— Что же делать?
— Даже и не знаю! — Дарья виртуозно, хотя и с показной нарочитостью исполнила «упражнение для глаз» — взгляд на нос, в сторону, на него, — и мило улыбнулась. — Есть идеи?
— Одну я уже озвучил! — Улыбка Кирилла оказалась ничуть не хуже ее собственной, и цена ей была та же — медный грош. — Не упрямьтесь, Дарья Дмитриевна! Поедемте в клуб. Право слово, не пожалеете. Место оригинальное. Во всяком случае, не банальное. Кухня, по отзывам знатоков, выше всяческих похвал. Опять же атмосфера, какую вряд ли найдете и в самом лучшем трактире. А надоест кутить, — мягко усмехнулся он, отмечая последнее слово особым ударением, — к нашим услугам «приватные кабинеты» на верхних этажах. Я взял на себя смелость зарезервировать за нами один из люксов.
— Соблазняете? — игра нравилась Дарье и сама по себе и предвкушением праздника.
— Еще и не начал.
— Но в номера-то пригласили?
— О, номера — это пошло! — отмахнулся Кирилл, ни жестом, ни взглядом не напомнив Дарье, что это она только что предлагала ему вернуться на постоялый двор и провести время наедине, то есть тет-а-тет, со всеми вытекающими отсюда приятными последствиями. — А в «Домино», коли уж нам наскучат ломберные столы, программа варьете и кулинарные излишества, нас ожидает именной люкс. Он называется «Королева Роз». Меня заверили, — и уж поверьте, Дарья Дмитриевна, я в таких вещах до крайности придирчив, — что этот «кабинет» достоин своего названия.
Звучало заманчиво. Впрочем, Дарья с самого начала не сомневалась, что Кирилл ее не в вертеп приглашает.
«Особенно в Рождество! — Усмехнулась она мысленно. — Впрочем, вертепы, они тоже разные бывают…»
Стоило признать, злачные места ее не пугали. Скорее, наоборот, влекли. Однако сегодня у Дарьи было другое настроение. Не трущобное, если называть вещи своими именами. Роскошь привлекала больше, особенно, если это порочная роскошь.
— Что ж, — сказала она вслух тоном, в котором звучала некая строго выверенная доля сомнения, — едемте, Кирилл Иванович, в этот ваш клуб. Надеюсь, вы меня не разочаруете.
И он ее не разочаровал. Все оказалось именно так, как давеча нагрезилось, навеянное словами Кирилла. Освещенное желтыми газовыми фонарями трехэтажное здание в стиле «северный ампир», в меру роскошное, — что намекало на нерядовое происхождение, — в меру обветшалое, что указывало на возраст особняка и гарантировало скрытые в его прошлом мрачные тайны. Мертвые деревья парка — черные на фоне белого снега, — и темные окна, за которыми, казалось, сгустился мрак, довершали впечатление, характерное для атмосферы готического романа. И разумеется, никакой вывески. Лишь устрашающего вида швейцар в волчьей дохе…
— Мне нравится! — констатировала Дарья, переварив первые впечатления. — Пойдемте внутрь, Кирилл Иванович! Хочу проверить, насколько хороша моя интуиция!
Что ж, и тут она не ошиблась. Интуиция не подвела, и все оказалось даже лучше, чем представлялось издалека. Внутренние помещения клуба поражали изысканной роскошью и фантазией архитекторов и художников. Ну, пусть не поражали! Поди, порази такую стерву, как Дарья! Но все-таки заставляли признать очевидное: эти залы и коридоры, гостиные и фойе отменно обставлены и декорированы, умно освещены и предусмотрительно прогреты. Модерн, ар-нуво, югендстиль… В общем, — вне зависимости от названия, — именно то, что всегда нравилось Дарье.
— Мне нравится, — повторила она, разве что чуть изменив тональность и интонацию. — Это вы хорошо придумали, Кирилл Иванович, что привезли меня сюда.
— Что будете пить? — Он умел принимать комплименты с деликатностью истинного кавалера.
«Мне повезло! — признала Дарья, просматривая карту вин. — Случайный любовник, а выглядит, как постоянный. Приятное разочарование!»
— Пассита ди Пантелерия, — решила она.
— Может быть, все-таки шампанское? — чуть нахмурился Кирилл. Удивлять его оказалось поразительно приятно. — Я вижу здесь прекрасный выбор: Мумм, Дом Периньон, Пол Роже…
— Не старайтесь, Кирилл Иванович! Я умею читать, но сейчас хочу Пассита ди Пантелерия!
И, разумеется, она получила бокал вина, похожего на жидкий янтарь. Дарья всегда получала то, что хочет. В этом все дело.
— Чудесно! — сказала она, сделав второй или третий глоток, и закурила тонкую египетскую папиросу.
