- Интересно.
- А что именно вам интересно?
- А то, что вы о камере хранения на пляже говорили.
Они переглянулись. Вадим сказал:
- Это гипотеза. Знаете, сколько лет Копернику понадобилось, чтобы доказать очевидную, казалось бы, мысль о беге нашей планеты вокруг светила?.. Ну вот, а вы готовы поверить нам сразу. Так не бывает.
- Не бывает... - поддержал Вадима товарищ.
- Почему же не бывает... Я вчера говорил с той женщиной.
- Ну и что узнали?
- Да ничего не узнал. Отвечает "да" и "нет".
- И не узнаете ничего, даже если мы с Борей правы. Так, что ли, Боря?
Тот утвердительно кивнул. И вдруг спросил:
- А вы что, в самом деле поверили?
- Да как сказать...
- Вот то-то и оно, что проверить это невозможно. Тут сам Коперник бы спасовал. Допустите на минуту что-нибудь такое... понимаете?.. И увидите, что вы абсолютно беспомощны и вокруг вакуум, пустота, полное отсутствие фактов.
- Странные, однако, у вас ассоциации... Между прочим, Вадим и Боря, пока мы с вами разговаривали, исчез человек. Вон там, на дальнем конце причала...
- Показалось!
- Пойду посмотрю...
Прошел весь причал, но никого не обнаружил. Ни с чем вернулся к ребятам.
- Неужели шутке поверили? - опять спросил Боря. - Контакты невозможны.
- Ладно, чего уж... - Я подумал, что они готовы забыть случившееся. Почему на пляже не появляетесь?
- Да мы на другой перебрались. Чтоб вам не мешать.
Темень вокруг непроглядная... Покачиваются на волне поплавки. Бухта спит, городок видит вторые сны.
Теплая ночь... тайный свет у окоема, где звезды погружаются в воду, какие-то бродячие морские огни, мягкое дыхание ветра, открытость пространства. Когда-то, я знал, у береговой линии зародилась жизнь. Богиня Афродита вышла из пены морской. Там, где соединяются воздух, вода и земля, произошло необъяснимое чудо. Ветер собрал здесь с поверхности моря все богатство океана, странно-загадочные цепочки органических молекул, легкие атомы жизни. Именно здесь, в тихих лагунах, начались, быть может, впечатляющие превращения.
СОН. ПЕСНЯ ВЕТРА
Иду в свое временное прибежище, считаю ступеньки, открываю дверь. Спать!.. Мне снится сон. Будто бы я снова выхожу к морю.
Далеко-далеко, у адлерского мыса - созвездие переливающихся огней; я смотрю на них из темноты под высокими кронами пробковых деревьев. На мраморных ступенях у санатория "Волна" - желтые листья, низко склоненные ветви ив.
Впереди - причал. Как наяву, снова вижу ее. Она молчит, но я вдруг понимаю, что должен подойти. На руке ее вспыхивает гранат. Зеленый узкий луч бежит по гальке, по асфальту, останавливается у моих ног. Ведет к ней. Словно зеленая нить тянется - от нее ко мне. Она в коротком плаще, волосы ниспадают волной, почти закрывают плечи, воротничок плаща.
- Это сон, - говорит женщина.
- Да, сон, - повторяю я.
- Идите за мной, - продолжает она. - Не бойтесь.
Она подходит к самому краю причала и легко спрыгивает на глянцевую воду. И ждет меня. И легко так покачивается на пологих волнах. Я прыгаю вниз. И вода держит меня. Я будто бы становлюсь легким, как перышко. Она идет по волнам. Я за ней... Дальше, дальше от берега. Вот она остановилась. Обернулась.
- Ну что отстаете? Живее!
Несколько шагов - и я рядом с ней. Она берет меня за руку. От ладони ее исходит электрическое тепло, кожу мою покалывает.
- Идите следом! - повторяет она.
Туфли ее скрываются под водой. Она медленно погружается, как будто под ногами ее отлого уходит в воду береговая полоса. Но это не так. Мы постепенно опускаемся, опускаемся... ниже, ниже. Вода плещется у моего подбородка. Мне не страшно. Вода теплая, мягкая какая-то, она не сопротивляется движению. И одежда моя суха.
Вот мы уже под водой. На дне - шар.
Шар светится. Он жемчужно-бел и осязаем.
Будто бы мы вошли через овальный люк в этот шар, и он всплыл и понес нас над водой так низко, что гладкое его днище касалось гребней волн. Прошла едва ли минута. В течение этой минуты я видел как бы застывшее море. Шар изнутри был прозрачен. Только внизу были темные ниши и над головой овальные углубления - оттуда шел какой-то электрический, свежий воздух, и хотелось подставлять этому потоку лицо и руки. А море вдруг снова поглотило нас. Шар опустился на дно.
- Выходите! - коротко скомандовала женщина.
