Антон Кретов
Забавы в домашнем кругу
В открывшуюся дверь ворвался предательский шум компьютера. Я прикрыл дверь и, немного постояв в темноте, включил свет. Щелчок выключателя прозвучал дуплетом со щелчком варварски обесточенного системника, и сразу следом звонкая дробь босых ног пронеслась из кабинета в спальню. Когда я вошел в комнату, Женя с Сашкой смотрели на меня из–под одеял невинными глазами и упорно делали вид, что ничего не было, и они самые белые и пушистые существа на свете.
В полной тишине я подошел к Сашкиной кровати и отдернул одеяло. На удивление, она лежала в ночной сорочке, но приглядевшись, я различил полоску обнаженного тела между рубашкой и простыней. Хмыкнув, я потянул за край рубашки, отчего та сползла без малейших усилий.
— Ясненько! — проговорил я, ухмыляясь самой очаровательной улыбкой, которую смог изобразить.
— Надеть ты ее, конечно, не успела.
Повернувшись, к Женьке, совершавшему странные поступательные движения, я потянул одеяло и обнаружил его запутавшимся в трусах, висевших у него в районе бедер и полностью сбившихся в комок. Женька сразу затих и лишь следил за моим взглядом, от которого не укрылись влажные полоски на его бедрах.
Я, сев на Сашкину койку, достал сигарету, щелкнул «Ронсоном», и выпустив густую струю дыма, произнес:
— Значит мы имеем полное разложение, несанкционированный доступ к компьютеру, естественно, сидение в порносайтах и заливание мебели спермой. Надеюсь ты не додумался кончить в Сашку? — я протянул руку и залез Сашке между ног.
Она послушно их раздвинула, но там оказалось почти сухо. Палец был слегка влажный, я уже было утвердился в правильности поставленного диагноза, но тут же сообразил проверить в другом месте. Сзади ситуация оказалась совсем иная. Палец с тихим хлюпаньем вошел в Сашкино анальное отверстие и погрузился в озерко свежей спермы.
— Ага. Вот как. Хорошо, обвинение по поводу порчи мебели снимаем. А как по поводу остальных? Или я в корне неправ и стоит послушать вашу версию?
— Всего лишь уточнение. Мы смотрели клипы с диска, который ты принес вчера, — Женька, оскорбленно выпятил губу.
— Так, что по поводу порносайтов можешь успокоиться, никто твой модем несчастный не трогал.
— Модем не может быть несчастным или счастным, — философски заметил я, стряхивая пепел в блюдце с остатками варенья, которое кто–то из этих охламонов забыл на тумбочке, а второй рукой продолжая ласкать Сашкин анус.
Сашка начала заводиться и кусать губы. Очевидно, они толком не успели закончить, и мой приход разрушил планы на вечер.
— Тебе осталось еще опровергнуть обвинение в полном упадке, а то ты что–то взбодрился. Кстати, тебе никто не говорил, что витийствовать со снятыми штанами довольно смешно, к тому же с лежащим на боку членом.
— А в чем разложение–то? — удивился Женька, — В том что Сашке вставил? Или в том, что без тебя поразвлеклись?
Он окончательно успокоился и одним движением ног избавился от трусов, делавших его похожим на стреноженного коня. Причем было видно, что моя колкость, насчет лежащего члена, тоже не очень–то соответствует действительности. Его петушок уже не свисал, а напряженно вытарчивал над границей паховых волос и был готов продолжить так некстати остановленное дело.
— А чего же испугались? Если вы такие во всем не виноватые? — резонно спросил я.
— Ну… — сник Женька, — Ты же просил без тебя этот диск не ставить….
— А ты что, родная, скажешь? — повернулся я к Сашке.
Ее уже вовсю сотрясала дрожь. Сперма вытекшая из сфинктера, расширенного моими пальцами, образовала на постели большущее пятно, напоминавшее очертаниями залив Лаперуза. Не довольствуясь моими ласками, Сашка взяла своей рукой в горсть мои пальцы и усиленно терла ими промежность, широко разведя ноги. Ее губы раздались полностью, открыв вход во влагалище, и казались неким малиновым с черной сердцевиной цветком — символом порока и страсти. Вторую руку она попеременно то засовывала в рот, жадно облизывая пальцы, то теребила ей соски, бугрящиеся на холмах и без того выпуклой груди.
— Не обижайся! Иди ко мне! — попросила она. …И конфликт тут же был улажен.
Вдвоем ребята избавили меня от одежды, и мы вольготно расположились на диване, достаточно большом для подобного времяпрепровождения. Отвечая на мольбу стоящую в Женькиных глазах, я сказал:
— Ладно, давай действуй, я все равно еще не разогрелся.
