Совесть негодяев - Абдуллаев Чингиз Акиф оглы

Чингиз Абдуллаев Совесть негодяев

ГЛАВА 1

Похороны были необыкновенно пышные и торжественные. Почтить память банкира пришли его многочисленные друзья, коллеги, сотрудники. На похороны приехали восемь министров действующего правительства, и даже сам премьер-министр почтил своим присутствием столь важное событие, отложив встречу с японским послом на три часа. В зал торжественно внесли и венок от президента республики.

Погибший был руководителем и фактическим владельцем одного из самых крупных банков России. Злые языки говорили о его принадлежности к мафии, но, как обычно бывает в России, дальше разговоров дело не пошло, а республиканская прокуратура, дважды возбуждавшая уголовные дела, так ничего и не смогла доказать.

Сергей Караухин был не просто банкиром. Он был достаточно известной в обществе, весьма влиятельной персоной, депутатом Моссовета, возглавлял объединение банкиров. Он был богат, сравнительно молод — ему шел всего сорок третий год, широко известен. Одного этого достаточно, чтобы вызвать ненависть. Если к этому добавить, что его банк довольно успешно перехватывал у конкурентов весьма выгодные кредиты, то поводов для убийства Караухина было более чем достаточно. Два дня назад его и убили прямо у подъезда собственного дома.

У банкира, конечно, имелись свои телохранители. Но, как нередко бывает, они служили скорее своеобразным подтверждением его статуса, чем надёжной охраной. Неизвестные убийцы, подъехав к его дому, просто расстреляли автомобиль, в котором находился сам Караухин, два его охранника и водитель. Один из охранников, получивший тяжелые ранения, остался в живых. Он первым вышел из автомобиля банкира и стоял спиной к подъехавшей машине с убийцами. Несмотря на тяжелое состояние, его уже успели допросить работники прокуратуры и милиции, но с огорчением убедились, что свидетель этот им ничего нового не расскажет.

Среди пришедших проводить банкира в последний путь было много известных людей — политиков, банкиров, министров, депутатов. Громко плакал младший брат покойного, всхлипывала его мать. Стойко держалась супруга банкира, она уже заметила в толпе посетителей несколько красивых женщин, очевидно, знакомых мужа, и теперь пыталась вычислить — кто именно из них заменял её на супружеском ложе последние два года. С красными яростными глазами стояла дочь убитого. Ей было двенадцать лет, и она уже о многом догадывалась.

Появились многочисленные охранники. Послышались громкие голоса. Даже у премьера охрана была менее многочисленной и куда более спокойной. Приехал президент «Гамма-банка» Михаил Никитин. Угрюмое, немного опухшее лицо, коротко подстриженные рыжеватые волосы. Он подошел к вдове покойного и пожал ей руку, сказал несколько слов. Красноречием он никогда не отличался. В прежней, доперестроечной, жизни он имел даже две судимости и стал работать в банке благодаря своему покровителю, первому руководителю и основателю банка Борису Лазареву. После того, как Лазарева застрелили, он и возглавил банк, ставший одним из крупнейших банков страны. По сведениям ФСБ, он одновременно контролировал сразу несколько крупных подмосковных группировок, направляя их деятельность.

Сразу вслед за ним подъехал руководитель «Континенталь-банка» Артур Саркисян. Полный, сильно потевший банкир, подойдя к родственникам покойного, лишь кивнул головой. Он не стал выстраиваться в очередь к почетному караулу, стоявшему у тела банкира, а просто отошел в сторону.

Незаметно, без лишнего шума появился известный скульптор Рафаэль Багиров. Рядом с ним были лишь его помощник и один охранник. Багиров не любил лишней суеты, повышенного внимания к своей особе. Правда, никто из присутствующих даже не подозревал, что за полчаса до прибытия Багирова в огромном зале уже объявилось полтора десятка его людей, внимательно присматривающихся к окружающим. Он, подойдя к вдове, галантно поцеловал ей руку и нашел несколько ласковых слов для дочери убитого. Он даже отстоял положенную минуту у тела покойного, замерев в почетном карауле вместе с министром финансов и двумя чиновниками из Кабинета министров. Багиров строго соблюдал все необходимые формальности, отдавая должное полагавшемуся ритуалу.

