что думаю. И насчет разрешения для этого господина. И насчет его пребывания в этом месте. Комнату, где произошло убийство, показывали ему именно вы, Михаил Михайлович.
— А я не знал, что ее нельзя никому показывать. — Сыркина уже трудно было остановить. Он, очевидно, долго разогревался и так же долго остывал. — Вы сами сказали, что эта комната вам уже не нужна. Сказали еще месяц назад, разрешив использовать ее как склад.
— Хорошо, — примирительно сказал Левитин, — не будем спорить. — Выведите этого человека отсюда. Мы потом продолжим разговор.
— У меня разрешение до трех часов дня. Если хотите, я его вам покажу, полковник, — вставил Дронго. — А как вы здесь оказались? Так уж случайно? Или вы приехали сюда с определенной у целью?
— На что вы намекаете?
— Режимный институт, — вздохнул Дронго. — Вам небось успели сообщить, что на территории института появился неизвестный. К хорошему быстро привыкаешь, полковник. Я как-то за эти несколько лет успел отвыкнуть от атмосферы повального стукачества, которую насаждали типы вроде вас. Но, очевидно, на секретных объектах количество сексотов все еще превышает допустимую для приличных учреждений норму. Разве не так?
— Я не хочу с вами дискутировать на эту тему, — поморщился полковник, поворачиваясь к выходу. — До свидания, Дронго. И не нужно вам больше здесь появляться. Это нервирует людей. Вы сами должны все понимать.
Когда он со своим сотрудником вышел из коридора, Дронго взглянул на Михаила Михайловича.
— А вы смелый человек, — улыбнулся он.
— Да я с испугу такой, — отмахнулся Сыркин. — Я просто испугался. Формально он прав. Посторонним на территорию института нельзя входить.
— Чувствую, что мой разговор с Мастуковым сегодня может сорваться. Да и у вас с Сергеем Алексеевичем будут крупные неприятности. Кажется, мне лучше покинуть территорию института.
— Вы отказываетесь от расследования? — удивился Михаил Михайлович.
— Конечно, нет. Я уйду только после того, как поговорю с Архиповым. Иначе будет просто некрасиво, что я вас бросил. А порядочные люди так не поступают.
— Вы хотите пойти прямо сейчас? — уточнил Сыркин.
— Я думаю, через несколько минут. Нужно дать возможность Левитину высказать все, что он обо мне думает. И дать возможность Сергею Алексеевичу самому принять решение. А уже потом войдем в кабинет, когда он окончательно определится.
— Вы мне начинаете нравиться, — засмеялся Михаил Михайлович, — идемте ко мне в кабинет. Мы сможем пересидеть там несколько минут, пока Левитин будет извергать свое негодование. Признаюсь, его многие не любят в нашем институте. Он слишком правильный, слишком желчный, короче — слишком неприятный тип.
Они вышли из здания. Рядом с Левитиным стоял один из сотрудников. Тот самый, который сопровождал его и раньше. Для следователя у него были слишком невыразительные глаза и грубые черты лица.
— Я вас провожу, — уверенно сказал он. Михаил Михайлович тяжело вздохнул, растерянно оборачиваясь к Дронго.
— Конечно, — вдруг быстро нашелся Дронго, — только мне нужно отметить мой пропуск у Архипова. Он мне подписывал разрешение. Вот сейчас отмечу пропуск и вернусь обратно.
Сотрудник ФСБ кивнул, Дронго свернул к основному зданию. Михаил Михайлович поспешил следом.
— Быстро вы сориентировались, — восхищенно заметил Сыркин.
— Боюсь, что нам нужно идти сразу к Архипову, — отозвался Дронго. — Судя по всему, мое появление здесь очень обидело Левитина.
— Да, — согласился Михаил Михайлович, — он, по-моему, очень разозлился. Что у вас с ним раньше было?
— Ничего. Если не считать того факта, что я сумел раскрыть преступление раньше целой группы сотрудников, одним из которых был сам Левитин. Вот с тех пор он меня и недолюбливает.
Они вошли в основное здание, снова поднялись на четвертый этаж и прошли к приемной.
— Он вас ждет, — сразу сказала секретарь, едва они появились в приемной.
Сыркин шумно вздохнул и твердо зашагал к двери. Дронго последовал за ним. В кабинете сидел явно расстроенный Архипов. За столом восседал раскрасневшийся Левитин и еще один незнакомый Дронго мужчина лет сорока. Когда они вошли, тот с любопытством уставился на Дронго, но не произнес ни слова.
— Вы еще не покинули территорию института? — разозлился Левитин. — Я же вам объяснил, что это режимное предприятие.
— Послушайте, полковник, — строго сказал Дронго, усаживаясь за столом напротив, — я нахожусь здесь по просьбе моих знакомых. И на вполне законных основаниях. В институтские тайны я вмешиваться не собираюсь. Насколько я помню, совсем недавно мне доверяли в вашем ведомстве куда большие тайны. Неужели вы хотите, чтобы я позвонил прямо отсюда вашему руководству?
— Вы мне еще угрожаете? — вспыхнул Левитин.
— Он прав, — мягко, но твердо сказал Архипов, — это я попросил его приехать. Мне казалось, что нам необходим свежий взгляд. Я думаю, что ничего страшного не произошло.
— У вас опять появились эти журналы, — напомнил Левитин, — а вы говорите, что ничего страшного не случилось.
— Именно поэтому я и попросил приехать нашего гостя. Вы ведь уверены в виновности нашего охранника.
— Бывшего охранника, — напомнил Левитин. — Я думаю, следователь подтвердил, что обвинение почти сформулировано, и мы скоро передадим дело в суд.
Незнакомец, оказавшийся следователем прокуратуры, молчал. Он смотрел на Дронго. Было видно, что тот ему интересен. Но пока он хранил молчание.
— Вот видите, — сказал Архипов, — вы все — таки упорно верите в виновность нашего охранника. А я не могу поверить, что этот молодой человек способен на такое страшное преступление.
— Значит, это сделал кто-то из ваших сотрудников? — задел больное место директора Левитин.
— Не знаю, — растерялся Архипов, — я не знаю.
У Левитина была маленькая голова, явно не пропорциональная его развитому торсу. Прилизанные волосы почему-то вызывали чувство гадливости. Следователь, несмотря на сравнительно молодой возраст, ему было не больше тридцати пяти, уже начал лысеть, зачесывая остатки шевелюры назад, при этом его седые виски особенно бросались в глаза. Обычно они с Левитиным появлялись в институте в штатском, но следователь был всегда одет в немного старомодный двубортный черный костюм, а полковник — в модный серый, с тремя пуговицами.
— Ну вот видите, — торжествующе заметил полковник, — вы сами ни в чем не убеждены, а пытаетесь доказать нам, что арестованный Мовчан не виноват. Вы ведь не знаете всех обстоятельств дела. И тем более не стоило вызывать эксперта. Времена добровольных сыщиков давно прошли. Шерлок Холмс был хорош для девятнадцатого века. Сейчас конец двадцатого, и частные детективы, даже очень гениальные, — ядовито добавил он, — мало что могут.
— Тогда вам тем более нечего опасаться, — вставил Дронго. — Или вы боитесь, полковник, что я снова вас обойду?
Левитин нахмурился, но не стал возражать.
Следователь неожиданно решил вмешаться.
— Нет, — сказал он, — лично я не боюсь. Полковник обернулся, собираясь что-то возразить, но почему-то передумал. Архипов облегченно вздохнул:
— Значит, возражений нет, — сказал он, — и наш гость может остаться.
— Но он не сможет ходить по территории института, — напомнил Левитин, — это запрещено.