Тот не заставил себя просить два раза и мигом пристроился к Сашке истекающей соком. Я, тем временем, взял банку пива, прикурил новую сигарету и, поглаживая медленно растущий член, стал смотреть на порносцену, разыгрываемый передо мной двумя, никогда не устающими и не повторяющимися, малолетками.
Сашку я подобрал два года назад, когда ездил к приятелю в соседнюю область. Мы вышли из ресторана шумной компанией и пошли было к припаркованным поблизости машинам, когда мой взгляд различил на грязном заплеванном асфальте комок тряпок, на проверку оказавшимся платьем, содержащим в себе грязную, всю в ссадинах девчонку. Компания пыталась меня отговорить связываться со столь сомнительной находкой, но что называется — нашла коса на камень. Я сунул девчушку в салон своего «Ауди» и дал по газам. Ни в какую больницу или, тем более, в милицию мы не поехали. По дороге я на скорую руку обследовал Сашкино состояние и нашел, что медицина тут не нужна, а если родители допустили то, что их дочь оказалась в подобном виде на улице, то на хрен они нужны ей.
За это время, грязный ободранный котенок, каким Сашка была вначале, превратился в томную, ласковую, но если нужно, то быструю и хищную кошку–тигрицу. Вернуться домой ни малейшего желания она не проявляла. Пользуясь связями, и совсем за небольшие деньги, я записал ее племянницей, зарегистрировал где нужно и устроил в школу.
Конечно, насчет возраста она наврала. Врач мне сказал, что никакие не восемнадцать, ей даже пятнадцати не было, но менструации уже начались, а раз так, то скорее всего ей было от двенадцати до…. Более точно можно сказать после гормонального анализа, который достаточно дорог и придется долго ждать. Но мне по большому счету было пофиг, а Сашка упорно шифровалась и косила под совершеннолетнюю. А раз так, то я плюнул на анализ и оформил ее в двенадцатый класс, и сейчас она уже подходила к защите аттестата. Тем более, что отмытая и одетая по полной форме, она давала фору многим одноклассникам как по росту, так и по сообразительности.
Первый раз она раскрутила меня на любовь, через несколько месяцев после того, как поселилась в моей квартире. Зализав телесные и душевные раны, она почувствовала необходимость меня отблагодарить, но так как кроме своего тела ничем не располагала, то и предложить больше ничего не могла. Я не ханжа, тем более, что жить в квартире с женщиной, поставившей целью уложить тебя в постель и не сделать этого — абсолютно не возможно. Она фланировала из ванны в свою комнату одетая в одно лишь полотенце на голове, при этом выбирая момент, когда я находился в коридоре, краснея, делая испуганный вид и круглые глаза, но не предпринимая попытки прикрыться. Подбегала ко мне с просьбами расстегнуть защелку на лифчике или заевшую молнию на джинсах, причем и лифчик и джинсы после устранения проблемы тут же снимались с обаятельной улыбкой и словами благодарности. Оставляла в видаке порнокассеты, которые я старательно от нее прятал, а она не менее старательно их разыскивала и выбирала наиболее горячие сцены. Приходила ко мне по ночам, жалуясь на то, что никак не может уснуть и ей страшно одной в комнате.
Естественно, что я сломался. После того, как мы пришли из бассейна, где она старательно виляла задом и демонстрировала ножки и фигурку, не обращая внимание на истекающих слюной пенсионеров и гневные взоры старых дев, получающих разрядку в спорте, Сашка полезла в душ и как всегда закричала, что бы я помылил ей спинку. Я вошел, взял у нее мочалку, но не стал тереть ей спину тупыми механическими движениями, а сильно провел рукой вдоль позвоночника вниз, по пути раздвинув ягодицы и задержал движение на Сашкиной промежности. Сашка замерла. Я, уже двумя руками, начал поглаживать ее по всему телу, натыкаясь на выпуклости груди и проваливаясь в укромные местечки. Она начала помаленьку двигаться в такт моим рукам, усиливая давление. Ее рот приоткрылся, язык стал облизывать пересыхающие губы, движения становились все быстрее и быстрее, пока стон, едва уловимый сквозь журчание воды не прервал тишину.
— Любимый, иди ко мне.
Я подхватил ее на руки и понес в комнату, по пути срывая с себя промокшую одежду. Мы ввалились в спальню, упали на диван, сплетясь руками и ногами, губы жадно искали друг друга, а руки шарили по телу не в силах остановиться. Наконец, Сашка нащупала мой член и вцепилась в него с такой силой, что заставила меня разжать объятия. Перекатившись вниз, она развела пошире ноги и буквально воткнула его в себя.