Чтобы отвлечься, требовалось занять мозги. Я решила всю ночь писать статьи о «Таунхаусе» и презентации. Но сначала искупала Анечку, попутно залив в ванной весь пол водой и пеной, покормила детеныша манной кашей с вареньем, отмыла от варенья Анечку, себя и стены на кухне, уложила ребенка спать на диване. И в полночь наконец-то села к компьютеру.
Не успела я сочинить и строчки – пятнадцать минут ушло на тоскливые воспоминания об утраченном ноутбуке, – как Нюрочке приспичило в туалет. Но ведь я предусмотрительно надела ей памперс! Ладно, так и быть, посидим на горшке. Горшок у тети Юли имеется, к тому же музыкальный: вознаграждает усилия младенца нежной мелодией.
В час ночи Анечка захотела булку. Где-то в два – чаю. В три часа малышка вновь попыталась исторгнуть из горшка чудесную мелодию. Но так как ее мочевой пузырь еще не накопил достаточную порцию живительной влаги, вредный горшок отказывался выступать на бис. Урод! Дите расстроилось, нависла угроза ночной истерики. Пришлось поливать предателя водой из чашки, добиваясь адекватной реакции.
К пяти утра я наконец-то закончила статьи (большую – о салонах и маленькую – о презентации) и перегнала их по электронке Степану Данилычу. От босса сразу же пришел ответ: «Умничка!» Не одна я сижу у компьютера в пять часов утра.
Что ж, теперь – спать! Глаза слипались, я уткнулась в подушку и тут же заснула беспробудным сном.
В 5.15 подскочила с рыданиями Анечка. Она сидела на диване и обливалась слезами. У человечка приключилось невероятное горе: проснувшись, она не обнаружила рядом маму.
– Но я же с тобой, мой зайчонок, – не в силах разлепить глаза, простонала я и заключила малышку в объятия.
В половине восьмого я уже мчалась по улице с ребенком на руках, чтобы сдать груз в садик. Сдала. Вернулась домой и позвонила Ирине. Ее домашний и сотовый не отвечали.
Так-с… Что-то мне это не нравится…
Но разбираться, куда исчезла подруга, я не стала: «плыла» после ночного веселья. Поэтому упала в кровать и решила, в конце концов, компенсировать организму урон, нанесенный бессонной ночью. Как приятно зарыться в подушки и одеяло, закрыть глаза, забыть обо всем и…
Мою дверь явно взламывали. Она дрожала от могучих ударов. Это ОМОН? СОБР? Передовой отряд местной мафии?
Замирая от ужаса, я посмотрела в глазок. О нет! Моя любимая мамочка…
Лучше бы ОМОН!
– Почему ты сменила замок? Юля! Здравствуй!
– Привет, мам. Ты откуда?
– Провожала в аэропорт делового партнера. И решила на обратном пути заглянуть к тебе. Почему ты сменила замок?
– Наверное, твой деловой партнер – важная персона, раз ты самолично проводила его в аэропорт.
– Важная. Что с замком?
– Ну… Старый стал заедать. Пришлось сменить, – честно объяснила я.
– Понятно. Юля, у тебя странный вид. Что это на щеке? Шрам какой-то. Постой! Это след от подушки? Ты что – спишь?!!!
Какое потрясение слышится в мамином голосе! Словно она застала дочь у камина, где та, ловко орудуя щипцами, сжигала плотные пачки долларов – одну, вторую, третью… Ночной кошмар банкира!
– Уже нет. – Я потерла щеку рукой, пытаясь убрать с лица следы страшного преступления.
– Но, Юля! Сейчас девять часов утра! Девять, ты понимаешь, девять! Как это на тебя похоже! Ты проспишь всю свою жизнь!
Приехали.
Мать навестила дочурку и, как обычно, убедилась в ее ничтожестве. Девять часов утра, вы только подумайте! А она (я) в любимой позе: мордой в подушку!
Преступница!!!
Глава 6 Я знала: Кумраев – подлец!
С Ирой мы встретились только в полдень. К тому моменту я уже пребывала в полном замешательстве, не понимая, куда исчезла подруга.
Я дымила за компьютером, редактируя статью для дамского журнала «Стильная леди», и планомерно уничтожала запасы растворимого кофе. «Стильная леди» – мой дополнительный заработок. Журнал принадлежит американскому издательскому холдингу и является клоном столичного глянцевого собрата. Моя статья называлась «Сбрось его!» и, естественно, посвящалась теме жировых отложений. Я профессионально вскрывала проблему, не оставляя читательницам шанса заподозрить, что:
1) статья написана не диетологом;
2) и не личным референтом Монтиньяка;
3) а также – не родной сестрой Аткинса;
4) автор обладает дефицитом массы тела;
5) и никогда в жизни не сидел на кремлевской диете;
6) а также – на углеводной, гречневой, кефирной, импульсной и исключительно эффективной диете южноафриканского племени тубамбве.
