А он ни разу не ответил ей.
Ждала ли она с надеждой писем от него?
Виня себя в том, что холодно вел себя с Софи прежде, Брэнд решил сделать что-нибудь сейчас. Он не имеет права бездействовать. Каждому требуется хоть капля уважения и сострадания в этом жестоком мире.
Работа под прикрытием научила его просчитывать ситуацию. Было очевидно, что чем сильнее страдает Софи, тем больше радуется Грегг.
— Думаю, Софи откажется, — спокойно произнес Брэнд. — Я приехал ненадолго. Мы ведь не хотим тратить время попусту, правда, дорогая?
Он повернулся и посмотрел на нее. Актриса из нее никакая. Если Слизняк Гамильтон увидит, что от удивления у нее отвисла челюсть, обо всем догадается.
Существовал единственный способ исправить положение.
Губы Брэнда прикоснулись к нижней, чуть припухшей губе Софи. Затем он провел по ней языком, заставляя молодую женщину переключить все внимание на него.
Вероятно, грешно наслаждаться навязанным поцелуем. Брэнд не сомневался, что для него уже зарезервировано место в аду.
Однако поцелуй произвел именно то впечатление, на какое рассчитывал Брэнд.
Софи, широко раскрыв глаза, уставилась на Брэнда, словно Грегга и не существовало. Она облизнулась, а взгляд ее затуманился от желания.
Не важно, что она там напридумывала. Она не любит Грегга Гамильтона и никогда не любила. Хотя Брэнд вряд ли может считать себя экспертом в любовных делах.
Вот целоваться он умеет, это точно.
Да и поцелуй оказался намного приятнее, чем он ожидал. Брэнду захотелось грешить дальше.
— Ну, Софи. — Тон Грегга резко изменился. — Мы тебя пригласили, помни об этом. Приводи своего нового знакомого.
Он говорил неискренне, понимая, что теряет влияние на Софи.
— Возможно, мы именно так и поступим, — небрежно бросил Брэнд.
Запрыгнув в спортивную машину, Грегг умчался прочь на огромной скорости. Судя по всему, Слизняк Гамильтон был взбешен.
Брэнд решил как можно скорее избавиться от своего спортивного автомобиля.
— От них можно упасть в обморок? — поинтересовалась Хильда, перемежая английские и немецкие слова.
— От кого? — спросила ошеломленная Софи.
— От его губ.
— Нет. Да. — Она закрыла глаза, собралась с силами и свирепо посмотрела на бабушку. — Прекрати. — Затем Софи повернулась к Брэнду: — Зачем ты это сделал?
Брэнд с трудом сдержал улыбку. Эта девочка не умеет притворяться. У нее на лице написано, что она разрывается между «да» и «нет», «прекрати» и «продолжай», желанием отругать и поблагодарить его.
А еще по лицу Софи можно понять, что поцелуй потряс ее. Но он не намерен сообщать ей, что тоже потрясен.
— Твой бывший злорадствовал чуть больше дозволенного, видя, какое впечатление произвело на тебя его неожиданное появление, — тихо объяснил Брэнд. — Мне это надоело.
— Откуда ты узнал, что он мой бывший? — изумленно спросила она.
— Я хорошо разбираюсь в людях. — Брэнд не стал уточнять, что последние несколько лет его жизнь зависела от этого навыка. — Я рад, что верно распознал твоего бывшего жениха, Софи. Но не стоит убиваться из-за него.
Бабушка одобрительно хихикнула, а Софи бросила на нее угрожающий взгляд.
— Ты видел его всего полминуты! — заявила она.
— Я же сказал, что отлично разбираюсь в людях.
— Похоже, он отменно целуется, — заметила по-немецки Хильда.
— Прекрати! — велела ей по-английски Софи.
— Прекратить что? — невинно поинтересовался Брэнд.
Она в упор уставилась на него:
— Прекрати спасать меня, Брэнд. Мне уже не пятнадцать лет. Мне не нужна твоя помощь в амурных делах.
Софи покраснела, говоря об амурных делах, словно ей было пятнадцать лет и она впервые произнесла запретное слово. Она была очень мила в этот момент. Такая Софи была Брэнду неизвестна.
Она права. Хватит спасать ее.
— Я действовал по инерции, — заметил Брэнд. — Такое больше не повторится. Если ты этого не хочешь, — не сдержавшись, добавил он.
— Я этого хочу, — заявила Хильда по-английски и дотронулась до руки Брэнда. Ее взгляд перестал быть шаловливым. — Весь город шепчется о моей Софи и о нем. Я предпочла бы, чтобы они шептались о моей Софи и о тебе.
Глава 4
Софи снова и снова прокручивала в мозгу слова Брэнда: «Если ты этого не хочешь».
