Путевой светлячок - Гусейнова Ольга Вадимовна страница 3.

Шрифт
Фон

И вот снова стою и терпеливо жду: может он что-то скажет или сделает хоть что-нибудь, проявит отцовские чувства, но он равнодушно стоял наверху белой мраморной лестницы, держа за руку довольную Дариэлу, и смотрел на меня пустым взглядом, рождая во мне еще большую боль и обиду.

Пришлось, опустив глаза, молча забраться в салон кареты, придерживая подол длинного синего шерстяного платья. Когда мы тронулись с места, я только невероятным усилием воли запретила себе выглянуть из окна. Здесь я все равно никому не нужна, а вот что меня ждет в клане дедушки, пока покрыто дымкой неизвестности. Да и папино предположение о моем возможно скором замужестве ради сохранения рода с даром целителя радужности настроению и легкости в душе не прибавляли.

Несколько мучительно долгих часов я ехала, сложив руки на коленях и сжав в кулаки. Боялась, если разожму кулаки — начну кричать и биться в истерике. Тридцать лет прожить бок о бок, любыми путями пытаться завоевать любовь отца или хотя бы его уважение, старательно учиться, идеально себя вести и быть самой примерной девочкой лишь бы заметил, оценил, приголубил, а в итоге… В итоге, от меня избавились, как только подошло время, без угрызений совести, сожалений и малейших эмоций. И все потому, что он слишком любил мою маму и больше не хочет страдать, а заставить страдать своего единственного ребенка — разве это нормально?

Наконец, смогла пошевелиться. Откинувшись на мягкую, обитую красным бархатом, спинку сиденья, прикрыла глаза, заставляя себя глубоко дышать, расслабляя мышцы тела. Неожиданно в окно кареты постучали, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Отодвинула занавеску и приоткрыла окошко, один из сопровождающих меня охранников по имени Риасэль, свешиваясь с седла, вежливо предупредил:

— Леди Хельвина, мы выехали на основной тракт, скоро прибудем к дому для странников «У Михаэля».

— Хорошо, Риасэль. Как будем подъезжать, предупредите меня, — попросила я.

Светлые любыми способами пытались выделить свою расу среди других. Даже горные тролли, которые чурались чужаков и пришлых, придорожные гостевые дома не называли иначе как тавернами. И только на наших территориях таверны назывались домами для странников.

Отец сообщил, что путешествие к темным родственникам пройдет в два этапа. Сначала в таверне «У Михаэля» для большей безопасности мы присоединимся к ежегодной дипломатической миссии, которая направляется на территории темных эльфов, затем посещает тех же троллей, подземные царства гномов и совсем уже далекие отсюда земли демонов. Так принято испокон веков.

Дипломаты других стран так же посещают столицу светлых эльфов один раз в году, что способствует регулярным встречам, тесному сотрудничеству и принятию многих политически важных решений или урегулированию возникающих разногласий. Уже второе тысячелетие такой установленный порядок способствует предотвращению крупных межрасовых военных конфликтов, что не может не радовать жителей нашего мира — Тирэя.

По окончании второго этапа, достигнув территорий темных эльфов, меня передадут с рук на руки встречающим — представителям дедушки в приграничном городке под названием Эмерун. Мои нынешние сопровождающие вернутся в отцовское поместье, а я последую в клан матери.

До Эмеруна нам придется долго добираться, проехать через земли людей, которые граничат с горными царствами драконов на западе и воинствующими кланами арути. Наш путь пройдет по границе территорий нескольких рас, что повышает опасность. Именно поэтому отец не отправил меня к темным сразу, как получил дедушкино письмо, а я отпраздновала совершеннолетие. Пришлось дожидаться дипломатической миссии. О чем он тоже вчера сообщил бесстрастным голосом с явным намеком на то, что, несмотря на неудобство, проявляет заботу прежде всего обо мне.

Когда я, наконец, устала ехать, сидя в одном положении, решила проверить содержимое стоящей на полу кареты корзины со снедью, тем более еще и очень захотелось есть, а от запаха исходившего оттуда рот наполнился слюной. Так что, недолго думая, сняв перчатки и расстелив на коленях салфетку, принялась за обед. В предвкушении открыв крышку корзины, снова чуть не заплакала от признательности. Она была заполнена моей любимой едой: запеченной на углях курочкой с картошкой, ветчиной, разными колбасками, ягодами и фруктами, парой свежих караваев и пирожками — все положили наши слуги, с которыми я из-за одиночества все время общалась. Окинув взглядом все эти вкусности, мысленно поблагодарила их за заботу.

