– Мои планы редко меняются. Мне бы не хотелось, чтобы вы примчались в Уэльс только потому, что рассчитывали присоединиться к похоронной процессии.
– Герцог рассказал мне о вас все существенное, – сказала Линнет, – а ваша репутация предоставила остальное.
Его глаза снова медленно скользнули по ее телу.
– Интересно. Мне он, похоже, рассказал не все.
Линнет повернулась к герцогу. Не может быть, чтобы он не упомянул в своем письме о ее предполагаемом ребенке… Глаза Марчента определенно задержались на ее раздавшейся талии.
Но тот смотрел на своего сына, как голодный на взбитые сливки. Здесь явно крылось нечто большее, чем ей казалось.
– А вы, должно быть, мой отец, – продолжил Марчент. В его голосе не было и намека на приветливость.
– Да, – ответил герцог с запинкой. – Да.
Последовало тягостное молчание. Было очевидно, что Марчент не собирается больше ничего говорить, а герцог, казалось, не осмеливался.
– Теперь, когда все мы познакомились, – радостно сказала Линнет, – пожалуй, нам следует спуститься вниз и оставить этого беднягу в покое.
Больной приподнялся на локтях, зачарованно уставившись на нее.
– Вы мне не мешаете, – прошамкал он, коверкая слова из-за своего распухшего языка.
Марчент перевел взгляд с пациента на нее.
– Красивая и любезная. Воистину у меня сегодня удачный день.
– Счастливое соединение семейства пробуждает в каждом лучшие качества, не так ли? – сказала Линнет, направившись к выходу. В дверях она остановилась и обернулась. Как она и ожидала, мужчины смотрели ей вслед, включая – как она не без удовольствия отметила – ее жениха, не говоря уже о пациенте. – Доктор?
– Полагаю, это относится ко мне, – отозвался Марчент, и лишь когда он двинулся к ней, она осознала, что он опирается на трость.
Он припадал на одну ногу, двигаясь, как раненный, но по-прежнему свирепый лев, еще более опасный из-за своего увечья.
– Не говорите мне, что его светлость забыл сообщить вам, что ваш будущий муж – калека, – сказал он, добравшись до двери. Он прошел мимо своего отца, словно не заметив, как рука герцога потянулась к нему, а затем упала.
Линнет решила приберечь фамильную улыбку для более подходящего случая.
– Он упомянул об этом, – отозвалась она. – Пожалуй, мне не стоит брать вас под руку, чтобы не свалить случайно с ног, – добавила она, проигнорировав тот факт, что он не предложил ей руки.
Марчент прищурился. Они оба знали, что он крепок, как кирпичный дом, и ее рука на его локте не поколеблет его равновесия.
– Вижу, вы любите опасные игры, – заметил он.
– Эти три молодых человека – ваши студенты? – поинтересовалась Линнет, когда они двинулись по коридору. Герцог задержался, представляясь остальным мужчинам.
– О, вы умеете считать до трех, – одобрительно произнес он. – Это пойдет на пользу нашему потомству.
– А я слышала, будто у нас не будет потомства, – сказала Линнет.
– Это верно. В том смысле, что ответственность за это дело лежит на ваших плечах, – согласился он, опередив ее, несмотря на свою хромоту. – Хотя, должен сказать, мне показалось, исходя из письма моего отца, что вы куда более продвинулись в этом направлении, чем на самом деле.
Он явно привык к тому, что студенты следуют за ним по пятам, и Линнет приходилось почти бежать, чтобы не отстать от него.
Он обернулся.
– Вы слышали, что я сказал?
– К сожалению, да, – отозвалась она любезным тоном. – Я не знаю, что вы подразумеваете под словом «продвинулась», поэтому не в состоянии оценить ваш комплимент.
– Я имел в виду ту каплю королевской крови, которую вы предположительно носите в себе, – проворчал он.
Линнет оглянулась через плечо. В коридоре все еще не было никаких признаков герцога и других врачей.
– А в чем дело?
Он остановился.
– В этом животе нет ребенка, мисс Тринн. Подушка, которую вы привязали к животу, может обмануть моего отца, но не меня. – Он двинулся дальше.
Линнет помедлила, глядя на его спину. Ей придется избавить его от этой привычки, иначе она проведет остаток жизни, бегая за ним.
– Это из-за хромоты вы так ходите? – поинтересовалась она, повысив голос.
– Из-за чего же еще, по вашему? – Он снова остановился. – Неужели вы думаете, что я ковыляю, как пьяный матрос, ради удовольствия?
– Я не имела в виду вашу походку, – сказала она. – Я хотела сказать, что вы несетесь по коридору, как поваренок, спасающийся от разгневанной кухарки.
