– А это что? – она показала пальцем на кровавый гарнир к люля.
– Думаю, это банальная жареная картошка.
– В этом «Погости. ru» все ненормальные! Разве можно кормить клиентов пищей при красном свете? Их люля выглядит гнилой колбасой, а жареная картошка – ужином графа Дракулы.
– А ты не рассуждай, а попробуй, – рассмеялся мужчина.
Они придвинули столик к постели и начали есть. Руками. Столовые приборы лежали рядом, завернутые в салфетки, разумеется, тоже красного цвета и с розовыми сердечками по всему полю. Но в предложенных обстоятельствах есть надо было именно руками, чтобы по ним тек жир и кетчуп, чтобы слизывать его языком и хохотать, а потом целоваться жгучими от пряностей губами и полностью соответствовать вульгарно-красному гостиничному интерьеру.
Мужчина и женщина выпили бутылку «Мадеры». Розы вяли рядом на постели, потому что их забыли поставить в воду. Да и где та вода? Да и зачем она нужна? Все в этом «Погости. ru» надо делать по-особенному, с вывертом, с расхристанностью и разнузданностью. Иначе зачем существуют подобные отели? И зачем они отказались от спецжурналов? Каждому ясно, что означает это невинное словцо «спец»!
Женщине стало смешно, она засмеялась и откинулась на постели прямо на одно из красных сердец, которое упруго спружинило. Женщине это показалось забавным, и она еще несколько раз привставала, снова откидывалась на подушку и смеялась. Мужчина улыбнулся тоже. Он уже забыл про то, как только что жалко подсчитывал в уме свои деньги. Ему все-таки хватило на самое главное! Они погостят в этом «Погости. ru»! Так погостят, что чертям станет жарко и… красно!
– Твой муж никогда не узнает об этом, – шепнул женщине мужчина, когда они уже лежали рядом на смятом белье, взмокшие от любви и лоснящеся-краснокожие в свете красных фонарей.
– Про него – не скажу, а твоя жена, по-моему, уже догадывается, – сказала женщина.
– Брось! Ей такое даже не может прийти в голову.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что мы с вами дружим домами уже больше восемнадцати лет.
– Она тебе надоела?
– Не знаю… Нет… Она не может надоесть…
– Почему?
– Знаешь, мне иногда кажется, что она меня не любит.
– И что?
– И… хочется ее заслужить… что ли… хочется доказать, что я – очень даже ничего себе мужчина, хочется, чтобы полюбила…
Женщина повернула к нему голову, с удивлением заглянула в глаза и спросила:
– Зачем же тогда я? Не понимаю…
– Тебе и незачем понимать. – Он чмокнул ее в нос. – Ты – это другое…
– Какое еще другое?
– Ты – допинг! Адреналин! Ты – ей в пику! Назло!
– И у тебя хватает совести мне говорить об этом! – расхохоталась женщина. – И это вместо того, чтобы клясться в безумной любви!
– Вообще-то… я уже пару раз кое в чем клялся, но ты должным образом не среагировала, и я перестал… Тем более что и ты никогда не клянешься мне в безумной любви, что, конечно, несколько снижает остроту ощущений.
– А если поклянусь?
Мужчина посмотрел в веселые глаза женщины очень серьезно и сказал:
– Ты ведь этого не сделаешь… Зачем дразнишь как мальчишку?
– Так… Сама не знаю… – Женщина взяла со столика бутылку, выпила из нее оставшиеся капли вина и спросила: – А разоблачения ты не боишься? И сколько веревочке ни виться…
– Честно говоря… боюсь, но в этом-то и весь смак! Бояться и – делать! Нервы на пределе! Чувства на надрыве! Тело прямо болит и рвется на куски!
– Слушай, а может, тебе заняться каким-нибудь экстремальным видом спорта? Альпинизмом, например? Или серфингом… хотя, если честно, я не знаю, что это такое…
– Только если с тобой вместе! Секс на Эвересте! Это кое-что! А серфинг – это катание на досках по волнам прибоя.
– Так, может, тебе на волны?
– Нет уж! Тогда лучше прямо под них! Слыхала про новое увлечение людей, замученных избытком досуга, фридайвинг называется?
– Нет. А что это?
– Это ныряние без акваланга.
– Совсем с ума посходили! Зачем же без акваланга?
– Говорят, только тот, кто не дышал, способен ощутить всю радость бытия, заключенную в одном глотке воздуха. Ты – мой глоток воздуха!
Женщина засмеялась:
– Правильно ли я понимаю, что твоя жизнь вне этих дурацких лав-отелей – сплошной фридайвинг?
– Что-то в этом роде, – опять очень серьезно сказал мужчина.
Женщина посмотрела на него с недоверием и спросила:
– Слушай, а ты сейчас мог бы мне купить пятьсот роз по сто пятьдесят рублей штука? Эти, видишь, завяли!
