Из кабины выбрались слегка зеленоватый маркграф и широкоплечий, пузатый коротышка в неряшливых растопырчатых бакенбардах. Одет он был скромно, но со вкусом: желто-зеленый смокинг, штаны в крупную клетку и белые бальные туфли с потертыми гамашами. Завидев дракона, дядюшка Джед попятился и уже раскрыл было рот, чтобы прочитать заклинание, но потом сумел взять себя в руки.
– Дорогой Шон, – икая, обнял дракона Ромаульд. – Разреши представить тебе моего дядю, Джедедайю Шизелло, не далее чем вчера прибывшего к нам после долгих, и ээ-э, многолетних, я бы сказал, странствий.
– Очень приятно, – порадовался дракон, пытаясь отодрать от себя липкого маркграфа. – Меня зовут Шон. Господин барон, я полагаю, уже ждет нас за столом.
На порог замка тем временем выполз усталый от недосыпа дворецкий и, хряснув по камню алебардой, пригласил всех желающих вовнутрь. Первым двинулся Ромаульд, все еще содрогающийся в икоте, за ним Джедедайя, а следом – Шон с немного влажным Толстопузиком на сгибе локтя.
Барон Кирфельд и впрямь ждал гостей во главе стола. При виде их, входящих в залу, он поднялся, оправил на себе подбитую сурком мантию и зашагал навстречу. В самых возвышенных словах Ромуальд представил ему своего дядюшку, все облобызались по три раза, после чего сочли уместным сесть к столу.
– Признаться, в молодости, я и сам не раз подумывал о том, чтобы отправиться в путешествие с научными целями, – начал, для затравки, господин барон, наблюдая за тем, как ему накладывают на блюдо холодное, – но служба при дворе не оставляла времени для столь возвышенных дел. А потом, следует вам знать, я женился, и…
– Давайте выпьем за здоровье дорогих гостей, – поспешил разрядить обстановку Шон, так как ему было хорошо известно, что размышления о семейной жизни неизбежно закончатся битьем посуды и строевыми песнями.
– Ваше здоровье! – с затаенной горечью провозгласил барон и скромно употребил бокал шампанского.
– Очень рад снова встретиться с вами, дорогой Кирфельд, – ответил Джедедайя Шизелло. – Ведь с момента моего отъезда прошло так много лет! О, я помню, как вы приезжали в округу, в серебряной кирасе и с аксельбантом придворного офицера. В те дни, дорогой племянник, окрестные владетели запирали своих дочерей на пять замков – о, да!
– Было дело, – согласился барон. – Наливай, кравчий! Пришла пора нам вспомнить дни былые!
Очень скоро барон Кирфельд пришел в самое лучшее расположение духа. Компания Джедедайи Шизелло, отлично помнившего некоторые забавные события прошлых лет, а также воздействие сивушных эманаций от недавнего удобрения заставили его приказать выкатить из подвала бочонок коньяку и подать на стол пол-ящика лимонов.
– Случалось ли вам, друг мой, встречать нильских крокодильцев? – спрашивал наш барон, степенно набивая свою трубку.
– Я плавал по Нилу, – отвечал ему путешественник, – но должен сказать, что если и видел их, то на расстоянии хорошего гаубичного выстрела и, как правило, лунными ночами.
– Раз так, то вы, очевидно, проходили и Суэцким каналом? Скажите же, верны ли слухи, что обитатели этого канала весьма схожи с историческими аборигенами печально известного канала Грибоедова?
– Не совсем, друг мой. Наука знает, что аборигены канала Грибоедова ныне населяют лишь один берег Суэцкого.
– Во-от оно как, – тянул барон, радуясь ловкости, с которой Джедедайя расправляется с годовалым барашком. – Да уж, велика сила современной науки! Мне вот, знаете ли, так и не пришлось получить систематическое образование – покойник батюшка с юных лет определил меня ко двору, и все, что мне оставалось – лишь мечтать о путешествиях и подвигах первопроходцев. Потом прошли годы, а с ними закончилась и молодость. Теперь, дорогой друг, мне только и остается, что пухнуть от тоски, время от времени развлекаясь охотой на фазанов и всяческих рябчиков. Тоже мне, охота! В былые годы повелитель водил нас на тигра! Да-а…
И, выпустив к потолку изрядное облако сладкого дыма, барон Кирфельд замолчал. Уголки его рта горестно опустились вниз, отчего Джедедайя, немало сведущий в психологии, понял, что пришел его час.
– Охота, конечно, занятие благородное, – как бы невзначай заметил он, вытягивая на себя блюдо с куриными желудками, – но что же мешает вам, дорогой барон, осуществить юношеские мечты об удивительных путешествиях?