Одним из последних приехал заместитель прокурора города Морозов. В дверях он едва не столкнулся с Хаджи Асланбековым, лидером чеченских группировок в Москве. Морозов знал, что Асланбеков проходил у них свидетелем сразу по нескольким нашумевшим делам, и, поперхнувшись, едва не повернул обратно. Стоявший в окружении сразу четырех своих земляков, составляющих его личную охрану, Асланбеков улыбнулся, показывая свои красивые зубы, и пропустил вперед сердитого прокурора. Морозов ни за что не приехал бы на сегодняшние похороны, если бы не просьба прокурора города Корнеева, который вчера сильно простудился и просил заменить его — возложить венок от имени прокуратуры.

Городская прокуратура уже возбудила уголовное дело по факту гибели банкира Караухина, но почти никто, в том числе и сами работники прокуратуры, не сомневались, что преступление не будет раскрыто. Следователи привычно суетились, допрашивая свидетелей, инспекторы уголовного розыска также привычно теребили свою агентуру, к делу даже подключились специалисты из ФСБ. Однако, преступление было совершено профессионально. Почерк был слишком явный — наглый и дерзкий. Такие преступления обычно не раскрывались, очень длинной бывала цепочка от исполнителей к заказчикам. И, как правило, цепочку вовремя и очень оперативно обрубали.

Но в этот раз все работники правоохранительных органов проявили необычайное рвение, усердно разыскивая преступников. Это было уже не «просто отбытие номера на ковре», а действительный поиск преступников с подключением всех имевшихся в распоряжении средств, в том числе и многочисленной агентуры.

Причина подобной активности была более чем прозаическая. Объединение банкиров, которое возглавлял Сергей Караухин, приняло решение о выплате одного миллиона долларов тому, кто сумеет раскрыть это преступление. За такие деньги можно было и очень сильно выложиться. Приз был весьма необычным и оригинальным, и десятки сотрудников, занятых в этом деле, бросились за обещанной наградой, рассчитывая скорее на свое везение, чем на успешный поиск.

Вошедший в зал Хаджи Асланбеков, заметив Багирова, подошел к нему, к явному неудовольствию последнего. Чеченский лидер был слишком хорошо известен в столице, и знаменитый скульптор не хотел иметь с ним ничего общего. Но он вежливо поздоровался с подошедшим. У Асланбекова было несколько сотен отъявленных головорезов и огромный, поистине неисчерпаемый резерв пополнения своих отрядов в Чечне. После начавшейся войны чеченская группировка была взята под особый контроль и людям Асланбекова пришлось очень сильно потесниться, уступая свои доходы конкурентам из других национальных группировок.

Их места стали занимать выходцы из Средней Азии, постепенно формирующие в Москве свои сильные национальные мафии, осмеливающиеся иногда даже бросать вызов традиционно грозным кавказским группировкам в борьбе за доходные места в городе. Кроме всего прочего, всех пришельцев не любили славянские группировки, сформировавшиеся в Москве в боевые отряды бандитов, действовавших по зональному принципу.

Багиров чуть посторонился, пропуская вперед Асланбекова. Оба его сопровождающих встали позади него. Рядом тяжело дышали охранники чеченского лидера.

— Как дела, Рафаэль Мамедович? — спросил Асланбеков.

— Спасибо, хорошо. Как твои? — Багиров был старше лет на десять.

— Не очень. Нас, чеченцев, везде травят, везде преследуют. Хорошо ещё иногда ваши ребята прикрывают, помогают, — издевательски сказал Хаджи.

Багиров ничего не ответил на очевидный вызов. По его строгому приказу все действовавшие в Москве азербайджанские группировки полностью отказались от сотрудничества с чеченцами, по существу не оказав им никакой поддержки в столь сложный период. Багиров знал, как относятся к чеченцам после начала войны, и тем более после Буденновска. И очень часто гнев обывателя, не особенно разбиравшегося, где именно азербайджанцы, а где чеченцы, бил по его людям. Багиров сразу рассудил, что только резкое отмежевание может хоть как-то выгородить его людей.