— Ну как, ты не переменила свое мнение? — Он изо всех сил старался придать своему голосу небрежную снисходительность, но тот все равно подозрительно дрогнул.
Джейн вскинула на него недоуменный взгляд.
— Нет, конечно. С чего бы это? Кстати, чтобы вы знали: Макс получил достойный гонорар, и я больше не работаю. Я учусь. В лос-анджелесском технологическом колледже.
В ее голосе звучала такая горделивая радость, что Люк мысленно застонал. Как ему хотелось, чтобы она передумала и ему не пришлось прибегать к тому плану, что вызрел у него бессонными ночами! Он молча наклонил голову набок, скрывая свое разочарование.
— Ну что ж. Как говорится, вольному воля… — С этими словами он отвел ее обратно, поклонился и направился к Глории.
Та мило болтала с одним из актеров, но оставила его на полуслове, едва рядом появился Брэтт.
— Что это с тобой? — спросила она, отведя его в сторонку. — Ты смотрел на эту дурочку таким взглядом, будто съесть хотел, причем без соли. С ума ты, что ли, сошел?
Он невесело усмехнулся, принимая ее упрек.
— Ага. Почти. И хочу, чтобы ты мне помогла.
Его голос звучал с таким напором, что Глория, осторожно оглянувшись по сторонам, испуганно прошептала:
— В чем я должна тебе помочь?
Люк откровенно предложил:
— Уведи этого парня, Макса Хартли.
— Как увести? Куда? — От изумления у нее некрасиво выпучились большие глаза, делая ее похожей на удивленную сову.
— Ну, отбей его у этой девчонки. Только и всего. Для тебя ведь это не проблема.
Глория гордо выпрямила спину.
— Так вот для чего я тебе нужна?! Не выйдет! Я в такие игры не играю!
Люк только усмехнулся в ответ на эту демонстрацию добропорядочности и независимости.
— А ты не помнишь, что должна мне кое-что?
Это было сказано с достаточной долей категоричности, и Глория притихла, с досадой закусив нижнюю губу. Десять лет назад, в самом начале ее карьеры, Люк Брэтт, поддавшись на уговоры ее тогдашнего дружка, вместе с которым учился в Гарварде, спонсировал фильм с ее участием. Фильм не удался, но не был таким уж бесполезным: именно в нем ее заметили серьезные продюсеры — и после его проката, пусть и провалившегося, ее дела пошли в гору. Но у Люка остались подписанные ею векселя, на которые за прошедшие годы наросли изрядные проценты. Глория прекрасно понимала: стоит лишь ему предъявить их к оплате, как она окажется полным банкротом.
Чуть покраснев от досады, она зло прошипела:
— Ты что, так запал на эту пастушку, что собираешься учудить подобный срам? А ведь это точно срам — разбивать любящую пару! Да еще таким дурацким способом!
Они одновременно посмотрели на эту любящую пару. В этот момент Джейн жалась возле стенки, стараясь быть как можно менее заметной, а Макс, изображая записного бонвивана, отплясывал рок-н-ролл с одной из актрис, блиставших в «Синем цвете». Он с таким откровенным вожделением смотрел на ее губы, что Люк язвительно повторил:
— Да, ты права — очень, очень любящая пара. — И сухо бросил: — Что тебя смущает? Считай, что это просто очередная роль с достойным вознаграждением. Если мой план удастся, ты получишь обратно все свои векселя.
Глория по-плебейски почесала в затылке — порой сказывалось детство, проведенное на пастбищах Техаса.
— Ладно, я подумаю.
Люк сурово заявил:
— Некогда думать. Надо действовать. И давай-ка начинай, пока есть удобный случай.
Недовольно сверкнув зелеными очами, Глория все же отправилась поближе к закончившему танец Хартли, а Люк с трудом удержался, чтобы не подойти к удрученной Джейн. Неужели она и в самом деле считает, что ее милый налаживает деловые контакты? Разве можно быть такой наивной?
Наблюдая издали за изящной игрой Глории Линн, Люк отдал ей должное: она вела себя не как сексуальная дурочка, не как вульгарная женщина-вамп, нет, это была разумная светская дама. Он с восхищением следил за ее выступлением. Она ни одной секунды не пыталась ослепить или возбудить Макса — тот бы в один момент раскусил ее игру, он и сам был хорошим актером. Завязав светскую беседу, она даже внутренне зажатую Джейн пыталась вовлечь в их непринужденную болтовню — другими словами, предстала простой и милой женщиной, но интеллектуальной и образованной, рядом с которой Джейн выглядела до ужаса скучной и примитивной.