– Честно говоря, кошелек у меня уже абсолютно пуст… Я же из командировки. Все извел. Никак не ожидал, что сегодня увидимся. Позвонил так… на всякий случай… Чуть со стыда не сгорел, когда расплачивался. Думаю, еще чуть-чуть и все! Не хватит! А девка, как специально, подначивает! По глазам было видно, что она меня за душного козла держит.
– А ты не душной?
– А то ты меня не знаешь! Вот если бы сейчас явился этот… в форме, с шишками на лбу, и потребовал еще раз расплатиться, то я вместо денег… отдал бы за тебя жизнь…
– А если бы он не взял?
– Ну и черт с ним! Значит, я остался бы жить! Больше с меня все равно нечего взять!
Она засмеялась. Ей не нужна его жизнь. И розы не нужны. Она отдается ему в этом красном отеле как самая дешевая проститутка только потому, что так хочет. Она уже один раз принесла себя в жертву. Хватит. Конечно, то, что сейчас происходит между ними в этом красном лав-отеле, всего лишь суррогат любви, но… с другой стороны, все зависит от того, с какой стороны на это дело посмотреть и как себя настроить. Она научилась себя настраивать и в такие дни бывала почти счастлива. Нет… Не так… Не счастлива… а так же, как и лежащий рядом мужчина, – на адреналине! Они оба ежедневно существуют в состоянии сжатых пружин. И только здесь, в таких отелях, тяжелая рука, сжимающая пружины, отпускает их на волю. Они распрямляются, и в воздухе всю ночь стоит металлический звон двух колеблющихся резонирующих витых прутков…
* * *– Мне она никогда не нравилась, – сказал Кате ее муж Валентин и протянул пустую тарелку. – Добавь-ка еще щец! Отменные получились!
Катя налила мужу еще два половника свежих щей и села рядом с ним за стол.
– Что-то я раньше этого не замечала, – сказала она. – Мне всегда казалось, что Машка Кудрявцева тебе нравится.
– Ну… так-то она мне, конечно, нравится… – Валентин пробормотал это с плотно набитым хлебом ртом и положил в щи столько сметаны, что Катя пожалела явно испорченное блюдо, – как дочь… наших друзей… Я к ней привык, но… как… девушку Андрюшки – никогда не рассматривал. Можно найти и получше.
– От добра добра не ищут.
– Ну… если с этой точки зрения… то конечно… – Валентин лениво жевал слова вместе с капустой и хлебом, и Катя чувствовала, что ему совершенно не хочется говорить об этом.
– Ты равнодушен к собственному сыну?
– Ну… почему сразу равнодушен? Мне просто кажется, что наш сын… может… как это говорится-то?.. В общем, он может найти себе лучшую партию! Он далеко не дурак и собой, по-моему, хорош… Девушкам такие должны нравиться…
– Валь! Вера называет Андрюшку алкашом. Но он же не алкаш, ведь правда? – Катя с большой надеждой посмотрела на мужа, проигнорировав его замечания о сыновних достоинствах. – Такое с каждым мужчиной может случиться, когда он… ну… вступает во взрослую жизнь… по неопытности… Верно?
– Ну-у-у-у… – Валентин тянул «у» до тех пор, пока звук сам собой окончательно не увяз в глубинах его речевого аппарата. – Вообще-то я тебе скажу, что не с каждым такое бывает. Вот возьмем меня. У меня никогда не было запоев. Даже, понимаешь, в юности…
– Ну, ты прямо как Вера со своим соседом Петром! Неужели тоже записал мальчишку в алкоголики? Он же твой сын!
– Да… он мой сын… – задумчиво произнес Валентин и намазал горчицей сушку.
Катя отняла у него только что изобретенный деликатес, бросила его в контейнер для мусора и сказала:
– Не валяй дурака, Валентин! Машка на Андрея очень хорошо влияет. И я, представь, рада, что они целуются!
– Как целуются?
– Так! Как все влюбленные! – рассмеялась Катя.
– Какие еще влюбленные?
– Да что в этом удивительного? У них такой возраст! И чем решительнее Вера будет запрещать им встречаться, тем меньше в этом преуспеет. Запретный плод всегда сладок.
– А Вера, значит, запрещает? – задумчиво проговорил Валентин.
– Валь, да ты что, не слушал меня, что ли? Я тебе уже который раз говорю, что Кудрявцева считает Андрюшку алкоголиком и поэтому не разрешает Машке с ним встречаться. Глупость, да?
– Ну… почему… Веру как раз можно понять… и я думаю, что Андрея надо убедить оставить девочку в покое!
– Но почему? – Катя уже разозлилась на мужа до предела. Ну можно ли быть таким бесчувственным!
– Катерина! Вспомни классику! – Валентин наконец тоже разволновался, что бывало с ним крайне редко, и даже вскочил со стула. – Ты же знаешь, что бывает, когда родители против! Нет повести печальнее на свете… ну… и дальше по тексту… Ты этого хочешь, да?