Пока ела, глотая горькие слезы, снова уплыла в воспоминания. В нашем поместье не было моих сверстников или эльфов моего статуса. И хотя отец запрещал более дружеские, чем принято, отношения со слугами, я все равно тайком общалась с ними, а в детстве так и вовсе ходила хвостом за некоторыми из них.

За поварихой Эльзой из расы людей, которая была уже пожилой, но все еще крепкой женщиной. Она учила меня готовить и выбирать продукты по лучше да посвежее, разделывать тушки животных и птицы, печь, как мне кажется, самый вкусный и ароматный хлеб на свете. Эльза вечно подкармливала меня, привычно сетуя на то, что я слишком худенькая. И убедить ее, что толстых или просто пухлых эльфов не бывает в природе — бесполезно. По-своему она любила и жалела меня, «практически сироту», хотя я не понимала раньше, как можно при живом отце быть таковой. Зато теперь точно знаю.

За конюхом Сариэлем, даже по эльфийским меркам старым эльфом, который искренне любил лошадей и не любил других разумных, но для меня сделавшим исключение. И хотя я так и не научилась ездить верхом на этих замечательных умных животных, ему все равно было не лень рассказывать истории о них.

Я часто сидела на заборе загона и наблюдала за тем, как он ухаживает за лошадьми, объезжает, лечит, воркуя над ними как над маленькими детьми. Точно так, как надо мной — кормилица Милена, но та тоже была человеком, и когда мне исполнилось десять, отец сказал ей покинуть наше поместье: незачем высокородной эльфийке перенимать человеческие привычки. Но благодаря именно Милене я узнала, что такое любовь матери к своему ребенку, чувствовала ее заботу и нежность.

Из-за отстраненности и холодности отца я в значительной мере была предоставлена самой себе. До обеда со мной всегда занималась гувернантка из аристократического, но обедневшего эльфийского рода светлых, конечно же. Вот та как раз меня откровенно не любила и даже в мелочах, исподволь, показывала, какая у нее ученица неполноценная, недостойная и несовершенная. Но мои успехи в учебе лично проверял отец, чем заставлял ее усердно и старательно работать над моим обучением и воспитанием, пока я не стала совершеннолетней. Сие не могло не обрадовать меня хотя бы такой мелочью. Но пылающий презрением взгляд, которым эта злюка (как я называла ее про себя, а кое-кто — и за глаза) одаривала мой длинный, покрытый плюшевым коротким ворсом хвост с серебристой кисточкой на конце, я долго забыть не смогу.

Ей потребовался год, чтобы заставить меня приучиться скрывать свой темноэльфийский хвост под подолами длинных платьев, обвивая его вокруг бедра. Если же он нечаянно, бесконтрольно высовывался наружу, гувернантка с ядовитой насмешкой наступала на очень чувствительный кончик, из-за чего я резко и болезненно вскрикивала. Еще одним недостатком, в ее глазах, стала моя торчащая из-под верхней губы пара белоснежных клыков. По ее приказу приходилось в присутствии посторонних эльфов превращать свой рот в куриную гузку, чтобы спрятать их. Но своего она добилась. Скрывая два своих явных отличия от светлых эльфов, наиболее выдававших принадлежность к темным, я могла вполне сойти за «свою». Даже отец был доволен этим фактом, когда возил меня в столицу на представление ко двору. И лишь меня удручало, что приходилось скрывать часть себя, словно я — действительно второй сорт, недостойная.

После обеда, по правилам, высокородные эльфийки должны были отдыхать, я же от безделья бежала на конюшню, на кухню или просто в лес. И однажды, нечаянно, еще когда мне было шесть лет, познакомилась там с дриадой по имени Ниса, обитавшей в большом раскидистом дубе на берегу лесного озера.

Именно Ниса, спустя совсем немного времени после нашей встречи, начала развивать мой целительский дар и учить лечебному делу. К моему неожиданному везению, отец, когда узнал об этом, заключил с этим маленьким лесным народцем договор: за мое обучение дриады получили некоторые преференции. Участок леса, где обосновалась моя новая учительница, стал заповедной территорией для жителей нашего поместья.

Больше двадцати лет она была моей самой близкой подругой, воспитательницей и жилеткой в которую я плакалась, выплескивая свои детские обиды. Мы вдвоем обследовали весь лес в округе на несколько километров вокруг. Ниса научила меня слышать и чувствовать лес, договариваться с животными, чтобы те не трогали и обходили стороной, использовать полезные свойства трав и собирать их, когда те входят в самую силу. Даже отец как-то раз признался, что мне повезло найти такую наставницу, ведь дриады — часть леса и самой природы. И кто лучше них может знать, как пользоваться ее дарами?

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке