— Таня, чей это мальчик? — тихо спросила у неё мама, а она лишь поцеловала её в щёку и шепнула:
— Мам, я тебе чуть позже расскажу.
Татьяна с самого начала немного беспокоилась по поводу того, как родители отреагируют на такой сюрприз, но Артём в момент их очаровал. А уж когда увидел миску с пирогами, издал такой довольный вопль, что Тамара Михайловна едва не расплакалась от умиления и жалости к несчастному ребятёнку, который явно не доедает.
— Артём, — решила пристыдить его Татьяна, — что о тебе люди подумают? Ты хотя бы с набитым ртом не говори!
— Оставь его в покое, — махнул отец рукой. — Том, а ты ему молока ещё налей!
Ребёнок жевал с самым довольным видом, мотал ногой и поглядывал на всех с улыбкой. А потом вдруг посмотрел на Таню и пожаловался:
— А ты не хотела мне яблочный пирог печь! — это было сказано таким тоном, что поневоле становилось стыдно. Таня посмотрела на родителей, которые смотрели на неё укоряюще, и слегка возмутилась:
— Я плохо пеку пироги. Мама, ты же знаешь! А ты прекрати на меня жаловаться!
— Откуда у тебя ребёнок? — поинтересовался Николай Сергеевич, когда Артём поел и пошёл осматривать квартиру.
Таня замялась. Глаза к потолку подняла, потом в окно посмотрела, но тянуть дальше было невозможно, и она призналась:
— Это Ромкин сын…
— Какого Ромки? — не понял отец, а мать сразу повернулась к ней и изумлённо посмотрела.
— Что? Таня, ты серьёзно?
Она кивнула, старательно избегая взгляда матери.
— Кто-нибудь мне объяснит, что происходит? — возвысил голос Николай Сергеевич, переводя взгляд с жены на дочь. — Я хочу знать! Я имею право!
— Коля, успокойся, — попросила Тамара Михайловна. — Мы говорим про Баринова. Романа Баринова. Ты его помнишь? Таня работала…
— Я помню, — нетерпеливо оборвал жену Самойлов, и перевёл взгляд на дочь. — Это серьёзно? Это его сын?
Та покаянно кивнула, но тут же бросилась на свою защиту.
— А в чём дело? Теперь это уже не ребёнок?
— Что ты говоришь глупости? — разозлился Николай Сергеевич. — Просто я хочу знать, где ты его взяла?
— Папа, он не чемодан! И я его не брала… я с ним сижу. Временно! — быстро добавила она, пугаясь изумленных и непонимающих взглядов родителей.
— В смысле сидишь?
Таня развела руками.
— У них няня заболела, а Роме некогда. Он не может сидеть дома, ему работать надо, вот и…
— Сумасшедший дом, — пожаловалась Тамара Михайловна.
А Николай Сергеевич логично поинтересовался:
— А мать его где?
— Да нет у него матери, — тихо проговорила Таня. — В этом то и проблема.
Родители переглянулись и больше ничего спрашивать не стали, но Татьяна знала, что это лишь временное отступление. Весь основной допрос ещё впереди, в этом она была уверена. Стоило только на отца посмотреть, увидеть его нахмуренные брови, чтобы это понять.
— А чего это у тебя лоб-то заклеен? — поинтересовался Николай Сергеевич у Артёма, когда тот вернулся на кухню. Есть ребёнок уже не мог, сидел, облокотившись на стол, и с удовольствием разглядывал большую тарелку посреди стола, полную румяных пирогов.
— А я с Филиновым подрался, — спокойно сообщил он. — А Таня меня потом в больницу водила. Но больно почти не было, только страшно… чуть-чуть.
— Ух ты, — покачал головой Самойлов. — Значит, это у тебя медаль за боевые заслуги?
— Какая медаль?
— Такая. За битву под Москвой.
Пока отец общался с Артёмом, Таня увлекла мать в свою комнату. Закрыла дверь и, вздохнув, присела на диван.
Тамара Михайловна села рядом и покосилась на дочь.
— Ну что? Что случилось?
Татьяна грустно улыбнулась и закрыла лицо руками, но всего на несколько секунд.
— Мама… мне так твой совет нужен. Я… пропала, мам. И, кажется, ошибку совершила.
Мать покачала головой, а потом спросила:
— Из-за него, да? Опять всё из-за Баринова?
Таня коротко кивнула.
— Я действительно ошиблась, мам. Тогда ошиблась и сейчас тоже. Я вообще всё делаю неправильно!
— Ты успокойся, хорошо? И рассказывай по порядку. Где ты с ним встретилась опять?
Татьяна рассказывала, сбиваясь, путаясь от волнения, но чувствовала, что на душе становится легче. Хоть с кем-то поделиться, получить хоть какой-то совет…
— Значит, судьба, — сказала Тамара Михайловна, когда дочь замолчала. — Судьба вас столкнула. Да ещё так…
— Он меня предупреждал, что ничего не получится! Ромка всё знал, а я… Я просто не знаю, как теперь быть! Я не могу уйти, я не могу оставить Тёмку, просто не имею права! А как жить рядом с Ромой — не знаю. Я не могу просто наблюдать за ним!
