unaware [ʌnəˈweə] existence [ɪɡˈzɪstns] prodigiously [prəˈdɪʤəslɪ] jealous [ˈʤeləs]
It was a rich time and a dark time. The time of the Sword Rulers. The time when the Vadhagh and the Nhadragh, age-old enemies, were dying. The time when Man, the slave of fear, was emerging, unaware that much of the terror he experienced was the result of nothing else but the fact that he, himself, had come into existence. It was one of many ironies connected with Man (who, in those days, called his race `Mabden').
The Mabden lived brief lives and bred prodigiously. Within a few centuries they rose to dominate the westerly continent on which they had evolved. Superstition stopped them from sending many of their ships towards Vadhagh and Nhadragh lands for another century or two, but gradually they gained courage when no resistance was offered. They began to feel jealous of the older races; they began to feel malicious.
The Vadhagh and the Nhadragh were not aware of this (вадаги и надраги не подозревали об этом; to be aware of — осознавать, отдавать себе отчет в чем-то). They had dwelt a million or more years upon the planet (они жили миллион или более лет на этой планете; to dwell — жить, обитать) which now, at last, seemed at rest (которая теперь, наконец, казалось, /находилась/ в состоянии покоя; rest — покой, отдых, сон). They knew of the Mabden (они знали о мабденах; to know-knew-known) but considered them not greatly different from other beasts (но считали их не сильно отличающимися от других животных; greatly — очень, значительно). Though continuing to indulge their traditional hatreds of one another (хотя и продолжая питать традиционную ненависть друг к другу; though — несмотря на, хотя; to indulge — потакать, давать себе волю; hatred — ненависть, отвращение), the Vadhagh and the Nhadragh spent their long hours (проводили /свои/ целые часы: «долгие часы»; to spend — тратить, проводить; to spend-spent-spent) in considering abstractions (в рассмотрении абстракций = занимаясь абстрактными исследованиями; to consider — рассматривать/ся/, считать/ся/), in the creation of works of art and the like (в создании = создавая произведения искусства и других подобных /занятиях/). Rational, sophisticated (разумные, утонченные; sophisticated — изощренный, лишенный простоты), at one with themselves (/живущие/ в гармонии с самими собой; at one — в согласии, заодно), these older races were unable to believe in the changes that had come (эти древние расы были неспособны поверить в перемены, которые произошли; to come — приходить, становиться, происходить). Thus (таким образом), as it almost always is (как это почти всегда бывает), they ignored the signs (они не заметили признаки /этих перемен/; to ignore — не учесть, не обращать внимания; sign — знак, символ, примета; знамение).
There was no exchange of knowledge (не было обмена знаниями) between the two ancient enemies (между двумя давними врагами; ancient — древний, старинный), even though they had fought their last battle many centuries before (хотя они провели последнюю битву много веков назад; even though — несмотря на то, даже если; to fight — сражаться, бороться; to fight-fought-fought).
hatred [ˈheɪtrɪd] rational [ˈræʃənl] ancient [ˈeɪnʃnt] centuries [ˈsenʧərɪz]
The Vadhagh and the Nhadragh were not aware of this. They had dwelt a million or more years upon the planet which now, at last, seemed at rest. They knew of the Mabden but considered them not greatly different from other beasts. Though continuing to indulge their traditional hatreds of one another, the Vadhagh and the Nhadragh spent their long hours in considering abstractions, in the creation of works of art and the like. Rational, sophisticated, at one with themselves, these older races were unable to believe in the changes that had come. Thus, as it almost always is, they ignored the signs.
There was no exchange of knowledge between the two ancient enemies, even though they had fought their last battle many centuries before.
The Vadhagh lived in family groups (вадаги жили родовыми группами; family — родовой, семейный) occupying isolated castles (занимая обособленные замки; to occupy — занимать, заселять; isolated — отдельно стоящий, изолированный) scattered across a continent (разбросанные по континенту; to scatter — разбрасывать, рассеивать; across — поперек, сквозь) called by them Bro-an-Vadhagh (называемому ими Бро-ан-Вадаг). There was scarcely any communication between these families (едва ли было какое-либо общение между этими семьями = семьи почти не общались; communication — общение, связь, контакт), for the Vadhagh had long since lost the impulse to travel (так как вадаги давным-давно утратили интерес к путешествиям; long since — давно, исстари; to lose — терять, утрачивать; to lose-lost-lost; impulse — толчок, позыв). The Nhadragh lived in their cities (надраги жили в своих городах) built on the islands in the areas to the north west of Bro-an-Vadhagh (построенных на островах в областях, /лежащих/ к северо-западу от Бро-ан-Вадага; to build-built-built; areas — край, область, зона). They, also, had little contact (они также имели маленькую связь = мало общались), even with their closest kin (даже со своими ближайшими родственниками; kin — родня, родственники). Both races reckoned themselves invulnerable (обе расы считали себя неуязвимыми). Both were wrong (обе ошибались; to be wrong — быть неправым, ошибаться).
