Я сошла с последней ступеньки и увидела Алексея, он как раз выворачивал из-за угла, двигаясь совершенно бесшумно. Увидев меня, усмехнулся и махнул рукой, приглашая присоединиться. Я метнулась следом. Неожиданно Алексей взял меня за локоть и свернул к завалившемуся сараю. Я недоуменно вытаращилась, но тут он открыл дверь, и я увидела, что задняя стена у сарая отсутствовала: здесь начиналась тропинка и шла дальше между заборами соседствующих огородов. Мы побежали по ней и через пять минут оказались довольно далеко от дома.
— Это твои? — спросила я, выравнивая дыхание.
— Мои.
— Как же ты их не заметил?
— Заметил.
— А зачем сюда пришел?
— За тобой.
— А-а-а. — Тут я опомнилась и добавила:
— Спасибо.
— Не за что. Деньги с тобой?
— Конечно.
— Должна сто баксов.
— Слушай, может ты возьмешь сразу все и будешь меня кормить, поить и оберегать от неприятностей?
— У тебя денег не хватит.
— Как знаешь… Что ж мы теперь, опять бездомные? — вздохнула я.
Между тем мы вышли к остановке и сели в автобус.
— Куда едем? — проявила я любопытство.
— В гости.
— К кому?
— Ты почему из дома ушла? — спросил он, проигнорировав мой вопрос.
— Как почему? — удивилась я. — Откуда я знаю, хочешь ты мне помочь или решил подзаработать?
— И я не знаю.
— Ты бы определился.
— Стараюсь.
Мы вышли из автобуса и отправились вдоль однообразных пятиэтажек.
— Узнал что-нибудь? — решила спросить я.
— Похоже, это убийство в гостинице никого не волнует.
— Конечно, а ребята с автоматами мне приснились.
— Да вроде нет.
— Значит, ничего не узнал. А почему так долго?
— У меня, между прочим, свои дела есть, — огрызнулся он.
— Ладно, не заводись, я же просто так спросила.
Мы свернули к подъезду, и я опасливо поинтересовалась:
— К кому мы, а?
— К родственникам. Где-то нам жить надо.
Я удовлетворенно кивнула: местоимение «нам» мне необыкновенно понравилось. Пока все шло совсем неплохо.
Дверь открыла женщина неопределенного возраста в цветастом халате.
— Наконец-то, — обрадовалась она, но тут же осеклась и уставилась на меня. Алексей ее обнял, они расцеловались, а я смогла войти в квартиру. Если это его подружка, с хорошим вкусом у него тоже проблемы. Квартира напоминала склад ненужных вещей или попросту помойку. В прихожей появился лохматый детина в трико и грязной майке и тоже на меня уставился. И что они во мне такого нашли, ума не приложу. Алексей с лохматым обменялись крепким рукопожатием, а потом и обнялись.
— Вернулся, значит! — радовался детина в майке, хлопая Алексея по спине. — А мы ждем. Дней пять как ждем. Верка извелась вся… Где тебя носило, Леха? О тебе уж справлялись…
— Кто? — спросил Леха, устраиваясь на кухне на жалком подобии стула.
— Да разные люди… братан, конечно, еще Соловей был, ждет, ну и… Сам был… в среду… сказал, увидеть тебя надо, для разговору.
— Ясно. Покажусь.
— А кто это, Леш? — не выдержала женщина, кивнув на меня.
— Наташка, — ответил он с таким видом, точно мое имя объясняло все. Хозяева замолчали, продолжая разглядывать меня с некоторым недоумением — Судя по всему, для них зверем я была диковинным.
— Пожрать дай, — нарушил Алексей затянувшееся молчание. — Мы поживем пару дней, только помалкивайте об этом.
— Само собой, — засуетился лохматый. — Верка, собери на стол.
Верка зашустрила на кухне, а лохматый пристроился рядом с Алексеем на табуретке, почесал волосатую грудь и сказал неуверенно:
— Леха, крестный сказал, чтоб ты сразу к нему…
— Да понял я, не дергайся…
— Я что, мне что велели… — засуетился тот, вскочил, извлек из холодильника поллитровку и торопливо разлил водку в четыре чашки.
Чашки были грязные, а запах у водки сивушный. Сели за стол. В центре красовалась сковорода с картошкой, огурцы в банке и крупно порезанный шмат сала. От грязи у меня мгновенно пропал аппетит.
— Гришка, коды налей, — распорядилась женщина, опасливо понюхав водку. Гришка принес воды в кружке и нетерпеливо предложил:
— Ну, со свиданьицем…
Подняли чашки и чокнулись. Я тоже, чтобы компании не портить, пить, однако, не смогла. Верка выпила и забулькала водой, левой рукой размахивая, точно отгоняя муху. Мух было достаточно, но избавиться от них таким способом возможным не представлялось.
— Ты когда в городе объявился-то? — захрустев огурцом, спросил Гришка.
— На днях.
— А где был, чего ж не сразу к нам?