Дым «Нефертити» — дурманящая смесь со вкусом чабреца и каннабиса, напоминающими о пустынях и диких горах, смешался с ароматом сушеных на солнце фруктов, лесных орехов и горного меда. Итальянское вино и египетские папиросы. Пассита ди Пантелерия и Нефертити. Гамма ощущений оказалась такой, что едва не захватило дыхание, и Дарья хотела было поделиться с Кириллом своим выходящим за грань реальности удовольствием, но именно в этот момент ей в спину дохнули ветры минувшего. Дарья замерла, прислушиваясь. Ей показалось вдруг, что за спиной раскрылись врата вечности, и прошлое вернулось, чтобы…
«Что?»
— Шахматы? — спросила она, когда он вошел. За скрипом голоса и шорохом одышки легко было скрывать вечно тлеющую надежду. Но где же тут скроешься, и от кого! Марк разгадывал ее, как ребус для школьников, читал, как открытую книгу.
— Если ты этого хочешь! — улыбнулся он. Подарил свою чарующую улыбку и пошел доставать шахматную доску.
«Если я этого хочу? О, Боже! Я хочу, хочу, хочу! Но что толку хотеть! Хотеть не значит мочь. Поэтому пусть будут шахматы».
— Я вижу, ты работала, — кивнул он, возвратившись к столу, на ее каракули. — Что это?
— Так, ерунда…
— А все-таки? — он раскрыл доску и начал расставлять фигуры. Высокий, широкоплечий, двигающийся с невероятной грацией — другого слова она просто не могла подобрать. Но факт в том, что движения его были стремительны и точны, но при этом, казалось, возникали одно из другого, как если бы были одним слитным движением. Долгим и плавным, идеально вписанным в пространство и время.
— Кажется, я решила проблему четырех красок…
— Ты решила теорему Гутри?
— Не знаю, но мне кажется…
— Не стесняйся! — улыбнулся он. — Наверняка, все так и есть! Ты же умница, ты всегда находишь правильные ответы!
«Марк?» — она хотела обернуться, но музыка ее опередила.
«Марк!» — это была его музыка. Только он умел так импровизировать, интерпретируя скрытые смыслы и намерения композитора. Только под его пальцами Рахманинов становился живым. Как исполнитель, Марк был лучше, серьезнее и глубже, чем сам композитор, а ведь Рахманинов заслуженно считался великолепным пианистом!
«Боже!» — Она все-таки обернулась, но лучше бы осталась сидеть, как сидела. На возвышении в глубине зала стоял белый концертный рояль, однако играл на нем не Марк, а какая-то смутно знакомая молодая женщина с красивым, но мрачным лицом.
«Кажется, она была утром в „Нордии“», — вспомнила Дарья. Однако никакой уверенности в этом не испытала. Могло быть так, могло — иначе.
«Но играет она, как Марк… и… да! Боже праведный! Но как это возможно?!»
Аура — вот в чем дело. Связь — вот, как это называется. Узнавание — от него начинала кружиться голова, и сердце пустилось в бешеный галоп…
5. Грета Ворм
Золотые ключи открывают любые двери, — так говорят в Зурбагане. В Лисе добавляют: Золото отворяет даже гробы. Звучит несколько мрачно, но сути дела не меняет. Деньги решают пусть не все, но очень многое, и силу эту не отменить никакими этическими императивами.
Грета «прошла» в клуб «Домино», что называется, даже не запыхавшись. Дождалась, пока сладкая парочка исчезнет за глухими дверями сумрачного особняка на Каменном острове, уводя за собой — что было очень кстати — и свои «многочисленные» хвосты, и подъехала к подъезду клуба на безусловно дорогом и роскошном «Нобель-Экселенце». Локомобиль, дорогущая шуба из седого баргузинского соболя, щедрый взмах тонкой руки, швыряющей, «не глядя», не пересчитанные банкноты, и дело сделано — «Дамы и господа, двери открываются!»
Внутри оказалось не хуже, чем снаружи, и Грета решила, что делу время, а потехе час. И час этот настал как раз сейчас, а работа, как говорят в Туруханске, не волк, в лес не убежит.
Она выпила шампанского, прогуливаясь по галерее, где были выставлены картины художников-модернистов, и, прихватив с важно вышагивающего на трех коленчатых ногах-опорах серебряного подноса еще один бокал La Grande AnnИe, прошла в игорный зал. Выиграла сто рублей, поставив фишку на красное, сыграла пару раз в блэкджек, неожиданно вспомнив, и явно не своей памятью, игру в карты с оперативниками тактической разведкиКшатриев — «В Ниневии, кажется…» — и переместилась в обеденный зал. Вернее, в один из трех ресторанов, расположенных на двух этажах клуба, а именно, в тот, где за изящным столиком в тени покрытой зелеными листьями березки сидели Дарья Ивановна Телегина и Кирилл Иванович Коноплев.