– За стол кто платил, ты? – с издевкой спросила она. И сама же ответила: – Нет, Мирон счет оплачивал.
– Да какая разница? – Горюн снова покачнулся и сделал к ней шаг.
– А такая?.. Кто платит, для того и музыка.
Она решительно повернулась к нему спиной и бегом направилась в гостиницу. Она знает, у кого найти защиту от этого пьяного увальня.
Дверь в номер сто сороковой была закрыта. Но это не могло остановить Ксюшу. Привыкшая к унижениям, она забарабанила в дверь. Ждать пришлось недолго – на пороге в одних трусах стоял Мирон. Уже успела раздеть его Ленка.
– Чего тебе? – беззлобно, но и без особой радости спросил он.
– Меня Горюн обижает!
– Чего?
– Хочет, чтобы я с ним спала.
– Ну так чо? Должна же ты с кем-то спать.
В голосе его и во взгляде было полнейшее к ней равнодушие.
– Но я не хочу с ним спать.
– Ну, это твои проблемы.
– А можно, я у тебя переночую?
– Раньше нужно было думать.
Как это, раньше нужно было думать? Неужели он мог бы уйти в номер не с Ленкой, а с ней, с Ксюшей? Надо было, наверное, вести себя немного иначе. Не заигрывать с Горюном. Эх, дура она дура.
Ладно, пусть эту ночь он переспит с Ленкой, от него не убудет. А потом будет спать с ней. Она добьется этого. Но начнет завоевывать его завтра, не сейчас.
Ксюша уже хотела извиниться и уйти, когда послышался разухабистый смех Ленки.
Она стояла за спиной Мирона, чуть левее. На ней не было никакой одежды.
– А почему нет, дорогой? – смеялась она. – Мы тебе с Ксюхой такой номер изобразим!
– Не понял.
– А сейчас поймешь! – Ленка схватила ее за руку и втащила в комнату.
Там она уложила ее на разобранную постель. Ксюша не сопротивлялась. Это было свыше ее сил. Она позволила подруге раздеть себя. Сладко застонала, когда ее голова забралась ей в междуножье.
– Ну, ништяк! – загоготал Мирон, когда Ксюша и Ленка поменялись местами.
Он зашел к ней сзади, мягкими плавными движениями огладил ягодицы, запустил руку вниз, пощекотал там. Ксюша застонала от кайфа. А когда он с силой вошел в нее, она чуть не умерла от восторга.
А потом они лежали втроем. Он в середине, они по бокам.
– Здорово это у вас получается, – глядя куда-то в потолок, разморенный сексом, сказал он.
– И у тебя неплохо, дорогой, – пропела Ксюша и нежно провела рукой по груди.
Она уже успела заметить, какие отметины оставила жизнь на его теле. Шрамы от колотых ран, рубец на ноге. Многое успел повидать парень на этом веку. Не раз смотрел смерти в лицо. Неудивительно, что он такой жестокий и грубый.
– Вы чо, лесбиянки? – захохотал он.
– Нет, мы проститутки, – по-будничному просто сказала Ленка.
– Что? – встрепенулся Мирон.
– А ты что, разве не знал? – удивилась она.
– Так какого хрена вы раньше молчали? – Мирон не делал попытки встать, вырваться из их объятий.
Но тело его все же было напряжено. Появилось напряжение и внизу живота. Ксюша не сдержалась и обхватила его взбухший черенок обеими ладонями.
– Иди сюда! – потребовал он и сильными руками перевернул ее на живот.
Затем перевернулся сам и мощным толчком вошел в нее сзади. Как будто зверь в нем проснулся. Казалось, он не просто пользуется ею, а насилует. Грубо, жестоко, как будто за что-то мстит.
Да, он ей мстит. Мстит за то, что она проститутка. Что ж, он вправе так поступать. Ведь уже полгода, как она изменяет ему. Но больше не будет.
Мирон кончил и скатился с нее. Лег на спину и выставил на обозрение свой увядший стебель.
– Эй ты, шлюха, – он схватил Ленку за подбородок и показал пальцем на низ своего живота. – На клык давай, живо.
– Ты со мной на халяву, а потому без минета, – ей не понравилась его грубость.
– Заткнись! – он закатил ей пощечину.
Ленка замолчала и затравленно посмотрела на него.
– Мирон, ты только без рук, ладно? – залебезила перед ним Ксюша. – Я тебе сама все сделаю, тебе будет хорошо.
Она коснулась языком его груди и заскользила к низу живота.
– Ага, потрудись, крошка! – услышала она его злорадный смех, когда рот заткнул кожаный кляп.
Он издевался над ней, куражился. И странно, она готова была терпеть.
* * *Ну и соседка у него, мать твою. Будто мотор у нее во рту, с такой силой «поршень» в себя заглатывает, и глубоко. Шлюха, блин.