Дело у меня было, Григорий.
Лохматый Григорий уставился в чашку и сидел так минуты три, не меньше, как видно, обнаружив в ней что — то для себя чрезвычайно интересное.
— Ты часом не Серого ищешь? — неуверенно спросил он, косясь на Алексея.
Тот тоже хрустнул огурцом и усмехнулся:
— А хоть бы и так.
— Дело-то старое, Алексей, плюнь… Беды бы не было… Ты пока там отдыхал, много чего переменилось.
— Да? Интересно.
Гришка поежился, опасливо замолчал и разлил по второй.
— Сам-то очень беспокоился, как бы ты дров не наломал. Потому и видеть тебя хотел.
— Серый не жилец, пришибу паскуду!
— На черта он тебе сдался? Что было, быльем поросло…
Тут вдруг встряла Верка, хлопнула по столу полотенцем, глазищами сверкнула и рявкнула:
— Не слушай его, Алексей' Серый — сука, заждались его черти, чтоб ему сдохнуть… Я б его сама порешила, да руки коротки.
— Чего городишь-то, чего… — зашипел на нее Гришка, но она и его полотенцем стегнула:
— А этот собачий хвост оттого боится, что прав он: как ты сел, тут много чего переменилось. Крестный твой да Серый теперь закорещились, вместе дела крутят, вот и пошла суета: боятся, что ты, как вернешься, первым делом долги раздашь. Потому и поговорить желает, воспитывать начнет. Мол, кто старое помянет… Только ты не слушай, Серому ты как заноза, по одной земле вам не ходить. Не ты его, так он тебя…
— Ты чему учишь, чему, дура несчастная, мать твою? — заорал Гришка, вскакивая. — В тюрьму парня толкаешь, а? Не чужой тебе человек… Какая ты после этого крестная? Любушка, сестрица моя, как умирала…
— Оставь мать в покое, — отрезал Алексей.
Гришка послушно замолчал и сел рядом.
— Верка, она хоть и дура, но права, конечно, — вздохнув, сказал он через пару минут. — И про Серого, и про крестного твоего. Спелись — Соловей рассказывал, похвалялся Серый, что, мол, появится ваш Леха, так я его мигом определю, не в тюрьму, так в могилу. Некому, мол, за него заступиться. Это он врет, конечно, но и ты его не достанешь, без того чтоб хозяину дорогу не перейти. Так что подумай, Леша, хорошо подумай.
— Я два года думал.
— Ох, — громко и совершенно по-бабьи всхлипнул Гришка и головой покачал. — Чую, быть беде… Когда поедешь-то?
— Ты пока помалкивай, что я объявился.
— А что, я как скажешь…
— Соловей болтал, вчера в городе стреляли, — заметила Верка, доставая из холодильника еще бутылку.
— Ну?..
— Не тебя ли Серый гонял?
— Он теперь носа не высунет, — усмехнулся Алексей. — А шестерок послал, было дело.
— Я так и думала… Ты уж осторожней, Алеша! Никому не верь, а крестному своему в первую голову. На нем крови — захлебнешься… надо будет, и через тебя перешагнет. Кроме меня, пьяницы проклятой, да вот этого дурачка, у тебя и нет никого.
— Ну вот, уже не один, — улыбнулся Алексей.
— Какой с нас толк? Схоронить либо весточку передать… Ты мне лучше про нее расскажи, — резко сменила она тему, ткнув пальцем в мою сторону. — Кто такая, откуда?
Познакомились. Пока у вас поживет, а кто да откуда — дело не твое. А ты, Григорий, Соловья найди. Мне две тачки нужны, надежные. Пусть купит.
Зачем же… — развел руками Гришка.
— Купит, — перебил Алексей. — Чтоб все как положено, и доверенность оформит. Денег дам.
— Сделаем все как скажешь, — заверил Григорий.
— Вот и ладненько… Ну, хватит о делах, выпьем.
— А ты чего не пьешь? — спросила Верка, заглянув в мою чашку.
— Не пью, и все, — твердо заявила я, чтобы раз и навсегда прекратить поползновения на свою трезвость.
— И правильно, девонька. Все зло через эту проклятую дрянь. — Верка в чашку уставилась, загрустила и даже как будто прослезилась.
— Мне бы чаю, — попросила я. — Если есть, конечно.
— Есть. Ты не смотри, что у нас такой бардак, мы люди не бедные…
Она поднялась, слегка покачиваясь, и пошла к плите — Алексей с Гришкой разговаривали, а я силилась переварить информацию. Тут Верка поставила передо мной армейскую кружку с крепким чаем, — заварка толстым слоем покрывала всю поверхность, так что к жидкости, казалось, не прорвешься. Я мысленно вздохнула, еще раз заглянула в кружку и сказала:
— Ложку чайную дайте, пожалуйста. Ложку дали, заварку удалось потеснить, но легче от этого не стало: кружка нагрелась, а пить с ложки я терпеть не могу. Я начала злиться, но опять вежливо попросила: