– Входи!
В дверь протиснулся адъютант. Судя по его взволнованному виду, случилось что-то, для этой сонной местности, экстраординарное.
– Господин комендант! – вытянувшись перед столом Инжи, выпалил Арни. – Южный дозор сообщил, что от границы с Оробосом в нашу сторону движется каменный голем!
– Что они там, перепились, что ли? – Инжи слегка удивился, но не самому голему, а тому, что это ходячее недоразумение появилось именно здесь. Под конец войны оробосцы попытались использовать новую разработку – каменных големов, но их эффективность оказалась крайне низкой. Управлял каменным истуканом создавший его чародей, и проблема была в том, что чародей должен был видеть не только движения своего голема, но и окружающую местность, по которой тот передвигался. Соответственно, вычислить рядом с големом чародея и уничтожить его вместе с группой поддержки не представляло особого труда. После нескольких провалов оробосцы признали неэффективность этого оружия и, казалось, навсегда отказались от его использования. И вот теперь, спустя столько лет после окончания войны, эта старая разработка появилась здесь.
– И в чем проблема? – спросил комендант, вытащил кинжал из ножен и стал ловко его крутить в руке. – Что, сами не могут уничтожить чародея-кукловода?
– Какого кукловода? – выпучил глаза Арни. Инжи поморщился. А ведь действительно, молодые солдаты наверняка не в курсе… Вряд ли среди них есть ветераны, и вряд ли их обучали борьбе с таким экзотическим и тем более устаревшим оружием. Кстати, позднее обязательно надо будет проверить уровень подготовки молодняка.
– Ладно, – Инжи встал, – сам посмотрю. Хорошо, хоть слово 'голем' им известно. – Проворчал он, пристегивая к поясу ножны с мечом. – Прикажи седлать лошадей, вызови боевого искусника, кстати, заодно и познакомлюсь с ним. Кажется, здесь только один такой. – Инжи покачал головой. Непорядок – если искусников гражданских специальностей по списку насчитывалось чуть ли не с полсотни, то боевой в наличии был один. Хорошо хоть, боевой не только по направлению Искусства, а именно побывавший на войне. Лупаго сделал себе зарубку в памяти, поднатаскать остальных искусников, чтобы при необходимости они могли что-то сделать на поле боя… Стоп! Какое поле боя? Инжи вздохнул, расстроенный инерционностью своего мышления… Отдав необходимые распоряжения на время своего отсутствия, Лупаго направился к выходу.
Кроме адъютанта, коменданта в дороге сопровождал дежурный десяток солдат, боевой искусник Тарлос, а также жрец бога войны Сарса. Жреца звали Муэнко, что говорило о его северном происхождении, в седле он держался уверенно, да и выправкой больше походил на военного, нежели на жреца. Тарлос и Муэнко умудрялись беседовать во время скачки, и Инжи периодически бросал на жреца заинтересованный взгляд. Интерес его тянулся из прошлого.
В самом конце войны к императору пришли жрецы бога войны и заявили, что бог Сарс услышал их молитвы и явил им свою силу. Видимо они предоставили достаточно доказательств благоволения Сарса, так как вскорости многие из них появились в войсках. Как-то однажды Лупаго своими собственными глазами видел работу такого жреца. Результаты его молитв слабо отличались от работы боевого искусника, чего не скажешь о внешнем проявлении. То, что видел Инжи, напоминало огненный удар искусника-боевика по большой площади, только вместо огня поле боя залил яркий белый свет, оставив от противника лишь обожженные тела. И если боевым ударам полевых искусников враги более-менее могли противостоять, то против такого необычного оружия оробосцы не смогли быстро создать защиту, в результате чего, после нескольких проигранных сражений, вынуждены были подписать мирный договор.
Так вот, сейчас жреца никто с собой не звал, он как-то вдруг сам оказался в отряде. Кажется, он пришел вместе с искусником, и это удивляло. Обычно искусники недолюбливали жрецов, считая их выскочками и просто людьми, которым без особых трудов повезло получить могущество, сравнимое с Искусством. Взаимная нелюбовь наблюдалась и со стороны жрецов по отношению к искусникам. Хотя правильнее будет сказать не 'нелюбовь', а 'презрение'. Ведь именно их, бесталанных в Искусстве, боги посчитали достойными проводниками своей силы и желаний. Так кто достоин большего уважения? В общем, как считал Инжи, ни к чему хорошему такое положение дел привести не могло, однако вот уже который год держится шаткое, с точки зрения Лупаго, равновесие, способное вылиться во что-то неприятное. Но, к счастью, императорские надзиратели, похоже, держали ситуацию под контролем. Вряд ли там сидят глупые люди, которые упустят из вида подобное потенциально взрывоопасное положение дел.
Через час сделали короткий привал, чтобы дать лошадям отдохнуть. Инжи, устроив искуснику и жрецу форменный допрос, остался доволен результатом. Тарлос действительно принимал участие в боях, пусть тогда он и был всего лишь учеником, но небесталанным и смог проявить себя на поле боя. Тогда многие ученики искусников приняли боевое крещение, и оставшиеся в живых быстро пошли по иерархической лестнице вверх. Однако Тарлосу не понравилось работать в одном из больших городов империи – слишком суетно, и он сам попросился в более тихое место, после чего и попал в Маркин. Как он сказал, тишина и прекрасная природа лучше всего подходят для оттачивания своего мастерства в Искусстве.
Насчет Муэнко комендант тоже не ошибся. По странному стечению обстоятельств, до своего посвящения в жрецы бога Сарса тот был обычным сержантом в тяжелой кавалерии. По каким причинам бог отметил его, Муэнко и сам не знал, однако пришлось сменить форму кавалериста на рясу жреца. Тем не менее, посвящение никак не повлияло на его мировоззрение, поэтому Муэнко легко сходился как с военными, так и с искусниками, в особенности боевыми. Единственным раздражавшим Инжи моментом были постоянные попытки жреца обратиться к нему 'брат мой'.