“Там кто-то есть, – вот как понял Архипов свою собаку. – Кто-то, кому там быть не положено. Я его чувствую, а ты нет, потому что ты всего лишь человек”.
Палевые складки встопорщились, и Тинто Брасс негромко зарычал. Архипов все всматривался в “глазок” – бесполезно, потому что ничего не угадывалось в плотной чернильной тьме, и он вдруг сильно встревожился.
Свет, черт побери! Почему не горит свет?! В их подъезде свет горит всегда. По крайней мере, Архипов, проживший здесь всю жизнь, не мог вспомнить случая, чтобы на площадках не было света. Хороший дом, хороший район, дедок караулит входную дверь – почему бы свету не гореть?
Выключили? Кто?! Зачем?! Да еще в два часа ночи!
Тинто опять зарычал, сунулся башкой и переступил тяжелыми лапами. Архипов вернулся в комнату и натянул джинсы. Стоять голым перед дверью, за которой явно что-то происходило, ему не хотелось. Где-то был здоровенный автомобильный фонарь, с которым он ездил на рыбалку. Роняя в потемках вещи, Архипов добыл фонарь и вернулся к двери.
Ах, как ему не хотелось геройствовать, как не хотелось!..
На площадке всего две квартиры – его собственная и сектантки – медсестры пятнадцатой горбольницы. Последний этаж, выше только чердак, где Лизавета нашла свое волшебное ритуальное, и хрен знает какое колесо.
Вряд ли кто-то среди ночи полез на чердак. Значит, этот кто-то на площадке. Значит, девочка Мария Викторовна Тюрина получила очередную порцию неприятностей сразу после его ухода.
Надо идти ее спасать. Конечно, надо. Архипов переступил с ноги на ногу, как Тинто Брасс, не отрывая глаз от черной дырки в двери, и не двинулся с места.
Сейчас он откроет дверь и пойдет спасать Машу. Все по правилам. Барышни вечно напуганы и несчастны, но не лишены известной строптивости и упрямства, за которые должны поплатиться. Робин Гуды всегда великодушны и снисходительны и опережают негодяя на один разящий удар меча. Ох-хо-хо…
Кто там может быть внутри чернильной ночной вязкости? “Белый брат” или “Небесный странник”? Или обычный жулик? Или кто-то пострашнее?
Тинто Брасс мотнул башкой, как будто сокрушаясь, что Архипов так труслив и туп.
– Ладно, ладно, – чуть слышно пробормотал его хозяин.
Он ударил по выключателю – желтый свет упал с потолка, сожрал мрак, – одним движением распахнул дверь на лестницу и зажег фонарь.
Широкий луч обежал стены и потолок. Прямоугольник света достал до противоположной стены, как будто сложившись пополам, и вознесся по ней вверх. Тинто Брасс фыркнул и выскочил на площадку.
– Назад, Тинто! – негромко скомандовал Архипов. – Назад!
На площадке никого не было – он понял это в первую секунду.
Зря готовился и боялся.
– Тинто!
Мастифф замер у двери напротив, опустив башку и напружинив спину.
– Ну, уж нет, – сказал Архипов, – туда я не пойду, можешь не намекать.
Тинто Брасс негромко зарычал – так что завибрировал шпингалет в оконной раме.
– Все, Тинто, – позвал Архипов, – хватит. Пошли домой!
Мастифф уперся могучим лбом в соседкину дверь, поднажал, и… дверь вдруг открылась! За ней было черно и как-то глубоко. Архипов вдруг подумал, что именно так должен выглядеть вход в ад.
Тинто Брасс не спеша, вошел в черноту и исчез, как будто канул в бездну.
Архиповский позвоночник вибрировал от беспокойства и страха. Кожа стала холодной и липкой, лягушачьей.
– Тинто, вернись! И прислушался.
Ни шороха, ни звука. Ему показалось даже, что он слышит, как тикают часы в его собственной квартире, возле его собственной широкой и удобной кровати, в его собственной хорошо и правильно устроенной жизни.