Upstart Man was beginning to breed (появившийся вдруг Человек начинал размножаться; upstart — вновь появившийся, неожиданно выдвинувшийся или получивший известность /человек или компания/) and spread like a pestilence across the world (и распространяться, словно чума, по миру; to spread — раскидываться, покрывать). This pestilence struck down the old races (эта чума уничтожала древние расы; to strike down — сваливать /ударом/, сражать) wherever it touched them (повсюду, где бы ни соприкасалась с ними; to touch — касаться, трогать). And it was not only death that Man brought (и это была не только смерть, /то/, что Человек приносил = Человек нес не только смерть; to bring-brought-brought); but terror, too (но также /и/ страх; terror — страх, ужас, кошмар). Wilfully (намеренно), he made of the older world nothing but ruins and bones (он делал из старого мира ничего, кроме руин и костей = превращал мир в руины). Unwittingly (невольно), he brought psychic and supernatural disruption of the magnitude (он нес духовное и сверхъестественное разрушение = упадок /такого/ размера; magnitude — величина, значимость) which even the Great Old Gods failed to comprehend (какой даже Великие Древние Боги не могли постичь; to fail — потерпеть неудачу, не суметь; to comprehend — понимать, осмысливать).
occupying [ˈɔkjupaɪŋ] isolated [ˈaɪsəleɪtɪd] castles [ˈkɑ:slz] invulnerable [ɪnˈvʌlnərəbl] pestilence [ˈpestɪləns] psychic [ˈsaɪkɪk]
The Vadhagh lived in family groups occupying isolated castles scattered across a continent called by them Bro-an-Vadhagh. There was scarcely any communication between these families, for the Vadhagh had long since lost the impulse to travel. The Nhadragh lived in their cities built on the islands in the areas to the north west of Bro-an-Vadhagh. They, also, had little contact, even with their closest kin. Both races reckoned themselves invulnerable. Both were wrong. Upstart Man was beginning to breed and spread like a pestilence across the world. This pestilence struck down the old races wherever it touched them. And it was not only death that Man brought; but terror, too. Wilfully, he made of the older world nothing but ruins and bones. Unwittingly, he brought psychic and supernatural disruption of the magnitude which even the Great Old Gods failed to comprehend.
And the Great Old Gods began to know Fear (и Великие Древние Боги начали знать страх = познали Страх; to begin-began-begun).
And Man, slave of fear (Человек, раб страха), arrogant in his ignorance (высокомерный в своем невежестве), continued his stumbling progress (продолжал, спотыкаясь, /путь/ своего развития; to stumble — спотыкаться, ошибаться; ср.: stumbling gait — спотыкающаяся походка; progress — развитие, движение вперед). He was blind to the huge disruptions (он не замечал: «был слеп к» громадных разрушений) aroused by his apparently petty ambitions (вызванных его явно мелочными амбициями; to arouse — пробуждать, вызывать /чувства/; petty — незначительный, ограниченный). As well (вдобавок к тому), Man was deficient in sensitivity (Человек был неполным в чувствительности = ему не хватало чувств; deficient — недостаточный, лишенный /чего-либо/; sensitivity — чувствительность, восприимчивость), had no awareness of the multitude of dimensions (имел никакое знание = не осознавал /существования/ множества измерений; awareness — сознание, осведомленность) that filled the universe (что пронизывали Вселенную; to fill — наполнять, занимать /пространство/), each plane intersecting with several others (/при которых/ каждая плоскость пересекалась с несколькими другими). Not so the Vadhagh or the Nhadragh (это не относилось к вадагам или надрагам; not so — отнюдь нет, нисколько), who had known what it was to move at will (которые знали, как это — перемещаться по желанию; to move — двигаться, перемещаться; at will — по желанию, произвольно) between the dimensions they termed the Five Planes (между измерениями, /которые/ они называли Пять Плоскостей; to term — называть, обозначать). They had glimpsed and understood (они слегка соприкоснулись /с ними/ и догадывались; to glimpse — увидеть мельком, быстро взглянуть; to understand — понимать, осмысливать, догадываться; to understand-understood-understood) the nature of the many planes (о природе многих плоскостей), other than the Five (не относившихся к этим Пяти; other than — за исключением, помимо), through which the Earth moved (через которые Земля двигалась; through — через, сквозь, по).
arrogant [ˈærəɡənt] aroused [əˈrauzd] deficient [dɪˈfɪʃnt] dimension [d (a) ɪˈmenʃn] universe [ˈju:nɪvə: s] Earth [ə: Ɵ]
And the Great Old Gods began to know Fear.
And Man, slave of fear, arrogant in his ignorance, continued his stumbling progress. He was blind to the huge disruptions aroused by his apparently petty ambitions. As well, Man was deficient in sensitivity, had no awareness of the multitude of dimensions that filled the universe, each plane intersecting with several others. Not so the Vadhagh or the Nhadragh, who had known what it was to move at will between the dimensions they termed the Five Planes. They had glimpsed and understood the nature of the many planes, other than the Five, through which the Earth moved.
Therefore it seemed a dreadful injustice (и потому /это/ казалось ужасной несправедливостью) that these wise races should perish (что эти мудрые расы должны погибнуть; to perish — погибать, умирать) at the hands of creatures (от рук созданий) who were still little more than animals (которые были по-прежнему немного больше, чем животные = почти не отличались от животных; still — все еще, до сих пор). It was as if vultures feasted on (это было /похоже на то/ как если бы стервятники пировали /на/; as if — словно, будто; vulture — гриф, стервятник; хищник /о человеке/) and squabbled over the paralysed body of the youthful poet (и вздорили над обездвиженным телом юного поэта; to squabble — вздорить, пререкаться /из-за пустяков/; paralysed — парализованный, ослабленный) who could only stare at them (который мог лишь глядеть на них; to stare — пристально глядеть, уставиться) with puzzled eyes (недоуменным взором; puzzle — ставить в тупик, озадачивать; eyes — глаза, взгляд) as they slowly robbed him of an exquisite existence (как они медленно забирают его утонченную жизнь; to rob of — лишать, отнимать; exquisite — изысканный, тонкий; existence — существо, жизнь, существование) they would never appreciate (/которое/ они никогда бы не оценили), never know they were taking (никогда не знали, /что/ они забирают; to take — брать, захватывать, добывать; to take-took-taken).