Джейн внимательно взглянула на нее.
– Да. Но вы-то откуда знаете? Сам Джо никогда бы жаловаться не стал.
– Мы с Джо во многом похожи. И мне, прежде чем просить Еву помочь в поисках сына, пришлось изучить все аспекты ее проблемы. Я не хотела ошибиться.
– Ошибиться?
– Я обещала рассчитаться с ней за помощь с Люком. Она, конечно, не желала и слышать ни о чем таком, но и мне не хотелось оставаться в долгу. Единственное, что я могла сделать для Евы, – это найти убийцу ее дочери. – Кэтрин невесело усмехнулась. – И я нашла. Не знаю только, как это отразится на их с Джо отношениях.
– Вы нашли его? – удивилась Джейн. – Нашли убийцу Бонни? Правда?
– Вариантов было два. Пол Блэк, о котором Ева уже знала…
– Да, она рассказывала о нем.
– Но лично мне более вероятным представлялся второй вариант. С новым, так сказать, кандидатом. Весьма беспокойным. Естественно, чтобы вытащить его на свет, пришлось потрудиться.
– И кто же это?
Кэтрин перевела взгляд на показавшиеся впереди башни больницы Св. Иосифа.
– Джон Галло. Отец Бонни.
Джейн замерла.
– Что? Джон Галло? Но ведь Ева говорила, что он давно умер.
Кэтрин покачала головой.
– Его просто объявили умершим. Армия хотела прикрыть кое-какие неблаговидные свои делишки. Ева все объяснит. Не хочу сейчас вдаваться в детали. Есть сведения, согласно которым во время исчезновения Бонни Галло находился в Атланте. Я передала Еве всю информацию и высказала свое мнение.
– И она, разумеется, открыла охоту на Галло, – прошептала Джейн.
– А заодно и на Пола Блэка. Но Ева ужасно не хотела снова ставить под удар Джо, поэтому она попыталась обойтись без него.
– Она должна была понимать, что это ей не удастся. – Джейн знала, что Ева чувствует себя виноватой перед Джо и не желает делить с ним свои неприятности, но и Джо не мог просто сидеть сложа руки и не пытаться защищать ее. – И Галло ранил Джо?
– Нет. Его ранил Пол Блэк. А Галло убил Блэка.
– Хорошо.
– Хорошо, да не очень. Уже умирая, Блэк сказал Еве, что Галло похитил и убил Бонни.
– И Ева поверила этому ублюдку?
– Она считает, что Блэк сказал правду. Галло даже оправдываться не стал. Сбежал. Исчез. Найти его пока не удалось. Ни мне, ни полиции.
– Но зачем? Что могло подтолкнуть отца к убийству собственного ребенка?
– Галло провел несколько лет в северокорейской тюрьме. Условия там не самые лучшие. Он страдал от шизофрении, срывался, бывал невменяем и склонен к насилию.
– Боже мой. – Джейн покачала головой. – Какой кошмар для Евы. Не могу представить, чтобы человек, давший ребенку жизнь, этого же ребенка жизни лишил.
Кэтрин вздохнула.
– У Евы была возможность познакомиться с ним поближе и самой убедиться, на что он способен. – Она повернула машину к парковочной площадке возле больницы Святого Иосифа. – Потом я помогала Джо искать Галло. Разумеется, Еве это не понравилось. – Кэтрин выключила зажигание. – Ну что, ты все еще винишь Джо? Или уже меня?
Пару секунд Джейн молча смотрела на нее, потом покачала головой.
– Хватит и того, что вы сами себя вините. И никакая помощь вам не требуется. – Она вышла из машины. – Где искать Еву?
– В отделении интенсивной терапии. Часы посещения здесь ограничены, но Ева может наблюдать за ним через окно палаты. Если ее нет в комнате ожидания, посмотри в холле.
– Вы со мной пойдете?
– Нет. Еве сейчас нужны самые близкие. Поеду в отель. Отнесу в номер твои вещи. Когда закончишь здесь, позвони, и я за тобой приеду.
– Спасибо. – Джейн повернулась и направилась к входу.
– Скажи, а как ты сама воспринимаешь всю эту историю с Бонни? – спросила вдруг Кэтрин. – Знаю, это не мое дело, но мне любопытно. Ты сказала, что вся ваша жизнь подчинялась одному: поискам ее убийцы. Тебе, как приемной дочери, наверное, было трудно принять такое положение.
Джейн покачала головой.
– Я пришла к Еве, уже зная, что для нее самое важное. Я не была ее дочерью – я была ее другом. Мне вполне этого хватало. Разве можно просить большего?
– Некоторые на твоем месте были бы более требовательными.
Джейн вскинула брови.
– Вы, например?
– Нет. С другой стороны, в твоем возрасте я бы, пожалуй, вообще не приняла никаких отношений. Я была чертовски независимой. Кажется, такой и осталась.
– Ева не такая, как другие, – возразила Джейн. – Вы ведь с ней тоже близки сейчас.