Тамара Михайловна покачала головой.
— Таня, неужели до сих пор не забыла? Сама ведь говорила, что он предал, обманул, что не достоин тебя. А теперь всё изменилось?
Самойлова закусила губу и стала смотреть в пол.
— А мы с папой надеялись, что у вас с Борисом всё получится… У вас же вроде всё хорошо было…
— Было, — кивнула Таня. — Было! И с Костей было, да ничего не осталось! — Она встала и сделала несколько шагов по комнате. — Я сама себе вру. У меня ничего не получается, я постоянно оборачиваюсь назад, сравниваю… Я понимаю, что это неправильно, но я ничего не могу сделать! А теперь… Мам, а Ромка ведь меня предупреждал. Просил уйти, чтобы Артём ко мне не привыкал, он всё знал с самого начала! А я опять не поверила, опять всё наперекор ему сделала… А что теперь делать? Я даже пожаловаться никому не могу!
— А на что пожаловаться? Если хочешь уйти — уходи, пока не поздно. Думаю, Рома тебя поймёт.
— И не осудит, да? — горько усмехнулась Таня. — Но я не хочу уходить! В этом-то и проблема. У меня такое чувство, словно мои сны стали явью, что мне только снится, что я опять рядом с ним, что вижу, слышу… А у него своя жизнь, я ему не нужна. Точнее, нужна, временно, пока его няня снова не начнёт работать. А я не знаю, что с этим делать. Я чувствую, что Ромке неприятно меня видеть, после всего… Он хоть и говорит, что это не так, но я же чувствую!
— По-моему ты запуталась, — сказала Тамара Михайловна. — Тебе надо разобраться в себе. Иначе ты наделаешь ещё больше ошибок. А если, как ты говоришь, Рома не хочет с тобой общаться…
— Я не знаю, мам. Хочет или не хочет… Но уйти я не могу. И дело не во мне и не в нём. Есть ребёнок, которому я нужна. У этого мальчика больше никого нет, понимаешь? Только его отец, которому постоянно некогда, и я.
— Ты привязалась к ребёнку, да?
Тая отвернулась, чтобы мама не видела её слёз.
— А как может быть иначе? Он же… такое сокровище. Он самый замечательный, самый лучший мальчишка! Ты даже представить не можешь!..
— И на папу похож, — кивнула мама, а Татьяна не нашлась, что на это ответить. — Очень похож.
Она опять села рядом с матерью и прижалась к ней.
— Мам, что мне делать?
Тамара Михайловна помолчала, а потом спросила:
— Ты поговорить с ним пробовала? С Романом, то есть? Вам надо объясниться, поговорить о том, что было… Между вами столько недосказанного. Может, после этого станет легче, и ты поймёшь, что делать дальше.
Таня рассеянно покачала головой, а в следующий момент поспешно выпрямилась и смахнула слёзы, когда дверь приоткрылась, и в комнату осторожно заглянул Артём.
Татьяна похлопала себя по щекам и улыбнулась ребёнку, надеясь, что он не заметит её состояния.
— Любопытный! Иди сюда.
Тёмка вошёл, аккуратно закрыл за собой дверь, и подошёл к дивану. Тамара Михайловна улыбнулась ему, а Татьяна притянула мальчика к себе. Поцеловала в щёку и крепко обняла.
— Хороший мой… Я тебя так люблю.
Артём отстранился и заинтересованно посмотрел на неё.
— Правда, любишь?
Она кивнула, а Артём просительно затянул:
— Тогда давай поговорим с папой насчёт собаки? Я у него уже давно прошу!
Таня в первый момент растерялась, посмотрела на мать, а потом рассмеялась.
— Вот хитрюга.
7
Музыку, доносящуюся из своей квартиры, Роман услышал ещё в подъезде. На секунду притормозил у собственной двери с ключами в руке, прислушиваясь. А уж как дверь открыл, у него даже уши заложило.
Баринов нахмурился. Вошёл в квартиру и, не раздеваясь, прошёл на кухню. Когда подошёл совсем близко, понял, что слышит не только голос певицы, которая с чувством исполняет песню из любимого мультфильма сына, но и Таня с Артёмом поют в полный голос. Татьяна пела уверенно, и голос был у неё достаточно сильный и приятный, и она вполне успевала за бешеным ритмом песни. У Артёма всё получалось не столь ладно. Он стоял на стуле и неотрывно смотрел на листок бумаги, который держал в руке. Роман так понял, что это шпаргалка, на котором написаны слова. Но, несмотря на это, от удовольствия даже подпрыгивал и с радостью подпевал, а точнее, выкрикивал слова, стараясь перекричать звонкий голос Дженнифер Сандерс.