«Великий боже, — думала она. — Пусть я вышла в финал национального конкурса ораторов, но осталась дурой и, несомненно, хочу целоваться с ним».
Губы Софи покалывало от поцелуя. Она ощущала себя спящей принцессой, разбуженной прикосновением губ, подаривших ей настоящую жизнь. Того, что произошло, она ждала, еще будучи худой плоскогрудой девочкой-подростком с металлическими пластинками на зубах и в очках.
Губы Брэнда имели вкус страсти, и надежды, и тех миров, в которых она никогда не бывала.
Но если она правильно поняла, Брэнд упивался ее смущением в той же степени, что и Грегг.
Ох уж эти мужчины!
Однако ни один мужчина и в подметки не годится ее бабушке, которая, очевидно, сочла себя обязанной поведать Брэнду о несостоявшемся замужестве внучки, чем смутила Софи…
Но она не позволит мистеру Брэнду Шеридану относиться к ней как к мечтательной пятнадцатилетней девчонке.
Она не позволит ему догадаться, что от едва ощутимого прикосновения его губ ей захотелось упаковать чемоданы и отправиться в путешествие по неизведанным мирам.
Нет! Софи Хольцхайм должна взять себя в руки, и сделает это прямо сейчас. И пусть надменный здоровяк Брэнд не надеется, что она слаба, трогательна и нуждается в его помощи.
Однако Брэнд смотрел только на ее бабушку. И внезапно стало ясно, что он уже не упивается смущением Софи.
— Хуже нет, когда теряешь авторитет в маленьком городке, — тихо сказал он.
— Да! — вскричала фрау Хольцхайм, восторгаясь, что он сразу понял ее.
— Хорошо бы Софи закрутить страстный роман, и горожане немедленно забудут о ее прежнем женихе, — задумчиво произнес Брэнд.
— Да! — Хильда просияла, восхищенная его проницательностью.
— Ладно, я займусь этим, — бросил Брэнд между прочим, будто каждый день занимался подобными благодеяниями.
— Чем займешься? — спросила Софи.
— Закручу с тобой роман.
— Нет!
— Так ты убедишь Грегга и всех горожан, что разлюбила его, — объяснил Брэнд с раздражающей самоуверенностью, словно все уже решилось.
— Это обман, — заявила Софи, а затем поняла, что не отвергает необычного предложения.
— Будет весело, — пообещал Брэнд.
— Сомневаюсь.
Он поднял бровь, глядя на нее с явным вызовом, затем мягко проговорил:
— Чего ты боишься?
Итак, если она хочет доказать ему, что не боится повторения поцелуя, придется ответить согласием, иначе он узнает правду. Брэнд пугал Софи умением так разворошить ее привычно-спокойное существование, что потом невозможно было все вернуть на круги своя.
Но следовало признать, что идея спасения собственного авторитета выглядела очень соблазнительной. Хуже нет, когда становишься объектом сочувствия в провинциальном городке.
— Ну, Брэнд, — растягивая слова, задумчиво произнесла Софи, — мы, конечно, можем немного попритворяться в тщательно спланированных обстоятельствах.
— Позволь мне угадать. — Он криво усмехнулся. — Планирование ты берешь на себя?
Брэнд смотрел на нее, сомнение мерцало в глубине сапфировых глаз, потом его взгляд уподобился ночному звездопаду. Под таким взглядом любая женщина лишится мужества и веры в то, что способна контролировать всё и вся.
Жертвой его взгляда пала бы и Софи, если бы не поклялась памятью сожженных ночью грез, что прямо сейчас станет другим человеком.
Женщиной, которая управляет своей судьбой.
— Как долго ты пробудешь здесь, Брэнд? — деловито поинтересовалась она.
— Может быть, месяц. У меня много неиспользованных отпусков.
— Месяц? — пробормотал его отец и с огорчением посмотрел на Хильду. Похоже, Шеридан-старший был расстроен, поскольку в присутствии сына ему придется укротить свои романтические порывы.
Хильда же, наоборот, пришла в восторг от решения Брэнда подольше пожить в Шугар-Мейпл-Гроув. У нее на лице было написано, что в мыслях она уже поженила Брэнда и свою внучку. Софи очень надеялась, что Хильда не выскажется по этому поводу даже по-немецки. Ее бабушка способна ляпнуть все, что угодно, например прокомментировать умение Брэнда целоваться.
Софи покосилась на Брэнда. Ну, не стоит отрицать, что целуется он классно и произведет на свет прекрасных детей. Но если она хочет контролировать рискованную авантюру, в которую ввязалась, лучше перестать об этом думать.
— Что ты будешь делать здесь целый месяц? — насупившись, спросил доктор Шеридан. — Через три дня тебе станет скучно. Ха! Может, даже через три часа.