Когда муженек первый раз вернулся вечером в пятницу в стельку пьяным, Василиса не слишком огорчилась. Со всяким может случиться. Перебрал, бывает. Тем более что в субботу утром, проспавшись, Артем очень убедительно объяснил жене, что конфуз случился потому, что в их офисе внезапно закрылась столовая, и у него целый день маковой росинки во рту не было.
– А вечером день рождения шефа сели отмечать, поэтому меня так и развезло. Но это в первый и последний раз, клянусь тебе. Сам не люблю быть в таком состоянии.
Василиса поверила. Ведь до этого Артем не притрагивался к спиртному. Но уже в тот же день вечером он вышел за сигаретами, а вернулся глубокой ночью и снова пьяный. В воскресенье он пил принесенное с собой в субботу, а в понедельник не вышел на работу. И во вторник не вышел. И в среду. И в четверг. В пятницу запой неожиданно закончился. Артем даже успел получить больничный от знакомого врача, хорошо знающего истинный недуг своего пациента. Тем в тот раз все и ограничилось.
Следующий месяц все шло прекрасно. Артем являлся трезвым, был милым и любезным, участвовал в хозяйственных делах, Василиса нарадоваться на него не могла. Но через месяц он сорвался снова. И на сей раз пил целых две недели, так что со службы стали звонить и интересоваться, когда же сотрудник явится и сделает ту работу, ради выполнения которой он был нанят. Василиса боялась, что Артема уволят, но нет, каким-то образом все обошлось. Оказалось, что Артем умеет врать ничуть не менее убедительно, чем Антон. Это заставило ее наконец призадуматься.
Потом был еще запой, еще и еще. Артем подшивался, кодировался, гипнотизировался, даже к бабке-знахарке сходил и посетил несколько сеансов иглоукалывания у известного в своих кругах китайца. Но что бабка-знахарка, что китаец – результат неизменно был один и тот же.
Василиса сначала искренне переживала, пыталась помогать ему в борьбе с зеленым змием, но потом борьба эта стала ее утомлять. Да, Артема было очень жалко, хороший мужик, а погибал в неравной схватке. Но себя Василисе было жальче. Она понимала, что может провозиться с Артемом месяц, может год, а может и всю жизнь. И что? Это ей надо? Каждый день глядеть в окошко, поджидая любимого, и гадать, каким он вернется?
Сейчас Артем как раз находился на пике очередного запоя и, по прикидкам ставшей уже опытной в таких вещах Василисы, раньше следующей недели из штопора выйти вряд ли мог. Везти его в таком состоянии к бабушке она боялась. За бабушку боялась. Пусть уж лучше та ничего не узнает. Хотя ее не обманешь, в этом Василиса убедилась уже давно.
Домик бабушки стоял в самом конце улицы, из него была видна речка и пологие, поросшие ивняком склоны. Домик был маленький, покосившийся от времени. Василиса как-то предложила построить новый дом, а эту развалюху снести, но бабушка вроде как даже обиделась на внучку.
– Вам бы, молодым, все рушить, – разворчалась она на Василису. – Погоди, вот помру, успеешь еще новый дом отстроить.
Хотя Василиса бывала здесь каждый год по нескольку раз, она уже не могла считать дом своим. Да, она должна была уехать, никаких перспектив в Карповке у нее не было, но она все-таки чувствовала некоторую вину перед бабушкой, которую оставила совсем одну. Не то чтобы бабушка жаловалась внучке или как-то иначе дала понять, что затаила обиду, но самой Василисе было немножко стыдно. Она-то живет в городе, пусть и не очень счастливо, но живет. А бабушка здесь одна…
Но, с другой стороны, если сравнить их обеих, бабушка выглядела куда счастливей, а уж умиротворенней Василисы – точно в тысячу раз.
Да, колхоза здесь больше не было. Зато люди стали возвращаться. И церковь наконец построили. Говорят, когда-то был на том месте храм, да в революцию сгорел. Как раз, когда первый камень в основание фундамента будущего храма заложили, бабушка Василисы заговорила о приближающемся конце. Хотели ее в больницу, да бабушка отказалась. Василиса договорилась с соседкой, чтобы дважды в день наведывалась к старушке, кормила и помогала. Но стать прежней бабушке уже не удалось. Хотя до окошка добиралась. И в садик косточки погреть тоже выходила.
Видела и как стены храма возводили. Священник попался молодой и расторопный, бабушка была им довольна, говорила, что он напоминает ей покойного председателя колхоза:
– Такой же азартный.
Отец Иоанн и впрямь старался сделать для своего прихода как можно больше. Суетился, находил спонсоров, рабочих, договаривался с администрацией и с общественными организациями. За несколько лет добился того, что Карповка преобразилась. Теперь у них было все, как у культурных людей: супермаркет, ресторан, дорога с асфальтом. А как же? Не при царе Горохе живем.
Батюшка здешний под свои крестные ходы, которые очень любил проводить и считал символом успешного прихода, повсюду в Карповке обновил асфальт, у местной администрации правдами и неправдами выбил этот ремонт, даром, что по проезжей части никогда больше двух-трех машин за один раз не показывалось. Да и то лишь в самую страду, в пору уборки урожая, ради которого по старой памяти еще кое-где старались отдельные энтузиасты-фермеры и молодые, приехавшие попробовать силы в сельском хозяйстве.
Зато крестные ходы получались эффективными. Приезжали телевизионщики и с упоением снимали то, что они называли «возрождением старой России». У Василисы отношение к этим мероприятиям было двойственное. С одной стороны, вроде как интересно и красочно, что говорить, и поют красиво. И лица у всех такие благостные, а у женщин под белыми платочками глаза так и сияют. Идут издалека, многие за десятки километров, и детишек маленьких с собой ведут.
Но подавляющее большинство верующих – это женщины, мужиков мало. А какие и есть, все какие-то странные. Василиса бы за такого замуж точно не пошла. Вот священник был безусловно хорош. И в плечах широк, и ростом высок, и борода густая. Но он, как хорошо знала Василиса, уже дал обет безбрачия и потому как потенциальный жених даже не рассматривался. Она и у другой-то женщины никогда мужчин не отбивала, а тут у самого Господа дерзнуть служителя увести. Нет, такой дерзости в себе Василиса не ощущала. А раз других стоящих кавалеров в этой благочестивой компании не водилось, не стоило Василисе туда и соваться.
И все же тема приличного жениха была для Василисы самой животрепещущей.
Василиса хотя и числилась ныне замужем, но давно уже подумывала, как бы ей этот статус сменить. Но поскольку быть одной ей нравилось еще меньше, она уже сейчас, загодя, присматривала себе подходящего кандидата на роль следующего мужа. У порога бабушкиного дома она собиралась с духом, зная, что речь обязательно зай-дет об Артеме. Просто не может не зайти. И что сказать бабушке, до сих пор не ясно.
Потому Василиса и попросила водителя остановиться подальше от дома, прямо на площади у памятника Ленину, чтобы пройтись и собраться с духом перед разговором со старушкой.
– Обязательно ведь спросит, почему Артем не приехал. И что бы я ей ни сказала, наверняка догадается, что мы собираемся разводиться.
Врать бабушке Василисе не хотелось, и потом она знала, что это все равно бесполезно. Сколько раз на собственном опыте убеждалась, что бабушку ей нипочем не провести. Василисина бабуля обладала поистине невероятным чутьем на ложь.
Василиса, совсем уж нога за ногу, брела по улице. До дома бабушки оставалось уже рукой подать, и, погруженная в свои мысли, старалась идти как можно медленнее. По сторонам почти не смотрела, а потому прошла мимо припаркованной у дома старенькой машины темно-зеленого цвета с полнейшим равнодушием. Стоит себе, и пусть себе стоит. Немного странно, что хозяин предпочел оставить свою красавицу на улице, а не загнал во двор, но мало ли почему он так поступил. Его дело. Может, ненадолго заглянул. Может, уезжать ему скоро.
Девушка пошла дальше и не заметила, что за ее спиной в салоне машины поднялась темная человеческая фигура. Человек выглянул из окна и пристально уставился на Василису, словно недоумевал, откуда она взялась. На нем были кепка, плащ и мешковатые брюки. Тот самый наряд, который Василиса видела совсем недавно на двойнике Владимира Ильича. И человек был тот самый. Он успел обойти поселок и вернуться к своей машине обходными путями, пока Василиса тащилась по главной улице.
Но она ничего не заметила. Ни человека в машине. Ни того, как он похож на испугавший ее призрак. Она шла и думала о своей бабушке. И было о чем подумать.
Глава 2
В поселке о ее бабушке всегда ходили слухи, что она «может сделать». Что и кому, этого маленькая Василиса не понимала, но не могла не видеть, что их дом люди стараются обойти стороной. Если и заглядывают, исключительно по делу и никогда не засиживаются.
– Бабушка, а почему к нам гости никогда не ходят?
– А зачем?
– Интересно же. И нас к себе в гости кроме тети Светы никто не зовет.