— Сплюнь, — мрачно ответила ей Яна, она не могла понять человека, который в Новый год чокается бокалом с минеральной водой. Что-то было в этом ненормальное.
Дверь в комнату медленно со скрипом открылась, и в комнату вошла бледная Люся со стеклянным взглядом.
— Мама! — воскликнула Яна. — Ты встретила Новый год в дороге?
— Люсенька, проходите, — засуетилась Алевтина в своем огненно-красном платье.
— Ты жива или мне мерещится? — тихо, непохожим на свой звонкий голос произнесла Люся, не мигая глядя на Алевтину.
— Люсенька, я всегда говорила вам, что вы преувеличиваете опасность, грозящую мне. Мы уже познакомились с вашей дочерью и весело, несмотря на вынужденные обстоятельства встречи, отпраздновали Новый год, — ответила Аля.
— Там… в коридоре совсем темно… — продолжала шевелить бледными губами Люся.
— У нас в хозблоке всегда выбивает пробки, когда включают много огней. Сейчас в ресторане веселится народ, наверное, зажгли елку, — ответила Алевтина.
— Мама, что с тобой? — спросила Яна.
— Там, в коридоре, я наткнулась на тело в красном одеянии, а я знала, что у Али есть красное платье. Дома я не усидела, так как мне все время мерещилось несчастье. Поэтому я собралась и поехала к тебе, Алевтина, и когда увидела это тело в красном…
— Люся, это от нас вышел пьяный Дед Мороз, — махнула рукой ее дочь. — Слышишь, Аля, ребята в ресторане так и не дождались Деда Мороза.
— Ага! Он хорош уже был! Человек встретил с нами Новый год, а сейчас спит в коридоре. Втроем-то мы его поднимем?
— Он не спит… — вздрогнула Люся, — в его спине торчит нож… там кругом кровь…
— Людмила, что вы говорите? — побледнела Алевтина. — Я же говорила, вам надо больше отдыхать и не увлекаться чтением детективных романов.
Яна рванула в коридор и опустилась на колени перед распластавшимся телом в красной одежде. Она принялась тормошить неподвижное тело, стараясь не смотреть на торчавший в спине нож. Вокруг растекалось кровавое пятно, красный кафтан Деда Мороза был пропитан кровью. Сзади подошли, прижавшись друг к другу от страха, Алевтина с Люсей.
— Ужас… мы даже не знаем его, а ведь с этим человеком мы встретили Новый год… — прошептала Алевтина.
— Говорят, как встретишь Новый год, так его и проведешь, — вторила ей Люся.
— Он мертв. Заметьте, для чего мы все здесь собрались? Для того чтобы защитить Алевтину. Аля, на тебе красное платье и белое боа, а ведь в темноте со спины Деда Мороза в красном кафтане с белой оторочкой могли принять за тебя, — сказала Яна.
— Это логично… — согласилась Алевтина. — Кому бы в голову пришло убить Деда Мороза в новогоднюю ночь? Мне, по крайней мере, угрожали… Боже, этот несчастный человек пострадал из-за меня…
Яна протянула перепачканную руку и сдернула с лица покойного бороду и усы из белых синтетических волокон, тоже уже выпачканных его кровью.
— Вася Полосов! — выдохнула Люся, прижав руки к груди. — Наш «вечный принц»!
Алевтина заплакала. Яна понимала ее. Одно дело просто увидеть убитого человека, и совсем другое — обнаружить труп хорошего знакомого.
— Гениальный артист… пока он разговаривал с нами, я и на секунду не могла предположить, что это Василий, а ведь играю с ним, можно сказать, в каждом спектакле, — забилась в истерике Алевтина.
— Аля… предположения моей ма… Люси верны, тебе грозит опасность, и я… Я не знаю, что делать, — растерянно проговорила Яна, глядя на двух перепуганных женщин в темном коридоре с трупом в ногах. Где-то вдали раздавались пьяные крики:
— Давай позовем Дедушку Мороза! Дедушка Мороз! Ты где?! Ты подарки нам принес?!
4
Диана понимала, что еще несколько лет такой жизни, а скорее всего, месяцев, и она, попросту говоря, откинет копыта. Она родилась у матери поздно, почти в сорок лет, и была единственной дочерью. Ее мать уже не надеялась найти свою половину и поэтому решилась на этот отчаянный шаг, рождение ребенка без мужа, чтобы было кому скрасить одинокую старость. К сожалению, до глубокой старости она не дожила, умерев в возрасте шестидесяти лет, оставив дочку одну. Диана продала родительский дом в деревне и поехала в областной город поступать в медицинский институт, в тот самый институт, в который поступала и Яна Цветкова. Диана девочкой была смышленой, кроме того, пользовалась льготами, как круглая сирота, поэтому в институт она попала без труда. На первом же курсе она познакомилась с парнем и привязалась к нему всей душой. Диану можно было понять, ей хотелось иметь рядом родственную душу, она мечтала быстрее создать семью. Поэтому, когда она забеременела, и речи не могло быть об аборте. Диана родила ребенка на втором курсе и продолжала учиться, между лекциями кормя ребенка грудью и по ночам стирая пеленки и переписывая конспекты. Все общежитие оценило ее неординарный поступок и помогало ей. Весь курс знал старшую дочку Дианы Настю. Надо сказать, что ее избранник Влад не горел таким же энтузиазмом и не стремился создать семью, но под напором общественности он все же женился на Диане. На последнем курсе института Диане стало полегче, она отправила Настю в детский сад и забеременела снова. Влад был недоволен, но Диана родила еще дочку Танечку. Она считала, что в семье должно быть несколько детей. Беда в том, что Влад так не считал, по всей видимости, Диана с двумя дочками не были его семьей. Он благополучно окончил институт, развелся с Дианой и, женившись на англичанке Мариэль, уехал с ней жить в Англию. Говорят, не обошлось без вмешательства отца англичанки, который был крупной шишкой в Англии и хоть и не жил со своей семьей, но прихотям дочки потакал. Мариэль была из обеспеченной семьи, и Владу обещали сразу богатую частную практику в престижном районе Лондона.