Кэтрин улыбнулась и повернулась к парковке.
– Ты права. У нас с тобой больше общего, чем я думала. Ева – солнце, вокруг которого мы все обращаемся.
Проводив машину долгим взглядом, Джейн направилась к центральному входу. Ноги как будто наливались свинцом. Она шла к Джо, для которого каждая минута могла оказаться последней. Она шла к Еве, которая могла вот-вот потерять мужчину, придавшего смысл ее жизни.
Как она воспринимала поиски Бонни? Отвечая на вопрос Кэтрин, Джейн сказала то, что и должна была сказать, произнесла правильные слова и даже не соврала. О чем она умолчала, так это о своем страхе за Еву и Джо. О том, как нелегко было смириться с тем, что они подвергают себя опасности. Она понимала, что иначе они не могут, но в глубине души всегда хотела только одного: чтобы поиски закончились как можно скорее.
Чтобы Ева отпустила Бонни.
Господи, и чтобы Бонни отпустила Еву.
Ева медленно прошла по коридору к палате интенсивной терапии.
Скоро она снова увидит Джо. Бледного, с осунувшимся лицом. Лицом, словно высеченным на надгробии. Лицом, которое пугает ее до смерти.
Но еще страшнее не видеть его вовсе и представлять, что он уходит навсегда, а ее нет с ним рядом.
Она должна быть там. Всегда. Рядом с Джо.
Если бы только Господь оставил его с ней. Если бы только Джо, если вернется, все еще хотел видеть ее рядом. Память снова вернула ее в их последний день в коттедже на озере. Как он стоял и смотрел на нее, когда она сидела на качелях.
«Я нелегкий человек. Для меня это естественно. Но так же естественна моя любовь к тебе».
И для нее естественна любовь к Джо.
Пожалуйста, Джо, поправляйся. Очнись.
– Добрый день, мисс Дункан. – Из палаты вышла медсестра. – Я могу что-нибудь для вас сделать?
– Да, позвольте посидеть у его кровати.
Сестра покачала головой.
– Пока что не могу. – Она замялась. – Но доктор сказал, что, может быть, скоро разрешит вам побыть с ним.
Ева напряглась. Сердце тревожно затрепетало.
– Ему лучше?
Сестра покачала головой.
– Не надо было мне это говорить, – поспешно сказала она. – Доктор Джарлин сам все вам расскажет.
В груди похолодело от страха.
– Нет, черт возьми, вы сами мне все скажете! Ему хуже?
Сестра смотрела на нее с таким сочувствием, с такой добротой, что тревога сжала сердце.
– С вами поговорит доктор Джарлин. Я сейчас вызову его. Скажу, что вы беспокоитесь. – Она повернулась и поспешила к посту медсестер.
Беспокоится? Да ее тошнило от страха.
Джо умирал, и врачи не могли его спасти. Вот почему решили допустить ее к нему. Попрощаться.
Но она не станет прощаться. Он должен остаться с ней.
Ева прижалась лбом к застекленному окошечку палаты и закрыла глаза. По щекам поползли слезы. Боль волнами раскатывалась по всему телу.
Она должна увидеть его. Определить, произошли ли какие-то перемены. Может быть, они ошибаются. Доктора ведь не все знают.
Ева перевела дыхание, открыла глаза и… застыла от изумления.
Бонни.
Она много раз видела дочь – во сне и не только. Со временем Ева поняла, что видения эти – совсем не плод ее воображения, не галлюцинации. В любом случае, реальные или нет, они помогали жить. Они были тем, ради чего стоило жить.
Но на этот раз что-то было иначе.
Бонни – в маечке с изображением Багз Банни, с сияющими в свете больничных ламп рыжими волосами – стояла у кровати Джо и смотрела на него сверху вниз.
Лицо ее выражало… любовь. Истинную, настоящую любовь.
Почему она здесь?
Страх перешел в ужас.
Забрать Джо? Помочь перейти из этой жизни в следующую?
– Нет, Бонни!
Дочь подняла голову и посмотрела в сторону двери, за которой стояла Ева.
Посмотрела и улыбнулась. А потом снова перевела взгляд на Джо.
Что означала эта улыбка? Что она поможет ему выжить?
Или поможет умереть?
Ева прижалась к стеклу. Печаль сдавила грудь.
– Джо!
Тьма вокруг.
Чей-то голос.
Кто-то зовет.
– Джо!
Кто-то зовет его.
Но покидать тьму не хотелось. Здесь, во мраке, ему было комфортно, а еще как-то странно радостно, словно он ожидал чего-то хорошего.
Чего? Смерти?
Он никогда ее не боялся. И теперь тоже не боится.
Но этот зовущий голос…
Ева.
Ей больно. Ей плохо без него. Нужно вернуться.
И здесь есть кто-то еще…
Бонни.
Она стояла в темноте. Раньше она всегда держалась поодаль, как чужая, но теперь была рядом, и это от нее исходило ощущение покоя и комфорта. Хочет, чтобы он остался в темноте?