– Еще шире? – возмутилась я, потому как, на мой взгляд, и так стояла полностью и безоговорочно раскрытая в своей самой уязвимой части.
– Представляешь, какой у меня вид отсюда? VIP-ложа, первый ряд. И Андре руками надавил на внутреннюю сторону моих бедер, вынуждая широко расставить ноги. Слова Андре обожгли меня, я попыталась представить, что именно он видит и чувствует сейчас, и волна возбуждения едва не заставила меня рухнуть на ковер.
– Пожалуйста… – начала было я.
– В чем дело, дорогая? – Голос Андре был обманчиво спокоен, но его пальцы шарили между моими ногами, ощупывали складки моих половых губ, по-хозяйски проникали внутрь влагалища, играли с клитором и анусом. Я застонала. – Тебе не нравится? – ухмыльнулся он, и я чуть было не пнула его ногой, но удержалась, боясь, что Андре может прекратить свою крайне возмутительную, но такую неповторимую пытку.
– Страдаю… от безделья, – пробормотала я.
– Ну, можешь взять у меня в рот, если хочешь, – и Андре позволил мне повернуться лицом к его прекрасному телу. Просить дважды уже было не надо, меня трясло от желания прикоснуться к нему, отомстить ему за каждое прикосновение, за каждую сладкую волну, в которых я почти утонула. Я склонилась над торчащим вверх членом, счастливая, что мне позволено заняться им, и принялась насаживаться ртом на его крепкий ствол. Я сжимала губы, играла языком, стараясь увести мысли как можно дальше от того места на моем теле, где играли руки Андре. Если бы я отдалась им полностью, я бы тут же кончила, я практически не могла бы сдержаться, а мне так не хотелось останавливать эту игру. Я сосала, облизывала, ласкала восхитительный член, испытывая такую волну нежности, которую не объяснить ничем, даже любовью. Мне хотелось, чтобы это не кончалось никогда.
– Ложись на меня, – услышала я, и через секунду руки Андре подхватили мои бедра и подняли их вверх. Моя промежность оказалась прямо над его лицом, и я почувствовала поцелуй между ног. Я застонала громко и протяжно. Ответом мне был смех. Язык Андре принялся рисовать круги вокруг самой чувствительной части моего тела. Я целовала его член, играя языком на самом кончике. Это продолжалось долго, пока я не освоилась настолько, что почти довела Андре до оргазма. Мне хотелось, чтобы он не сдержался и кончил мне в рот.
– Ну уж нет, – процедил он сквозь зубы, высвободившись из-под меня парой резких движений. Сознание мое было спутано, размыто бушующими в крови гормонами. Он развернул меня, заставив ухватиться за сиденье дивана, потом резким движением снова раздвинул мне ноги максимально широко и ухватился руками за мои бедра – его хватка была сильной до боли, но даже это было приятно.
– Какой же ты сильный, – шептала я, словно свихнувшаяся, когда Андре вбивался внутрь меня своим членом, но я лишь сильнее выгибалась навстречу этой атаке. Мне нравилось все – и моя беспомощность, и его власть, и то, что он держит меня так, что я не могу увернуться, не могу спастись, что я полностью утратила контроль. Он брал меня молча, с упоением, даже с жестокостью, не сдерживаясь и не думая ни о чем. Я, кажется, кричала и просила еще. Затем он рухнул на меня, подмяв под себя, и лежал на мне сверху, кончая и наслаждаясь тем, как мощный оргазм пробивает молнией и мое побежденное тело.
Мы уснули прямо там, на ковре у камина. Я понятия не имею, как оказалась наверху, в спальне, в его постели. Должно быть, потом Андре перенес меня туда на руках.
* * *Утро было тихим и медленным, таким, как иногда бывало в детстве. Я просыпалась долго, наслаждаясь каждой секундой этого перехода к яви. Солнечный свет разбивался о занавеси цвета густого индиго, задернутые заботливой рукой Андре. По краям сквозь бахрому на стены падали тонкие лучи и рисовали там ломаные линии, переплетенные в шифрованный код. Я смотрела на эти линии сквозь прикрытые ресницы и пыталась разгадать их значение. Гадание по солнечным лучам. Я лежала на животе, обняв подушку. Андре не было, и я не знала, где он – в доме или уже нет. Я все равно ждала его, единственного, кто соединял меня с реальным миром, единственного, присутствие которого объясняло, отчего я все еще тут, в Париже.
Вставать было лень, я боролась даже с желанием пойти в туалет, чтобы протянуть подольше эту безмятежную негу. Движения доставляли боль, такую, как если бы я провела много часов подряд в спортивном зале. И каждый раз, когда я слегка морщилась от боли, губы мои растягивались в улыбке. И я радовалась тому, что в данный момент Андре не было рядом. Мне хотелось прочувствовать, посмаковать это состояние. Я – женщина, изнуренная любовью, истерзанная ею. У меня синяк на бедре, тут Андре схватил меня и прижал к себе. Мои губы сухие и искусанные, руки пахнут Андре. У меня слегка болит между ног. М-м-м, восторг. От этой маленькой ревизии я уже увлажнилась. Сумасшествие. Нужно принять душ.
– Ау! – крикнула я, поднимаясь на кровати. Я все же надеялась, что Андре просто спустился вниз, чтобы меня не будить, но ответом была только тишина. Я встала с постели и босиком прошлепала до ванной. Из зеркала на меня смотрела свихнувшаяся лохматая ведьма с сияющими глазами. Соски напряглись и затвердели, и я вдруг поняла, что мне – впервые, надо сказать, – нравится мое тело. Я всегда пробегала мимо зеркал, стараясь не концентрироваться на себе, чтобы лишний раз не расстраиваться. Припоминала мамины слова из серии «с такими длинными ногами…», утешала себя, что бывает и хуже. В конце концов, нормальная девица.
Сейчас я потратила целых десять минут, разглядывая свое обнаженное тело. Он любит его, он хочет его, сходит с ума, пытаясь овладеть им, и я хотела понять, что в этом теле обладает такой властью над Андре, что именно ему так нравится. Острые плечи? Родинка на боку? Он целовал ее. Чувствительная грудь? Переход от талии к бедрам? Тонкая линия между ягодиц? Ему нравится разводить их в стороны, нравится, когда я краснею. Я вздрогнула и выключила воду, только когда она наполнила всю раковину. Оказывается, я каким-то образом перекрыла слив.
Зубная паста и щетка нашлись в ванной комнате внизу, где воспоминания о вчерашней ночи были особенно остры. Там все еще валялись полотенца, которыми Андре вытирал меня, а коврик на полу – тот самый, на котором я стояла на коленях – был еще влажным. Я опустилась на него, и какое-то время сидела так, в углу, опираясь спиной на холодную кафельную стену. Он чистил мне зубы. Сказал, что мне нужен загар. Андре вел себя так, словно я собиралась остаться тут, в его доме, если не навсегда, то очень, очень надолго. Я не дала себе труда подумать, что именно значило мое согласие покинуть аэропорт, все, чего я хотела, это утолить извращенную жажду принадлежать Андре любым удобным ему способом. Как ни ненавидела я эту жажду, мысль остаться без Андре убивала еще сильнее.
Но что происходит на самом деле?
Я ходила по квартире, рассматривала фотографии – вот Андре с Габриэль, своей матерью, а тут он играет в петанк с какими-то красивыми, хорошо одетыми молодыми людьми. На одной фотографии Андре – совсем юный, а рядом с ним Марко, его старший брат, и какие-то взрослые мужчины. Это его семья, его жизнь. Я хотела в его постель, но не в его жизнь, я совершенно не видела себя в ней. Но ведь я здесь, хожу голой по его дому, разглядываю его фотографии. Кто я? Его любовница, каприз на один вечер? Что-то во мне протестовало против этого предположения. Андре был не из тех, кто разбрасывается полученными от жизни игрушками, и через несколько минут я получила подтверждение этому.
Я не нашла никаких следов своих вещей.
– Что за черт?! – изумленно выдохнула я после того, как поняла, что ни вещей, что снял с меня вчера Андре, ни тех, что были в рюкзаке, ни даже самого рюкзака в квартире нет. Я расхохоталась, упала на красный диван в гостиной и принялась раздумывать над сложившимся положением. Игра продолжалась, и даже когда Андре не было рядом, он управлял мною или, вернее, считал, что управляет. Я отправилась в кухню. Там, как и ожидала, я нашла идеально сервированный завтрак и записку.
«Пожалуйста, съешь и выпей все, что найдешь на столе. Я приеду к обеду. Веди себя хорошо и помни, кто ты и чья ты. И не вздумай что-нибудь выкинуть, знаю я тебя. Я хочу найти тебя дома голой…»
– Нет, ну каков гусь! – воскликнула я, разглядывая стакан с соком, предположительно апельсиновым, а также остывшие тосты и несколько сортов разрезанного на кусочки сыра – все это было разложено на тарелке вместе с орехами и остатками клубники. Рука невольно потянулась к сыру, я была голодна. По правде говоря, я умирала с голоду. Я бесилась от ярости и хотела есть, а еще мне было дико смешно от того, в какую ситуацию я попала. Значит, Андре стащил все мои вещи и запер меня? Обследование входной двери показало, что она заперта на ключ и только ключом может быть открыта. Это вам не английские замочки, которые легко отпереть изнутри. Я поковыряла в замке вилкой, попутно дожевывая тост. Происходящее невероятно развлекало меня, и я хихикала, как ребенок в детском саду, который пытается сбежать с тихого часа. Замок держался.