– Марченко! – нестройным хором поправили с балкона болельщики Жени из «Ясперс и бразерс».
– Нет, именно МУРЧЕНКО! – с пафосом воскликнул ведущий. – Евгения Мурченко, укротительница домашних тигров, апологет рационального кошачьего питания!
Женя, старательно распрямляя плечи, уже стояла на сцене.
В первом ряду, совсем близко от сцены, восседали рекламные и пиаровские гранды: Лисовский, Перепелкин, Руга, Лутц… Они улыбались и перешептывались со своими нафуфыренными женами и подругами. Неужели обсуждают ее? Или ее наряд?!. Руга посматривал на Женю снисходительно, Лисовский – устало. А она очень надеялась, что супруги магнатов не признают в ее платье недорогую подделку под «Готье»…
«Боже мой! – вдруг захлестнула ее восхитительно-радостная мысль. – О чем я думаю?! Я ведь стою здесь, на сцене! И они все – подо мной! А это значит: что я Москву – покорила!.. Уже покорила!.. Гораздо быстрей, чем сама себе представляла – в самых розовых мечтах!.. И пусть про мою «Стрелу» болтают что угодно, вручают-то ее – мне! Да я и не мечтала об этом – еще десять лет назад, когда приехала из своего К.! И тряслась от страха на вступительных экзаменах!..»
Ведущий прервал ее восхитительные, эйфорические мысли. Ткнул в нее микрофоном:
– Расскажите, Женя, как вы дошли до такой жизни?
Хороший вопрос. Очень милицейский.
Она вымученно улыбнулась и сказала заготовленные слова:
– А почему нет? Мне кажется, кошки тоже имеют право на то, чтобы смотреть хорошую рекламу по телевидению!
– Мой кот ворует все подряд, не отвлекаясь на телевизор, – мгновенно парировал ведущий.
В зале засмеялись. Женя на мгновение почувствовала себя цыпленком, которого поймали, чтобы зажарить на ужин. Мучительно промелькнуло: «Что бы ему ответить…» Но ведущий уже исчерпал небогатый запас приколов, отвернулся от нее, сделал знак, чтоб на сцену вышла девушка, облаченная в блестящий комбинезон. В одной руке та держала довольно-таки чахлый букетик. В другой – серебряную палочку с остро заточенным наконечником.
Ведущий принял стрелу, попробовал острие на язык и изобразил, как он, словно дикарь с копьем, нападает на Женю. Та инстинктивно отшатнулась. В зале опять засмеялись.
– Владейте этим копьем! – провозгласил ведущий. – Этой стрелой! И колите им всех, кто посмеет сказать, что коты – бестолковые, шкодливые твари! Вы, именно вы, Женя Мурченко, – простите, Марченко! – доказали всем нам обратное!
Грянули аплодисменты разогретого шампанским зала.
Женя успела поймать из второго ряда снисходительно-отеческий взгляд своего бывшего декана Ясена Николаевича Засурского и, наконец, покинула сцену. Спускаясь по неудобным крутым ступенькам, она с завистью подумала почему-то именно о нем: «Хорошо ему – быть взрослым, состоявшимся, старым, знаменитым! Его-то ведущий колоть стрелой не решится… Да и ему стрел никаких уже, наверное, не надо…»
Она вернулась на свое место (победители сидели в партере) и тут же погрозила кулаком в сторону балкона, где громче всех хохотала Татьяна Садовникова, наобещавшая ей приз в виде живого голого абиссинского кота. Кота не подарили. Слава богу, пронесло. Это был просто розыгрыш. Обошлись без подарков вообще – букет подмороженных роз не в счет.
Теперь, когда все – и самое приятное, и самое страшное одновременно – осталось позади, Женя ощущала сильнейшее опустошение. И было немного странно, что все уже кончилось, и больше ее не позовут на сцену, и больше ничего не дадут… Темный зал после света софитов казался еще темнее, а только что полученная «Стрела» – никчемной, абсолютно бесполезной вещью. Что за дрянь, право… Лучше бы, разочарованно подумалось на минуту, дали деньгами…
Женя впервые участвовала в рекламном конкурсе и еще не знала, что победа в нем не дает ничего, кроме известности – в определенных кругах. Она-то надеялась, что вместе со «Стрелой» ей подкинут немного деньжат.
Впору относить серебряную стрелу в ювелирный магазин и продавать на вес. Известность вроде уже пришла, а стрелу все равно держать негде. На съемной квартирке – страшно, и в агентстве – тоже: уведут, как пить дать своруют… Будут за свою выдавать…
…Женя обессиленно посмотрела на сцену – там продолжалось вялое действо. Она скептически осмотрела полутемный зал. Публика уже подустала, пошумливала, на сцену почти не смотрела. То и дело кто-то вставал, выходил из зала, приходил… Народ помоложе пригибался за спинками кресел и прикладывался к шампанскому. Знакомых рядом не оказалось – родное агентство, за исключением парочки боссов, ютилось на балконе.