– Как что? – вяло взмахнул трубкой барон и вздохнул. – Куда мне, собственно, путешествовать, разве что в Пеймар на ярмарку! Хотя, конечно, компания у нас может собраться весьма недурная, – вдруг оживился он. – Смотрите, уважаемый Джедедайя: мой друг Шон – дракон выдающихся кондиций, надобно вам знать, что редко где найдешь дракона с метеотехникумом за плечами. Мой зять Ромуальд – видный ученый и вообще человек изрядного мужества. Недавняя история с призрачными мышами… а, впрочем, хрен с ней. О своем коне Пупыре я не могу сказать ничего дурного: он умен и вынослив в высшей степени. Еще есть пара великолепных котов – вон, посмотрите на младшего из них, Толстопузика – как вам молодец?
Джедедайя оторвался от куриных желудков и бросил одобрительный взгляд на котенка, весело беседующего о чем-то с Шоном и Ромуальдом.
– Боец, я вижу, хоть куда, – оценил он. – С таким не стоит бояться неожиданных атак неприятеля.
– Видели б вы его учителя, Жирохвоста, – покачал головой барон. – Канта и Фрейда цитирует с любой страницы по памяти… а скольких передавил крыс – уму не растяжимо!
– А что б вы сказали, дорогой барон, если бы я осмелился предложить вам нечто… настоящее? – с прищуром проговорил Джедедайя и живописно отодвинул от себя опустевшее блюдо.
Слуги внесли в залу с дюжину поросят. Барон посмотрел на них неожиданно загоревшимися глазами и ударил по столешнице своим старым походным стаканом:
– Слушаю вас, Шизелло! Что вы изволили иметь в виду?
Путешественник предпочел начать несколько издалека.
– Видите ли, господин барон, в течение многих лет я странствовал по далеким островам в поисках знаний о том не познанном, что, быть может, кроется вокруг нас. О, я пережил немало. Меня качали шторма, валила с ног лихорадка, не раз и не два я находился на волосок от смерти, но всегда, – и с этими словами Джедедайя подцепил с блюда поросенка, – всегда я знал: только наука может спасти мир. А раз так, жалеть себя мне не приходилось. Однажды, беседуя с неким колдуном, я услышал о том, что на далеком острове, затерянном в бушующем океане, ждет своего часа таинственная реликвия. И час этот близок!
– Да что вы говорите! – насторожился барон.
– Да-да! Выслушав старика, я немедленно нанял яхту и отправился на указанный им остров. После долгого пути, совершенного, заметьте, в самый разгар сезона дождей, я смог пробраться к потухшему вулкану, и там, встретясь с вождем таинственного племени шаманов, я получил в свои руки неказистый на вид каменный шар. Но шар этот…
И Джедедайя Шизелло, оставив в покое поросенка, надолго наклонился к самому уху господина барона.
3
– Шесть ящиков тушенки – это минимум, – заявил Джедедайя, опасливо оглядываясь по сторонам.
– Шесть?! – поразился Шон. – Но помилуйте, до Шмопска ехать-то – всего ничего!
Вокруг них шумел, полоща цветным брезентом палаток, базар. Болезненно переживая за доверенный ему бароном бумажник с заветной кредиткой, Джедедайя Шизелло постоянно осматривался и старался не подходить к лоткам близко.
– Шесть, – твердо повторил он. – И горошка мозговых сортов – тоже хотя бы шесть.
– Немыслимо, – вздохнул Шон, подходя, однако, к лотку. – Жирафов мы там кормить, что ли, будем…
И дюжина ящиков оказалась у него на спине. Горько корчась, Шон загрузил на себя еще пуд цветной капусты, три пуда буряка и полцентнера докторской. Все остальное могло поставить путешественникам имение Кирфельд. Следует заметить, что Джедедайя Шизелло подошел к закупкам продовольствия со сноровкой бывалого путешественника. Основу провианта составляли знаменитые консервы «Частик в томате», а также свиная тушенка и горошек мозговых сортов. Искренне недоумевающего дракона, которому выпало волочь все это на себе до пикапа, знаменитый путешественник сразил одной лишь фразой.
– С чего вы взяли, дорогой Шон, – спросил он, – что наш путь будет столь близким, как вы полагаете?
На этом дракон застыл, и стоял так некоторое время, будучи погружен в размышления.
– Но помилуйте, уважаемый Джедедайя, ведь до Шмопска ехать-то от силы часов семь-восемь! – возразил он, сваливши наконец товар в кузов пикапа.
– А кто сказал вам, что прямой путь бывает самым коротким? – резонно возразил Шизелло.
Шон не нашелся, что ему ответить, лишь молча сел за руль и запустил двигатель.