Странно, но он будто уже знал судьбу каждого из ушедших. Но это знание ему не нужно… Прислонился спиной к прохладной стене переборки, как-то сразу полегчало, а медальоны, словно почувствовав нечто, ведомое лишь им, стали чуть теплее. Перед закрытыми глазами Ивана появился свет, в ушах зазвучали голоса, говорящие на непонятном языке. Но тогда откуда непонятное ощущение узнавания? Словно когда-то где-то он уже слышал эту речь… И голоса почему-то смутно знакомы… Нет! Пора возвращаться в каюту. Правда, сначала стоит обойти корабль. Пусть на Кристофера можно положиться, как на самого себя, но все-таки взгляд у хозяина другой. На что чужой не обратит внимания, командир заметит.
Де Берг медленно шел по отсекам, держа в руке планшет и фиксируя замечания. Члены экипажа и вахтенные отдавали честь, барон машинально отвечал, иногда даже выслушивал вопросы и давал на них ответы. Но все это происходило как бы помимо него. Небольшая раковина в пятом трубопроводе. При ударе может лопнуть… Плохо протянуты болты диафрагмы аварийного выхода… Излом световода датчика дозатора рабочего вещества. На работоспособность устройства особо не влияет, но лучше исправить… Задержка исполнения системы на две десятых миллисекунды… Ерунда. А вот это уже серьезно – шпилька второго элеватора главного калибра держится на соплях. Пять-шесть снарядов на подаче – и обрыв неизбежен. И неплохо бы провести профилактику третьей турели противоракетных орудий. Смазка уже старовата. А вакуум здорово влияет на вязкость. Чревато, черт побери!..
– Папа!
По лестнице навстречу ссыпались дети. Оба перепачканные в оружейном масле, но довольные. Оба сразу прилипли к Ивану, обхватив его с обеих сторон. Он словно очнулся от транса, присел на корточки, прижал детей к себе, взглянул на одного, на другую:
– Ну, как вы? Завтракали? Обедали?
– Уже давно, дядя.
– Почему давно? Вроде же недавно встали?
– Пап! Ты совсем заработался – скоро ужин!
– Да?..
Де Берг взглянул на таймер наручного коммуникатора и раскрыл рот от изумления: по стандартным двадцатичетырехчасовым суткам, принятым на кораблях Марлитании, близилось девятнадцать часов!
– Ничего себе… А что это вы такие чумазые оба? Чем занимались?
Вредина опустила глаза, а Михаил, наоборот, просиял:
– Мы ходили в арсенал, и дядя кладовщик показывал нам оружие. Потом мы помогли ему почистить несколько больших бластеров.
– Молодцы! Только вот…
Почувствовав в голосе отца легкое недовольство, Миша шагнул назад, разжав объятия. А девочка опасливо покосилась на мальчика и тоже попыталась отойти от мужчины, но Иван удержал ее:
– Погоди, подруга. И ты, Миша, послушай. Сейчас мы не можем ни выйти из корабля, ни съездить в город. Никто нам ничего не продаст. Чтобы не получить неприятностей. А у тебя, малышка, всего одно платье, которое ты уже изгваздала за сутки до неузнаваемости.
– Дядя, не ругайтесь, пожалуйста! – протянула девочка виновато. – Просто у вас все так интересно…
Иван улыбнулся:
– Понимаю. Новое место, новые люди… Но дело в том, что мы сможем купить тебе новую одежду не раньше, чем через два дня. А ты же не можешь ходить по крейсеру в таком грязном платье? Что о нас подумают?
Девочка опустила глаза и покраснела:
– Я постираю. Сама.
– Ладно. Но такими темпами… – Он не успел закончить фразу. Вредина уткнулась ему в плечо и тихо прошептала:
– Дяденька, вы хороший. Я не хочу вас огорчать. Я больше не буду…
– Ладно. Только не плачь. Купим тебе много платьев. Как только решатся некоторые проблемы и сможем выезжать в город.
Девочка засопела:
– Платье не хочу. Хочу такую же одежду, как у него.
Махнула рукой на Мишу, одетого в маленькую копию отцовского комбинезона военного образца. Барон проследил за ее жестом и… перехватил удивленный взгляд сына. Тот из деликатности еле сдерживался, чтобы опять не подойти к родителю.
– Чего, сын?
– Папа, а ты откуда знаешь, что все закончится через два дня?
– Ну… Просто у меня такое ощущение, что все решится сегодня.
– Хорошо бы, пап. Хочется погулять по улице, а нельзя…
Иван выпрямился, и оба ребенка ухватились за его ноги. Он погладил их по головам, предложил:
– Ну что, пошли умываться и ужинать?
Те дружно крикнули:
– Да!..
Умывались ребятишки долго, но зато тщательно. Во всяком случае, взгляд де Берга, не особо придирчивый, не обнаружил ничего предосудительного. Выйдя из душевой комнаты, дети приблизились к столу и показали чисто вымытые ладошки.
– Все. Присаживайтесь, и вперед!
Ребята дружно заработали ложками, жмурясь и причмокивая от удовольствия. Иван смотрел на рыжеволосую девочку и думал, кем она станет? Ведь ему, в сущности, абсолютно ничего про нее не известно, кроме короткой записи в свидетельстве о продаже, найденном в мешке с деньгами. Настоящее имя. Возраст. И – все. Ни имен родителей. Ни откуда родом. Ни даже национальности. Внешне – либо чуканка, либо тайхотсу. Но гарантированно не марлитанка, не сканда и не геременка. Тем более монсерратка. По типу лица не проходит. Да и на универсальном языке говорит без всякого акцента. И скорее всего, он родной для нее и есть…
– Врединка, а ты давно здесь? На планете?
Девочка на секунду оторвалась от еды:
– Не помню, дядя. Кажется, я жила здесь всегда…
– А маму помнишь?
Теперь она даже положила ложку. Потом снова взяла и как-то грустно, словно разом угаснув, ответила:
– Простите меня, дядя… Я забыла, кто такая на самом деле…
И сжалась, словно ожидая удара или ругани. Иван пододвинулся ближе, погладил съежившуюся девочку по голове: