2
Проснулся Гордей сразу, мгновенно перенесясь из чудесного сна о поющей радуге в ночной промозглый лес. Широко распахнув глаза, он бесшумно сел и прислушался – не почудилось ли?
Нет, не почудилось. На тропинке, ведущей на холм, шуршали мокрые ветви лещины, словно сквозь них продиралось стадо кабанов. Гордей подобрал под себя ноги, взял в руку охотничий нож и привстал, напряженно вслушиваясь в ночь. Если это в самом деле кабаны, то будет разумнее убраться с их дороги. Но сейчас ночь, и… И это не животные.
Человеческие голоса были тихими, но вполне явными. Гордей не разбирал слов, но голоса зудели и зудели, словно их обладатели спорили. Они не приближались – судя по хрусту сучьев, какая-то компания остановилась в лесу недалеко от тропинки, чтобы переждать ночь в лесу, и теперь весьма шумно готовилась к ночевке.
Расслабившись, Гордей выпустил нож и сел на одеяло. Видать, тоже путники, застигнутые врасплох ночью и вынужденные заночевать в лесу. Правда, шли они скорее из Новограда, ведь если бы они шли следом за Гордеем, он бы их услышал. Странно.
Стараясь успокоиться, Гордей лег обратно на лежанку, набросил на себя одеяло. Но сон не шел. Молодой охотник так и лежал, вслушиваясь в ночные шорохи и далекий гул голосов. Вскоре из ночи повеяло дымом – беспокойные соседи, судя по всему, пытались разложить костер. Из сырых сучьев. В насквозь промокшем лесу.
Ухмыльнувшись, Гордей перевернулся на другой бок и закрыл глаза, пытаясь уснуть. Но дым костра, расползавшийся по лесу, напомнил ему о пустом, как пересохший колодец, желудке. Захотелось есть – так остро и внезапно, что охотник резко сел и жадно втянул носом ночной воздух, терпко пахнущий горелым деревом.
Последний раз он ел прошлым утром – так, перекусил свежим хлебом в придорожном трактире, где останавливался попутный обоз. В дорогу ничего брать не стал, думал, что заночует уже в Новограде. И охотиться не стал – пожалел времени, хотя видел в лесу следы зайцев и кабанов. И вот теперь наказание – живот скрутило от голода, а во рту полно слюны от сладкого запаха костра и ароматов жареного мяса.
– Была не была, – пробормотал Гордей себе под нос, нашаривая в темноте свой узелок с вещами. – Не звери – же они какие, люди ведь.
Наскоро добыв из вороха белья сухие портянки, Гордей обмотал ступни и втиснул ноги в еще мокрые сапоги. Остальные вещи покидал на одеяло, смотал его, перехватил ремнями. Собрался.
Поднявшись на ноги, Гордей еще раз втянул носом ароматы жарящегося мяса и двинулся на звуки голосов. Идти сквозь кусты было трудно, но охотник приловчился раздвигать ветви луком со снятой тетивой – как простой палкой.
В ночной тиши голоса раздавались все четче, и Гордей без труда догадался, что лагерь соседей в сотне шагов от него – вверх по тропинке. Туда он и двинулся, гадая на ходу, как лучше представиться, да так, чтобы не напугать путников.
Думал он долго, невольно замедляя шаги, но так ничего и не придумал. Очнулся от раздумий, когда до лагеря было рукой подать – сквозь кусты уже виднелся огонек костра, разложенного в стороне от тропинки. Задумчиво хмыкнув, Гордей почесал кончик носа и двинулся напрямик к костру, через кусты.
Голоса звучали все яснее, теперь можно было разобрать, что разговаривают как минимум пятеро. Странно они говорили – так, словно рот камнями набит. Вроде все понятно, но слов не разобрать.
Когда до полянки с костром оставалось десяток шагов, Гордей остановился, одернул свою охотничью куртку, пригладил пятерней черные вихры и постарался принять безобидный вид. Это, по словам отца, удавалось ему без труда – ростом он был невелик, в плечах не слишком уж широк. Не богатырь, чего уж там. Лесной охотник.
Следующий шаг Гордей так и не сделал – застыл с поднятой ногой и раскрытым ртом. Голоса у костра зазвучали громче, но охотник не пошевелился, чувствуя, как колотится сердце. Он слышал. Четко и ясно он слышал звук удара и стон боли. Хуже того, в том стоне молодой охотник услышал нотки отчаянья. Это не просто дружеская оплеуха, не ссора за кусок мяса. Ударили кого-то слабого. Намеренно. Жестко.
Голоса звучали все громче и яростней, у костра явно разгорелась ссора. Гордей медленно, не дыша, опустил ногу, присел и тенью скользнул за ближайший куст лещины, как делал это во время охоты. Там, переведя дух, охотник медленно нашарил на груди куртки заветный кармашек и вытащил длинную нить тетивы. Затаив дыхание, охотник в мгновенье ока натянул лук и передвинул колчан за спину, так, чтобы можно было рукой нащупать стрелы. Немного поразмыслив, достал одну, взял в ту же руку, что и лук. И лишь потом медленно, осторожно, выполз из-за куста и двинулся вперед – на шум голосов.