Люк по-мефистофельски усмехался, глядя, как мальчишка все больше и больше тает под взглядами великолепной обманщицы. Порой, когда он бросал проверяющие взгляды на Джейн, ему становилось ее искренне жаль, настолько удрученным и потерянным было ее лицо. Но что же делать, если по-другому невозможно? Как бы он хотел обойтись малой кровью…
Но вот Глория решила, что на сегодня сделала достаточно, и, небрежно помахивая сумочкой, прошла к буфету, где положила себе немного еды. Чтобы не дать Хартли ни малейшей возможности заподозрить его в режиссуре этой забавной комедии, Люк не подошел к ней, а пригласил на танец ту самую девицу, которой тот строил глазки.
Более часа повращавшись среди знакомых, Глория призывно глянула в его сторону и не спеша отправилась к выходу. Люк вышел из дома и подошел к машине Глории.
Та уже сидела в салоне, отделившись от водителя звуконепроницаемой перегородкой, и, изящно оттопырив мизинчик, закуривала длинную пахитоску. Люк не курил, считая этот вид бытовой наркомании недостойным себя, поэтому брезгливо поморщился. Глория заметила его недовольство, но курить не прекратила.
— Надеюсь, ты не станешь упрекать меня в некоторой вздрюченности? Я впервые в жизни разбиваю сердца.
Люк укоряюще наклонил голову.
— Ой ли? А если посчитать?
Она сердито отмахнулась.
— Если ты про мужиков, то, уверяю тебя, у них такого органа нет. Ты, кстати, тому пример. Я про Джейн.
Он враз подтянулся.
— Я тоже думаю о ней. Как, по-твоему, долго еще этот Макс продержит ее возле себя?
Глория чуток призадумалась.
— Ну, до главной роли, я думаю. А она явно не за горами.
— Вот и я в этом же уверен. И с чем тогда останется девушка?
Глория усмехнулась, пряча горечь за высокомерной гримасой.
— Я это тоже проходила. Ни с чем, естественно.
— Но ты-то женщина с характером и этому своему бывшему хахалю нос утерла. Теперь он жалкий спившийся актер, а ты суперзвезда, можно сказать, национальное достояние.
На это Глория удовлетворенно кивнула головой, припомнив, с каким наслаждением сделала вид, что не помнит Фрэнка, оставившего ее двенадцать лет назад без цента в кармане, когда тот робко подошел к ней на каком-то приеме.
— А вот Кендал — она не чета тебе. В ней нет амбиций и, думаю, особых талантов тоже нет. Поэтому без мужчины она просто пропадет. Так что мы с тобой делаем благое дело. — Люк не стал уточнять, без какого мужчины она пропадет, но и без пояснений было ясно, что он имел в виду себя.
Глория не поверила, но протестовать не стала. Лишь предупредила, продемонстрировав так не свойственную ей житейскую мудрость:
— Последнее это дело — изображать из себя Господа Бога и вмешиваться в чужую жизнь. Опасное это занятие. Смотри, не пожалей!
На эту чушь Люк даже отвечать не стал, лишь рассеянно посмотрел в окно. Они уже подъезжали к его отелю, и он торопливо спросил:
— Как у вас со следующей встречей?
Чуть зевнув, прикрывая рот узкой ладонью, она хмуро пояснила:
— Нормально. Я позвала их — обоих, естественно, — завтра на новую выставку в галерею современного искусства. Пообещала, что приду с Луиджи. Но Джейн не сможет, у нее занятия, а Макс как примерный друг без нее якобы не пойдет.
— Понятно. Вы договорились о свидании в присутствии заинтересованного свидетеля. Круто. А ты уверена, что он понял?
— Конечно. Он далеко не простак, как ты, видимо, думаешь.
Люк никогда соперника простаком не считал, он считал его мерзким типом, не достойным такой милой девушки, как Джейн Кендал.
Договорившись, что Глория будет держать его в курсе своих успехов, он распрощался с ней и этим же вечером улетел обратно в Чикаго, потом в Нью-Йорк, потом в Торонто, стараясь переделать все дела и освободить пару недель для Джейн, чтобы, когда понадобится, провести с ней своего рода медовый месяц.
Глория звонила ему почти каждый день и жаловалась, что его задание оказалось вовсе не таким простым, как ей думалось.
— Представляешь, Луиджи устроил мне сцену ревности! Это просто смешно! Можно подумать, что он для меня что-то значит! По-моему, я сделала для него вполне достаточно, пристроив во второсортный боевик! Для него и этого много!
— Но, может, он тебя и в самом деле любит?
Глория была крайне удивлена подобной глуповатой сентиментальностью.
— Ты что, смеешься? Любая женщина чувствует, когда ее любят, а когда используют. Ну так вот, меня он просто использует! И ничего более!