Я открыл овальную дверцу и вышел. Так, как будто это был троллейбус, а под ногами моими - асфальт. И опять я не почувствовал плотности воды: она не сопротивлялась движению, мы шли по морскому дну не быстро и не тихо, и движения ее рук и ног были грациозно-непринужденны, как во время прогулки. Наверное, для нее это и была прогулка.
...Я увидел человеческую руку, торчавшую из песка, и замер. Мгновенный страх. Полосатая невзрачная рыбешка метнулась из-под руки. Я что-то сказал. Она остановилась. Лицо ее было невозмутимо. Медленно провела она рукой над тем местом, где под серым песком погребен был человек, и я увидел вдруг, что этот человек - бронзовый. Серый пласт грунта приподнялся, приоткрыв статую.
- Работа великого Фидия, - сказала женщина. - Это к вопросу об античном искусстве, вас ведь оно интересует?..
- Да. - Я понял намек. - Фидий - один из строителей Парфенона.
Она провела рукой, и серый грунт, еще оставшийся в волосах бронзового мужчины, перехваченных лентой, легко поднялся, образовал облачко мути и осел на дно близ скульптуры. Произошло это так, как будто она могла действовать" на предметы, не прикасаясь к ним. (Наяву я вряд ли бы поверил в подобное, хотя мне и приходилось слышать о телекинезе - я даже видел фильм с участием симпатичной женщины, по мысленному приказанию которой двигались компасная стрелка, авторучка, футляр от кубинской сигары и другие мелкие вещи.)
Теперь мне открылось: скульптура восхитительна, ее не с чем сравнить! Смутная догадка мелькнула у меня, но едва я решился высказать ее вслух, как женщина сказала, словно подтверждая ее:
- Да, это одна из статуй, преподнесенных афинянами дельфийскому святилищу. Всего было подарено тринадцать статуй. Если помните, в пятом веке до нашей эры была одержана победа над персами при Марафоне. Павсаний пишет, что дар дельфийцам посвящен именно этому событию.
- Где мы находимся? - спросил я. - То есть я хотел бы знать...
- Риаче Марина, Калабрия, - ответила она.
- А время... наше?
- Тысяча девятьсот семьдесят второй год новой эры... Вашей эры, уточнила она, и я понял, чем это было вызвано, но промолчал.
Вода была светлой, голубоватой, видно, мы находились на неглубоком месте, рядом с берегом. Так оно и было. Я увидел двух аквалангистов. Они приближались...
- Это они, - сказала женщина как бы про себя, и бронзовая статуя мгновенно покрылась сероватым песком, и ничто не напоминало о ней, кроме руки... Мы отошли. Шар погас. Аквалангисты замедлили движение, остановились. Их испугала, так же как и меня, рука бронзового человека. Мгновение - и они поплыли назад, к берегу. Они работали ластами так, что до меня доходили упругие волны...
- Все. Сейчас они сообщат о находке в полицию, потому что приняли статую за убитого. А нам надо уходить. Это была единственная возможность показать вам творение Фидия, понимаете?.. Полиция прибудет через час. Они передадут скульптуру для исследований. Потом во Флоренции ее будут реставрировать целых пять лет, ведь бронза подвержена солевой коррозии. Там же, во Флоренции, в здании археологического музея откроется выставка. На ней будет и вторая статуя, лежащая здесь, неподалеку. Но вы на выставку попасть не сможете. Вот и все.
...Снова шар. Полет над морем. Подводные раздолья.
Проступили сквозь водяную толщу очертания судна. Мы приблизились. Это был русский фрегат. Два-три шага - и мы остановились. Я едва мог различить детали деревянного корпуса, их контуры были изменены, искажены до неузнаваемости. Наклонив палубу, фрегат навеки остановился на морском дне. На форштевне разрослись коричневые подводные растения (их листья и стебли пошевеливались от стремительных движений рыбьей мелюзги). Не видно пушечных портов. Ракушки облепили кнехты, служившие некогда для крепления снастей бегучего такелажа. В палубе зияли неровные пробоины. Обнажились бимсы, на которых покоился настил. Наклонная плоскость кормы, нависавшая над водой - подзор, - уже не напоминала о великолепной резьбе по дереву, которой так славились корабли - ровесники фрегата.
Спутница легко взмахнула рукой. Будто сказочное диво явилось мне. Точно освободившись от колдовства, корабль вздрогнул. Исчезли мидии и водоросли, в пушечных портах засияли начищенной медью дула, развернулись паруса, на носу поднялась Урания - женщина под звездным венком: за спиной ее развевается плащ, тело ее как бы летит, оставляя рассыпающиеся по бортам акантовые листья. Локоны ее над волнами словно рождают музыку, и, внемля этой музыке, тритон на кормовом подзоре запрокинул голову, чтобы вот-вот протрубить в золотую раковину начало похода.