– Как и все мы, – вздохнул виконт.
Линнет похлопала его по руке. Ее мать, легко дарившая свои милости другим, подарила своему мужу только одного ребенка, дочь, которая не могла наследовать большую часть отцовского состояния.
– Им нужен, – Зенобия возвысила голос, словно пытаясь завладеть вниманием публики, – им нужен принц!
Прошла целая минута, прежде чем Линнет рискнула переспросить:
– Принц, тетя Зенобия?
И удостоилась улыбки актрисы, заслужившей аплодисменты, если не охапки роз от благодарной публики.
– Принц, дорогая. И ты можешь дать им именно то, что им нужно. Герцог ищет наследника, а у тебя есть наследник, более того, наследник королевской крови.
– Я начинаю понимать, к чему ты клонишь, – медленно произнес виконт. – Неплохая идея, Зенобия.
Та слегка зарделась.
– Как и все мои идеи.
– Но у меня нет принца, – сказала Линнет. – Если я правильно поняла, герцог Уиндбэнк ищет беременную женщину…
Лорд Сандон издал недовольный звук, и она уточнила:
– То есть герцог, возможно, согласился бы на женщину в моих несчастливых обстоятельствах, потому что его сын обзавелся бы сыном…
– Не просто сыном, – заявила Зенобия торжествующим тоном. – Принцем. Уиндбэнк не примет в свою семью первую попавшуюся потаскушку. Он очень высокомерный, знаете ли, и скорее умрет, чем согласится на чужого ребенка. Но ребенок принца? Он клюнет на это.
– Но…
– Ты права, Зенобия. Клянусь Богом, ты хитрющая старушенция.
Зенобия резко выпрямилась.
– Что ты сказал, Корнелиус?
Он помахал рукой.
– Не в том смысле. Просто я так выразил свое восхищение.
– Ладно, – примирительно сказала она, поправив прическу. – По-моему, план безупречный. Так что съезди к герцогу прямо сегодня, Корнелиус. А потом тебе придется отвезти ее в Уэльс, чтобы выдать замуж за Марчента. Насколько я знаю, он живет там постоянно.
– Вам не кажется, что вы кое-что забыли? – поинтересовалась Линнет.
Они уставились на нее, спросив в один голос:
– Что?
– Что я не ношу принца! – выкрикнула она. – Я никогда не спала с Августом. И в моем животе нет ничего, кроме пережеванной булочки.
– Какое отвратительное замечание, – произнесла Зенобия, содрогнувшись.
– И недостойное леди, – подхватил виконт. – Ты говоришь как простолюдинка, упоминая о пище подобным образом.
– Недостойно продавать моего нерожденного ребенка герцогу с монархическими наклонностями – когда у меня нет никакого ребенка.
– Что ж, придется действовать быстро, – невозмутимо отозвалась ее тетка.
– В каком смысле?
– Твой отец прямо сегодня отправится к Уиндбэнку. Тот, скажем, клюнет на наживку. Как я уже сказала, он в отчаянии. К тому же ему должно понравиться, что его род продолжится королевским отпрыском.
– Это не решает проблемы, – сказала Линнет.
– Конечно, нет, – согласилась Зенобия, одарив ее ласковой улыбкой. – Мы не можем сделать для тебя все. Следующий шаг за тобой.
– Что ты имеешь в виду?
Лорд Сандон поднялся, явно перестав прислушиваться к разговору.
– Я надену парадный фрак с гессенскими сапогами, – произнес он себе под нос, направившись к выходу.
– Только не это, – окликнула его Зенобия.
Он помедлил у двери.
– Почему?
– Слишком волнующий фасон плеча. Ты не должен выглядеть взволнованным. В конце концов, ты предлагаешь ему спасение.
– В таком случае зеленый придворный, с фестонами, – кивнул он и вышел из комнаты.
– Тетя Зенобия, – сказала Линнет, демонстрируя, по ее мнению, бесконечное терпение. – Где, по-твоему, я возьму королевского отпрыска, чтобы предложить его мужу, которого я никогда не видела?
Зенобия улыбнулась:
– Дорогая, ни одна женщина из нашей семьи не задала бы подобного вопроса.
Линнет разинула рот.
– Хочешь сказать…
– Конечно, дорогая. Как только твой отец подпишет брачный контракт, у тебя будет… ээ… двенадцать часов, прежде чем отправиться в Уэльс.
– Двенадцать часов, – повторила Линнет, надеясь, что она неправильно поняла свою тетку. – Не может быть, чтобы ты и вправду…
– Август таскался за тобой как привязанный, – заявила Зенобия. – От тебя ничего не потребуется, кроме призывного взгляда и ободряющей улыбки. Ради Бога, дорогая, неужели ты ничему не научилась у своей матери?