Женя, невзирая на потуги ведущего призвать публику к порядку, решила отправиться к коллективу: принять поздравления, выпить, расслабиться. Она выждала, пока со сцены начал спускаться очередной награжденный, встала и направилась к выходу. Пока шла по проходу, на нее многие оборачивались. Некоторые смотрели завистливо, и от этого было приятно и немного тревожно. Женя ускорила шаг и быстро вышла из зала. Надо поскорей влиться в родной коллектив!
В тускло освещенном фойе она оглянулась – никого рядом нет – и бегом бросилась к лестнице, ведущей на балкон. Каблуки звонко топали по паркету, шлейф от платья развевался за спиной и хлопал, словно парус. «Несолидно победительнице так носиться», – самокритично подумала она. И в ту же секунду врезалась в невысокого мужчину, одетого, как и большинство здесь, в строгий и дорогой вечерний костюм. Женя бежала с приличной скоростью – ее нос со всего маху уткнулся в бороду незнакомца. Борода оказалась колючей, Женя ойкнула и принялась извиняться.
Мужчина вежливо склонил голову:
– Госпожа Марченко?
– Да, а мы знакомы? – смутилась Женя.
Он полез в карман, достал дорогой бумажник, вынул из него и протянул ей визитную карточку.
– Дмитрий Бритвин, агентство «Глобус». Мы с вами встречались – на «Ночи пожирателей рекламы».
Карточку она вспомнила – когда-то такую видела. А вот самого Бритвина – хоть убей… Борода вроде знакома – а вот лицо нет…
– Поздравляю с премией, – молвил Бритвин. – Как вам в «Ясперсе»?
Женя махнула пресловутой стрелой и беззаботно ответила:
– Жду прибавки к жалованью!
– А не хотите ли перейти к нам – в «Глобус»? – неожиданно спросил он.
Женя на секунду опешила. Она, как и все в «Ясперсе», считала, что в российских компаниях платят настолько мало, что над предложениями о работе, поступающими оттуда, не стоит даже задумываться.. Но из вежливости Женя спросила:
– А чем вы занимаетесь?
– В основном – паблик рилэйшнз, – ответил он. И тут же уточнил: – Освещаем крупные общественные и коммерческие проекты. Презентации, поддержка в прессе и на ТВ…
Женя облегченно перебила:
– Я никогда не занималась пиаром.
Но Бритвин, будто не слыша, продолжал:
– Мы могли бы предложить вам три тысячи. Для начала…
Женя не сдержалась и фыркнула:
– Тогда мне придется ездить на «Оке» до пенсии!
Бритвин слегка усмехнулся и тут же спрятал ухмылку в недрах своей бороды:
– Женя, я имею в виду три тысячи долларов. Ежемесячно.
* * *Хозяин кабинета откинулся в кресле, полуприкрыл глаза, покойно сложил руки перед собой на столешнице. Казалось, что он совсем не слушает. Но его собеседник знал: впечатление обманчиво – каждое его слово и слушают, и слышат.
Он докладывал сидя, раскрыв на столе папку с документами, – нарочито монотонно, словно желал и впрямь усыпить хозяина кабинета:
– Марченко Евгения Андреевна, двадцать пять лет. Три года назад окончила факультет журналистики МГУ. Специализировалась по рекламе и PRу. Получила диплом с отличием. Начиная с четвертого курса университета работает в сетевом рекламном агентстве «Ясперс и бразерс». Год проработала волонтером, без оплаты. Затем трудилась там же на полставки копирайтером. После окончания университета принята в данное агентство на полный рабочий день. Награждена премией «Серебряная стрела» за лучшую рекламную идею прошлого года… Высокая трудоспособность, умение работать под давлением, очень высокий уровень мотивации, IQ более ста сорока…
Человек докладывал, не заглядывая в бумаги. Данные о Марченко он, казалось, выучил наизусть.
Босс по-прежнему не шевелился. Можно подумать – спал. Но так мог бы решить только очень недалекий человек.
– Марченко, – продолжил докладчик, – является сиротой. Она родом из уездного города К. Н-ской области. Ее отец, Марченко Андрей Евгеньевич, украинец, работал заместителем прокурора города. Скончался от обширного инфаркта пять лет назад. Мать, Елена Алексеевна Марченко, русская, трудилась страховым агентом. Умерла за два года до смерти мужа от рака легких. Братьев, сестер и иных близких родственников у Марченко не имеется.