Еще в ресторане он понял, что Ксюха лучше Ленки по всем статьям. Единственный недостаток – не блондинка. Ну и хрен с ним. Нравиться она ему стала. Но не настолько, чтобы ради нее кинуть Ленку. Уж больно баба к нему прикипела. Зато он был рад, когда Ксюха попросилась к нему, а потом ему на потеху обе девки устроили лесбос-шоу. Обалденное зрелище. И Ксюха баба обалденная. Занялся он ей вплотную. Тащится от него девка, сразу видно.
Все хорошо, только она проституткой оказалась. Вместе с Ленкой, в рот их обоих. Вот сейчас одна работает в режиме «помпы», затем вторая начнет. Никуда эта Ленка не денется. Раз проститутка, значит, бери за щеку. А еще раз вякнет, будет жалеть об этом всю жизнь.
Ленка, лахудра сисястая, поняла свою ошибку. Исправила ее. Только после этого он ее в сторону отставил. Лежи и не рыпайся. А сам вплотную Ксюхой занялся. Оказывается, сама мысль о том, что она путана, возбуждала его как тысяча Ленок сразу. Дрянь она, курва, соска, тварь продажная. А поди ж ты, от этого на нее стоит, не опускается. До самого утра харил ее, и так и этак в нее заходил. Все позволяла. Мало того, сама просила. Хорошо с ней, ой как хорошо. Невозможно оторваться.
Только уже когда рассвело, у него закончились силы и он слез с Ксюши. И она обессиленно растянулась рядом с ним. Ее рука легла ему на грудь. На это он никак не среагировал.
– Мирон, я хочу открыть тебе один секрет, – нежно прошептала она ему на ухо.
– Ну...
А вдруг она скажет ему, где взять денег. А деньги нужны. Очень нужны. Без них он никто.
– Я тебя люблю, еще с детства.
Совсем крыша у девки поехала. Шлюха конченая, а о любви вдруг какой-то заговорила. Нашла, блин, с кем и когда нежности телячьи разводить.
– Ты самый лучший.
Она губами прикоснулась к его щеке.
– Да пошла ты, сука! – не выдержал он и с силой оттолкнул ее от себя.
Тварь, шалава хренова, а еще строит из себя ангелочка. На хрен ему нужна эта «вафельная» любовь.
Ксюша скатилась с кровати, свалилась в проход между ней и стенкой. Подниматься не торопилась.
– За что ты меня так? – заплакала она.
Но он не обращал на нее ни малейшего внимания. Оделся, достал из кармана двадцать долларов, бросил на кровать.
– До дому сами, мля, доберетесь.
И ушел, хлопнув дверью.
* * *Ксюша плакала навзрыд. Мирон оскорбил ее, растоптал, унизил. Она ему в любви призналась, а он ее за это с кровати столкнул. Лучше бы он ее убил.
Но она сама во всем виновата. Никто не заставлял ее выходить на панель, она по своей воле путаной стала. А проститутки для Мирона как бы и не люди. Они не имеют права на любовь.
Мирон хороший, он лучше всех. Это она дрянь. Она очень виновата. Но слез от этих мыслей становилось только больше.
Глава 2
Офис фирмы «Ростоп» размещался в отреставрированном старинном здании в центральной части столицы. У входа молодой охранник с пластилиновой улыбкой.
– Простите, вы к кому?
Мирон с удовольствием послал бы этого придурка, но сдержался. Ему нужно попасть к Мультику.
– Господин Чебурнов мне нужен, – буркнул он, грудью проламывая себе дорогу вперед. – Это мой кент, мать твою.
– Эй, погодите! – завозмущался охранник, оттесненный в сторону. – Я вас должен записать.
– Записывай, – лениво бросил Горюн.
Он пришел сюда вместе с Мироном. Но к самому Мультику ему идти вовсе не обязательно. Он остался у входа в офис.
По мраморной лестнице Мирон поднялся на второй этаж, зашел в приемную.
– Извините, господин Чебурнов сейчас занят, – пискнула длинноногая секретарша, грудью перекрывая ему дорогу к Мультику.
А грудь у нее очень даже ничего.
– Да мне начхать! – ощерился Мирон и с видом знатока ощупал секретарше грудь. – А она у тебя ништяк.
– Ну знаете! – хватая ртом воздух, взвизгнула девица и отскочила в сторону.
Ее картинная мордашка стала красной, как спелый помидор.
– Я все знаю, – ухмыльнулся он, открывая массивную дверь с золоченой ручкой.
– Игорь Иванович, извините, я не впускала сюда этого грубияна! – оправдываясь перед начальником, чирикнула пташка.
Кабинет у Мультика солидный. Компьютер, телефон, телефакс, всякая прочая мутота. Два кондиционера прохладу создают. Сам он сидел, развалившись в кресле, и о чем-то напряженно думал. На непрошеного гостя посмотрел недовольно. Как же, ходят тут всякие, думать мешают. Через мгновение в его взгляде появилось узнавание. Но недовольства при этом только добавилось. И все же он улыбнулся. Вернее, попытался это сделать.