Марчент замер на мгновение, затем, к ее удивлению, издал смешок. Довольно скрипучий, словно он заржавел от редкого использования.
– Коридоры действуют мне на нервы, – заявил он.
– А мне человеческие спины.
В полумраке коридора его глаза казались сверкающими. Возможно, он не обладал красотой своего отца, но Линнет видела, что он по-своему привлекателен. Его черты были грубоваты, но в них чувствовались сила, ум и характер, и все это светилось в его взгляде.
– Черт побери. Вы не совсем то, чего я ожидал.
– Должно быть, я не так знаменита, как вы, – парировала Линнет, поравнявшись с ним. Он так и не предложил ей руку, но она схватила его за локоть, решив, что так она по крайней мере удержит его рядом с собой.
– Сомневаюсь. С такой внешностью вряд ли вы остались незамеченной в светском обществе.
– А что вы знаете о светском обществе?
– Ничего, – хмыкнул граф, двинувшись дальше. Он никак не отреагировал на ее прикосновение, но замедлил шаг, чтобы она могла идти рядом.
– В данный момент я скорее печально известна, чем знаменита, – заметила Линнет, беря быка за рога.
– Из-за ребенка, которого вы на самом деле не ждете? – уточнил он. – Странная история. Мне казалось, что благородную публику должно возмущать наличие ребенка, а не отсутствие оного. Вы что, начали носить подушку ради шутки?
– Я привязала ее сегодня ради вас, – сообщила Линнет.
– Как вы догадались, что мой отец не устоит перед вами в сложившихся обстоятельствах? Это на удивление хитроумный план, учитывая его одержимость фамильной честью. – В его голосе прозвучали восхищенные нотки.
– Спасибо, – скромно отозвалась Линнет.
– Но он не сработает.
Линнет полностью разделяла его мнение, но не видела причины говорить ему об этом.
– Но по-моему, мы идеально подходим друг другу, – сказала она только для того, чтобы поддразнить его.
– Безумный докторишка и коварная красотка, хромающие по жизни рука об руку? Вряд ли. Вы начитались волшебных сказок.
– Кто сказал, что я умею читать? Я едва могу считать, вы не забыли?
Он бросил на нее такой взгляд, что она снова решила придержать свою фамильную улыбку.
– Я начинаю думать, что ошибся относительно ваших умственных возможностей. Пожалуй, вы способны досчитать до десяти и обратно.
– Это согревает мое сердце, – проворковала Линнет. – Поскольку исходит от гениального доктора.
Уголок его рта приподнялся.
– И когда вы собирались сообщить своему мужу о том, что королевского отпрыска не существует?
– Я могла потерять ребенка.
– Я врач, вы не забыли?
– Я думала, что вы хирург.
– Я сведущ во всех областях, – заявил он, снова набирая скорость.
Линнет придержала его, крепче сжав его локоть.
Он покосился на нее и замедлил шаг, но ничего не сказал.
– Те молодые люди – ваши студенты? – снова спросила она.
– У меня нет студентов, – отозвался он с отвращением в голосе. – Пусть этим занимаются лондонские болваны. Те, кого вы видели, безнадежные идиоты, которые нашли дорогу сюда, чтобы превратить мою жизнь в ад. Одного из них вы могли наблюдать во всей красе. Он худший.
– Он выглядит слишком взрослым для студента, – заметила Линнет.
– Это Себастьян. Мой кузен. Вообще-то он неплохой хирург. Утверждает, что пишет книгу, но на самом деле он всего лишь напуган и скрывается здесь.
– От чего?
– Похоже, он убежден, что Наполеон теряет рассудок. Я бы не удивился. Кстати, он маркиз Латур де л’Аффитт, и просто чудо, что ему удалось прожить последние десять лет, сохранив свою красивую голову на плечах.
Они добрались до лестницы, ведущей вниз.
– Если вы хотите и дальше держаться за меня, перейдите на левую сторону, – сказал Марчент. – Впрочем, вы можете спуститься самостоятельно.
Линнет последовала его совету, просто чтобы досадить ему, и взяла его под левую руку, крепко сжав пальцы. Ей нравилось чувствовать под рукой все эти мускулы. У нее было такое ощущение, будто она укрощает дикого зверя.
– Полагаю, вы рассчитывали, что я не устою перед вашими чарами, – сказал он.
– Пожалуй.
– И сколько вы даете себе времени? – В его голосе слышалось искреннее любопытство.
– Две недели от силы. – И тут она одарила его улыбкой, с ямочкой на щеке, обаятельной, чувственной и все такое.