До костра оставалось всего ничего – рукой подать. Гордею всего-то и надо было переползти к соседнему раскидистому кусту, чтобы увидеть всю картину целиком. И то, что он увидел сквозь кусты лещины, ему не понравилось.
Их и в самом деле было пятеро. Двое сидели у костра, грея промокшие ноги. Еще трое стояли рядом, отчаянно размахивая руками и о чем-то жарко споря. Выглядели эти ребята вовсе не как купцы. Те двое, что сидели у костра, – сущие разбойники. Здоровенные, крепкие, в ладных черных куртках, поблескивающих металлическими нашивками. И у каждого под рукой меч. Так же выглядел и тот, что стоял на ногах и громче всех кричал на путников, одетых как обычные горожане. Эти выглядели поплоше – хлипкие, лица открытые, оружия не видно, лишь черные плащи до пят.
Затаив дыхание, Гордей окинул взглядом поляну. Ничего необычного – старое поваленное бревно, обросшее мхом, рядом большой костер, у самого края – ворох пожитков. Сумки, котомки, коробки. Большой сверток вроде заморского ковра, да еще один поменьше.
Внезапно руки у Гордея вспотели, а сердце пустилось вскачь. Глядя на то, как крикуны размахивают руками, он вдруг понял, почему не может разобрать слова. Говорили они на чужом языке, не на канийском. Иноземные купцы? С охраной? С южного порубежья? А может, и вовсе с другого аллода? Очень может быть. Но что им делать здесь, среди ночи, в сыром лесу, когда до Новограда рукой подать?
В замешательстве Гордей сглотнул пересохшим горлом. Что делать? Показаться или нет? Вроде как не его это дело – все, что тут происходит. А вроде и тревожно. Кто кричал-то? Может быть, кому-то нужна помощь, может, тут раненый…
Спор у костра внезапно закончился – путник в черном плаще резко взмахнул обеими руками, и все умолкли, как по команде. В наступившей тишине, под треск костра, странный путник бросил короткое слово, потом развернулся и быстро пошел сквозь лес – в сторону Новограда. За ним последовал и второй человек в плаще – быстро и споро, словно ему не впервой было бродить по ночному лесу. Гордей и дух перевести не успел, как на поляне остались только трое громил, напоминавших лесных разбойников.
Тот, что стоял на ногах, выразительно плюнул вслед путникам в плащах, а потом с досадой пнул ногой большой сверток, лежащий у костра. Сверток застонал, и кровь бросилась в лицо Гордею. Ну конечно! Это ведь человек, завернутый в тряпье! Связанный, лежит у костра, а рядом… Молодой охотник невольно сглотнул. Второй сверток был мал – вполовину первого размером. Неужели ребенок?
Сердито засопев, Гордей тронул пальцем тетиву лука и прищурился. Слышал он о таких нелюдях – похитят кого, затащат в лес, а потом выкуп требуют. Разбойники, как есть. Хоть таких душегубов в родных лесах не водилось, но слухи-то по земле ходят, далеко разносятся. Каких только злодеев на свете не бывает.
Словно откликаясь на мысли охотника, большой сверток зашевелился, застонал. Бандиты, сидевшие у костра, глухо заворчали, но их вожак, оставшийся на ногах, цыкнул на них и склонился над пленником. Гордею не было слышно, о чем они говорили, но вожак вдруг снял с пояса большую флягу, склонился еще ниже… И тут же полетел на землю.
Сверток словно взорвался изнутри. Сквозь материю протиснулась одна рука, вторая, блеснул в отблесках костра нож. Гордей вскочил на ноги, не зная, что делать, – то ли броситься на помощь, то ли бежать. Он был в замешательстве пару секунд, не больше, но этого хватило, чтобы все кончилось.
Вожак откатился в сторону, подальше от опасного взмаха ножом, а его дружки разом вскочили на ноги. Человек, все еще спутанный тряпьем, попытался встать, выбраться из своего кокона, но бандиты, перепрыгнув костер, одновременно бросились на него. Первый ударил ногой по руке с ножом, выбив оружие, второй же накинулся на пленника как дикий зверь и в мгновенье ока навалился ему на грудь обеими коленями.
Когда вожак поднялся с земли, отчаянно бранясь и отплевываясь, пленник уже лежал на спине у костра, не в силах пошевельнуться. Первый бандит стоял на откинутой в сторону руке, из которой только что выпал нож, а второй так и сидел на груди пленника, что-то злобно рыча в побелевшее от боли лицо.
Отсюда, из-за куста, Гордею было плохо видно. Он только увидел, что у пленника длинные черные волосы, бледная кожа, хрупкие длинные руки… Неужели баба? Мать с ребенком?