Диана осталась одна с двумя детьми, детьми маленькими, которых надо было еще поднимать, растить, учить… Тогда впервые почва ушла у нее из-под ног. Многие осудили в тот момент, как ни странно, именно ее, видимо, от злобы и раздражения к некоторым людским ошибкам.
— Сама виновата! Он не хотел жениться на ней, а она все рожала… Вот и получила! Он ее никогда не любил! Надо было соображать! Мужика беременностью не удержишь!
Тогда за Диану заступилась лишь одна ее сокурсница Яна Цветкова. Девица весьма эксцентричная и решительная.
— Не ваше дело! — оборвала она всех. — Женщина имеет право рожать столько, сколько хочет, дело мужчин помогать ей в этом! Владу было удобно жить с Дианой пять лет, она готовила ему еду, обстирывала, рожала детей, спала с ним, помогала ему учиться. Ее вина только в том, что она полюбила козла! Некому ей было посоветовать, чтобы она вовремя остановилась и бросила его. Сирота она, понимаете, сирота! А Влад неплохо устроился, на богатенькую заграницу потянуло! Ладно, бросил Диану, но как он посмел оставить двух своих детей без материальной помощи?! Больше всего в этой ситуации я не понимаю эту серенькую, страшненькую англичанку, которая знала об их детях и со спокойной совестью увезла этого знойного красавца к себе. Вот стерва! Ее глупости нет предела, ведь нет никакой гарантии, что Влад не бросит и ее детей, найдя себе в будущем более выгодную партию.
Тогда Яна организовала целое студенческое движение в защиту Дианы. Дело в том, что в небольшом провинциальном городе, где давно существует медицинский институт со стоматологическим факультетом, устроиться на работу врачом было практически невозможно. Давались огромные взятки, поднимались самые высокие связи, при таком раскладе Диане рассчитывать было не на что и не на кого.
Яна с группой энтузиастов раздула ее дело до такого размера, что уже не поучаствовать в судьбе бедной девушки ректорат института и руководство города не могли. За судьбой Дианы следили журналисты местных газет и городского телевидения. В конце концов, ей было предложено сразу после института место врача в госпитале. Диана была искренне благодарна Яне Цветковой, но воспользоваться ее предложением обращаться к ней за помощью и в дальнейшем не смогла. Яна уехала в Москву, а Диана впряглась в работу.
Зарплаты в государственной больнице едва хватало, чтобы не умереть от голода. Диана поставила на своей жизни крест, посвящая себя детям, теперь она уже осознала, что виновата перед своими девочками, что не может обеспечить им достойного существования, виновата в том, что в свое время выбрала мужчину, который не смог стать им отцом. Она работала с утра до вечера на две ставки. Работа врача-стоматолога очень тяжелая, сопряжена с большим вниманием, четкостью движений, напряжением. Люди, садящиеся в кресло стоматолога, боятся, нервничают, переживают. Врач не робот, не дерево, и вся эта негативная энергия и страхи впитываются им словно губкой. Диана, тащась с работы с выпотрошенной душой и сумками с продуктами, заходила в детский сад за девочками, и они вместе потом ковыляли домой. Она ревностно следила, чтобы ее дочки выглядели и были одеты не хуже других, чтобы они питались нормально. Для этого приходилось отказывать себе во всем. В двадцать пять лет она была одета, как старуха, в самую дешевую с рынка простую одежду, она сама не ела фруктов, не ела мяса, фактически питаясь картошкой и хлебом. Тяжелее всего становилось, когда заболевали дети. Диане приходилось занимать деньги до зарплаты на фрукты, соки и лекарства. Правда, мир был не без добрых людей, не так давно соседкой Дианы стала одна одинокая пожилая женщина, которая подружилась с Дианой и помогала ей чем могла. Например, она охотно оставалась посидеть с ее детьми, когда Диане надо было поработать во вторую смену или сходить в магазин. Была у нее еще одна подруга, работающая в том же госпитале в буфете, женщина деловая и активная. Она помогала этой семье деньгами, одеждой, которую собирала у сотрудников, для девочек, а также продуктами из буфета. Диана была гордой женщиной и не хотела выбивать в людях слезу и жалость, она не принимала деньги, если они предлагались ей без возврата.