Надо сказать, в январском номере журнала была опубликована моя статья «Брось его!». С вдумчивостью Адлера и проницательностью Фромма я муссировала вопрос о мужчинах, нас недостойных.
Да, представьте себе, существует некая разновидность мужчин, которые тянут девушек назад и тормозят их развитие… О боже, как давно ни один мужчина не тормозил мое развитие! Пусть жил бы у меня, выходил из ванны, обмотанный полотенцем, с капельками воды на мускулистой спине… Или даже без полотенца… О да, да! Мужчина! Приятное, временами разумное существо, отличающееся крепким сложением, волосатыми конечностями и твердой логикой. Способное съесть килограммовый бифштекс и четыре часа подряд пялиться в телевизор.
И пусть бы его звали Никитой…
Никита, Никитушка…
Проклятье!
Не-на-ви-жу!
Ириша долго ковыряла ключом в новом замке. Я бросила на подругу мимолетный взгляд и выразила недовольство ее поведением.
– Ну, ты вообще! Надо же предупреждать! Исчезла, и ни ответа ни привета! Мать называется!
Подруга удивляла экстремальным макияжем. Как это ей не свойственно! Глаза Ирины, обведенные розовыми тенями, подозрительно блестели.
– Радость моя, а ты не переусердствовала с косметикой? У тебя больной вид.
– Я не накрашена.
Я, наконец, оторвала взгляд от компьютера и пригляделась. О! Ириша в самом деле была не накрашена. Она была заревана, измучена, раздавлена.
Моя несчастная девочка!
– Что случилось? – теряя сознание от страха, пролепетала я.
Первая мысль: Ирине позвонили из детского садика. Анечка свалилась с турника. Или облилась горячим супом. Или у ребенка внезапно развился отек Квинке. Или что-то еще более ужасное! Хотя – КУДА УЖАСНЕЕ?!!
– Что?! – проорала я.
– Кумраев меня изнасиловал.
– ?!
– Да.
– Из-на-си-ло-вал. – Губы с трудом выговаривали ужасное слово. – Значит, эту ночь ты провела с ним?
Даже в состоянии шока я не утрачиваю способность мыслить логически. Это мое сильное качество.
– Он пригласил продолжить вечер у него дома. Обещал продемонстрировать какую-то коллекцию: то ли картин, то ли засохших бабочек, не помню… А я уже основательно опьянела от шампанского. Мне было фантастически весело. Я почти три года занималась только ребенком и работой, металась по замкнутому кругу, выполняя однообразные обязанности. И тут такая отдушина, драйв!
– И ты поехала к нему.
– Да. До коллекции мы не добрались. Кумраев принялся рвать на мне одежду прямо в холле. У него огромный дом. В холле мраморный пол. С подогревом.
– Следует ли понимать, что секс у вас был прямо на полу?
– Да. А еще в гостиной и в спальне.
– Итого – три раза? – удивилась я.
Какая сволочь этот Кумраев! Он не только надругался над моей подругой, но и вытер ею весь пол в своем коттедже. Сэкономил на домработнице, скотина перепончатокрылая!
– Восемь, – траурным тоном поправила меня Ириша.
– Восемь?!
– Да, восемь.
Я подавленно замолчала. Мое отношение к Аслану Кумраеву приобретало характер амбивалентности. Да – скотина. Да – перепончатокрылая. Но ведь гигант!
Или – пожиратель виагры.
Вообще-то мы с Иришей не делимся друг с другом интимными подробностями. Вульгарно трезвонить об особенностях полового акта противоречит ментальности русской женщины. Другое дело – рассказать о тончайших душевных переживаниях, сопутствующих восьмикратному совокуплению. Я вспомнила о намеках Степана Данилыча на особое физиологическое строение Кумраева.
Ай, бог с ней, с ментальностью! Нужно обязательно все подробно разузнать. У меня возникла масса вопросов. Восемь раз – это долгая песня. Не на час и не на полтора. Каким образом Кумраеву удалось так долго подавлять сопротивление подруги? Неужели в паузах у нее не было возможности треснуть его чем-нибудь тяжелым по голове?
Ах да, я забыла про Уголовный кодекс. Наш Уголовный кодекс явно составлялся без участия женщин. Он пропагандирует одну мысль: мужик всегда прав. И поэтому насильника нельзя бить тяжелым по голове. Его вообще нельзя обижать. Не дай бог поцарапаешь урода – тюрьма гарантирована. Закон таков, что девушке предпочтительней вспомнить циничную народную мудрость и расслабиться, пустив дело на самотек. Если же она попытается отстоять честь, используя попавшийся под руку инвентарь, ее ждет несчастная судьба – унизительные многочасовые допросы, следственные эксперименты с сладострастным выяснением подробностей, осуждающие взгляды толпы…