– Вина?
– Нет, – сказал Кормак. – Мне по старинке пива.
Вольф заказал полбутылки белого – судя по описанию, что-то вроде эльзасского рислинга – и откинулся на спинку дивана. Кормак тоже коснулся сенсора, в центре стола открылся маленький люк и появилась кружка с пивом.
– Джошуа, – осторожно сказал Кормак. – Иногда меня подмывает спросить…
– Валяй.
– Болтают, будто ты вырос среди эльяров. Это правда?
– Не совсем, – отвечал Джошуа. – Мои родители были дипломатами. Мы три года прожили на Сауросе. Потом началась война, и эльяры загнали нас в лагерь. – Он внимательно изучил винное меню, выбрал бренди, как утверждалось, земное.
Появился бокал, Вольф отхлебнул и состроил гримасу.
– Кому-то не мешало бы побывать на исторической родине, уточнить рецепт. Так вот, родители мои умерли, я сбежал. Федерация сочла меня ценным кадром. А война продолжалась.
– Что, по-твоему, случилось с эльярами?
– Они исчезли.
– Брось заливать. Миллионы, миллиарды, триллионы эльяров – чик, и нету? Я ведь тоже там был, помнишь? Куда, по-твоему, они делись?
– Не знаю.
– Они вернутся?
– Н-не думаю.
– Значит, мы положили десять лет и черт-те сколько народу, чтобы они спокойненько исчезли?.. За каким лешим они вообще затеяли эту долбаную войну?
Джошуа ответил не сразу:
– Они хотели того же, что и мы. Всю Галактику и еще два ярда. Думаю, двум свиньям в одном космосе не ужиться.
– Очень патриотично, – кивнул Кормак. – Извини. Мне показалось, тебе неприятно об этом говорить.
– Да нет, – сказал Вольф. – Просто я вообще не люблю говорить о войне.
– Так о чем бы ты хотел говорить?
Вольф задумался, потом улыбнулся:
– Ну, например, про ту рыженькую – не привиделась ли она мне?
Люк открылся, появилась еда. Некоторое время оба молча работали челюстями. Потом Кормак поднял глаза.
– Вот она снова. Может быть, сам спросишь?
– Может. Когда доем.
– Похоже, ей самой хочется что-то спросить.
Женщина подошла к кабинке и постучала. Вольф коснулся сенсорной клавиши, и в нишу ворвалась музыка:
Женщина улыбнулась и открыла рот. Вольф наклонился к ней.
– Джошуа! – Кормак навалился на стол, оттолкнул товарища. Луч бластера прошил кабинку и выжег дыру в дальней стене.
Вольф оказался зажат между столом и стеной. Кормак откатился, Вольф вылез. Женщина сунула руку в разрез платья и вытащила миниатюрный пистолет.
Джошуа отбросил стол, ухватил ее за запястье. Женщина вскрикнула, выронила пистолет и отступила назад. В то же мгновение первый из нападавших выстрелил снова.
Луч угодил женщине в спину. Она осела набок. Вольф с пистолетом в руке выскочил из кабинки.
Нападавший был в другом конце зала. Он бежал к лестнице, ведущей на верхнюю палубу.
Вольф упал на колено: свободная рука придерживает рукоятку, локоть едва упирается в ногу.
«Дыши… дыши… незыблемая твердь…»
Палец коснулся курка, пистолет выстрелил. Разряд ударил бегущего в бок, тот вскрикнул, ухватился за рану, потом обмяк и сполз по ступеням.
Все кричали и бегали. Кормак встал рядом с Вольфом. В руке его тоже был пистолет.
Вольф взглянул на женщину, увидел мертвый, удивленный взгляд. Прошел через зал, словно не замечая столпотворения, и пинком перевернул труп.
Нападавший был совсем юн, не старше женщины, которую по ошибке убил, худощавый, с пробивающейся бородкой. Не обращая внимания на хлещущую из раны кровь, Вольф быстро и привычно осмотрел тело.
Он не нашел никакого удостоверения личности, только во внутреннем кармане обнаружился затертый на сгибах листок. Вольф развернул и прочел:
Разыскивается Джошуа Вольф…
Он передал бумагу Кормаку, тот быстро скользнул по ней глазами.
– Кто-то не дочитал до слов «живым, живехоньким», – пропел владелец ремонтного дока. – Похоже, я плохо потер тот файл.