– Нет! – отрезала Линнет.
– Вообще-то с таким бюстом тебе даже не нужно улыбаться.
– Значит, ты действительно хочешь сказать, что я… – Линнет замолкла.
– Ты должна соблазнить Августа, – любезно подсказала Зенобия. – Двенадцать часов и один принц… это совсем несложно.
– Я…
– Ты дочь Розалин, – заявила Зенобия. – И моя племянница. Мы впитываем талант соблазнения, особенно королевских особ, с молоком матери. Это у нас в крови.
– Я не умею, – сказала Линнет. – Можешь считать это капризом, но я действительно не умею.
– Умеешь, – бодро отозвалась ее тетка, поднявшись на ноги. – Просто постарайся обзавестись ребенком. Подумай, скольким женщинам удается сделать это, а ведь у них нет твоих достоинств: твоего остроумия, фигуры, лица и улыбки.
– Все мое образование было направлено на воспитание добродетели, – сказала Линнет. – Я находилась под надзором гувернантки на пять лет дольше, чем любая другая девушка, именно для того, чтобы я не узнала подобные вещи.
– Это было ошибкой. Твой отец был слишком напуган нескромным поведением Розалин.
При виде сомнения, отразившегося на лице Линнет, Зенобия испустила вздох женщины, на чьих плечах лежат все тяготы мира.
– Ладно. Полагаю, я смогу найти тебе подходящего мужчину, если ты не в состоянии соблазнить принца. Это крайне неприлично, но в конце концов все знают, что есть заведения, которые могут помочь.
– Что еще за заведения?
– Бордели, обслуживающие женщин, – сказала Зенобия. – Я слышала об одном, около «Ковент Гардена», для состоятельных мужчин. Они приходят туда ради спортивного интереса.
– Тетя, не может быть, чтобы ты…
– Если ты не можешь соблазнить принца, нам придется подойти к этой проблеме с другой стороны, – сказала ее тетка, подойдя ближе и похлопав Линнет по плечу. – Я отведу тебя в бордель. Насколько я понимаю, дама может стоять за шторой и выбирать мужчин по своему вкусу. Лучше выбрать кого-нибудь, похожего на Августа. Интересно, а нельзя ли просто послать записку, чтобы подходящего мужчину доставили на дом?
Линнет застонала.
– Я не хочу, чтобы ты думала, что я оставлю тебя в трудную минуту, – сказала Зенобия. – Теперь, когда дорогая Розалин оставила нас, я ощущаю все бремя материнской любви.
Оставалось лишь удивляться, как ее тетке удавалось игнорировать это бремя в течение всего сезона и нескольких предыдущих лет, но Линнет не стала отвлекаться от темы.
– Я не пойду в бордель, – заявила она.
– В таком случае, – бодро отозвалась Зенобия, – я предлагаю тебе сесть и написать этому противному принцу записку. Ты можешь выбрать его, минуя бордель. Не хотелось бы, чтобы брак начинался с обмана насчет детей. Замужество и без того провоцирует к постоянным выдумкам. Столько соблазнов, что невозможно устоять. Непременно закажешь слишком много платьев или превысишь свое содержание. Не говоря уже о мужчинах. – Она поцеловала кончики пальцев.
– Но я хотела…
– Я так довольна, что не замужем в данный момент, – сказала Зенобия. – Не то чтобы я рада, что бедный Этеридж скончался. Однако… – произнесла она и исчезла.
Очевидно, то, чего хотела от брака Линнет, не заслуживало обсуждения.
Глава 4
– Ты, видимо, шутишь, – обратился Пирс к Прафроку. – Я отправил отцу письмо со списком требований к своей будущей жене, там целая страница.
– Это было захватывающее чтение, – отозвался дворецкий. – Я особенно оценил ту часть, где вы признаете собственную неспособность к исполнению супружеского долга в постели. И пятно от слезы на этих строках…
– Это не слеза, – раздраженно произнес Пирс. – Это бренди, болван.
– Отлично, – произнес Прафрок. – Мне тошно думать, что вы рыдали над письмом. И что вы стенаете в своей одинокой постели.
– Почему бы мне не стенать? – осведомился Пирс, размышляя о том, не выпить ли ему еще бокал. Пожалуй, нет. – Покажи мне мужчину с таким увечьем, как у меня, который не пребывал бы в тоске и унынии из-за мрачного будущего, которое ему суждено.
– Мрачного и ужасного, – поправил его Прафрок. – Не снижайте драматизма, особенно сейчас, в критический момент.
– Отчаяние никогда не иметь рядом достойную женщину, горечь от сознания, что липкая детская ручонка никогда не сожмется вокруг твоего большого пальца…
– И, если перейти к тому, что действительно важно, долгие годы без траханья, – закончил Прафрок.