– Это нечестно! Я тоже хочу хорошо жить!
– Тогда работай, – жестко сказал отец.
Втайне Людочка надеялась, что он любит ее больше, чем Варьку. Все-таки дочь, не синеглазая красавица акула, приплывшая неизвестно из каких глубоких вод. У Варьки явно темное прошлое, надо бы в нем покопаться. И про рейтинг нельзя забывать. Откуда у политика, радеющего за многострадальное отечество, деньги на бриллианты для молодой жены, которые даже Рублевку поражают своей ценой? В гардеробе у мадам Сальниковой столько шуб, что впору открывать меховой салон! А ее горничные щеголяют в платьях от Версаче, которые хозяйка, купив по бешеной цене, так ни разу и не надела! Предпочла прислуге подарить. Скромнее быть надо, летать хотя бы бизнесом, а не на частных самолетах, да и машину для супруги выбрать, как бы это сказать поделикатнее? Как-никак, борьба с коррупцией, и не такие головы летят. Но папа Сальников только вздыхал, увидев очередную покупку жены, и произносил всего лишь одно раскатистое слово:
– Вар-вар-варра!
И все. В его устах это звучало почти как ласка. В общем, говоря языком медицины: сошел с ума от любви.
Людочка и не сомневалась, что Варвара плетет против нее интриги. Нашептывает ночью мужу на ушко, что дочка-де уже взрослая, пора ее отправить на вольные хлеба. Хватит у отца на шее сидеть.
Но Людочка знала, что папа ее любит, из списка членов семьи депутата Госдумы Михаила Федоровича Сальникова ее, родную дочь, исключить невозможно. И из завещания тоже. И кормить ее папа просто обязан. Раньше надо было думать! Растил, как принцессу, позволял бездельничать до двадцати пяти лет, оплачивал наряды от-кутюр и заграничные вояжи, пусть сам теперь и выкручивается.
И папа Сальников выкрутился. Он купил дочери туристическую фирму и заставил ее самостоятельно зарабатывать деньги.
Туристическую, потому что до этого момента главным занятием Людочки кроме ногтей, которые она обожала красить, были путешествия по заграницам. Рассказать о тамошних отелях, бассейнах, ресторанах и барах она могла не по картинкам и не понаслышке, а руководствуясь собственным опытом и впечатлениями. Красочно и с подробностями. И посоветовать, где лучше и выгоднее отдыхать, могла тоже. А уж кричать на сотрудников, топать ножкой и грозить расправой, – это у Людочки было в крови. От папы Сальникова. Она родилась начальником и даже не представляла, что с людьми можно разговаривать и по-другому.
Такая работа Людочке даже нравилась. Если бы еще не надо было так рано вставать! И мчаться сломя голову в гараж за машиной, чтобы в офис приехать хотя бы к полудню. Город с раннего утра стоял в пробках, а в метро она бы не спустилась даже под страхом смертной казни. Она, конечно, слышала, что метро в Москве есть. Но ей всегда казалось, что это синоним ада. Или ад на Земле. Там лишь немыслимые страдания и как итог – испорченная одежда от всемирно известных брендов и отдавленные ноги.
В общем, дорога на работу была пыткой. Людочка даже не представляла себе, что придет день, и она будет делать это с удовольствием: вскакивать по звонку будильника, наспех пить кофе, мчаться в гараж за машиной, томиться в пробках. Все – с улыбкой. В предвкушении. Вплоть до того дня, когда человек, во имя которого совершается сей ежедневный подвиг, не проснется в ее постели.
Одним прекрасным солнечным утром, а точнее, в полдень – раньше Людмила Михайловна собеседований не назначала – в ее белоснежном, евроотремонтированном офисе появился Тимур Муратов. Он пришел устраиваться на работу.
В первый момент Сальникова лишь тихонько вздохнула:
– Это самое прекрасное, что я видела в жизни!
Она даже думать не смела, что этот шедевр, сотворенный природой, может принадлежать ей. Она могла только смотреть и восхищаться. Молча. Разумеется, Тимур сразу получил работу. Они беседовали минут пять, причем говорил он, а она краснела. Хотя раньше Людочка не отличалась застенчивостью, но тут вдруг пробрало! Это была любовь с первого взгляда! Похожая на удар молнии, стремительная и испепеляющая. В один день Людочкино сердце вспыхнуло и сгорело, и возродить его из пепла мог только Тимур. Она даже заболела от любовной тоски, но исправно продолжала ходить на работу.
От мужчин-сотрудников Тимура выгодно отличали, во-первых, сдержанность, во-вторых, начитанность, в-третьих, уважительное отношение к женщине. Людочка ни разу не видела, чтобы он с кем-то заигрывал, ущипнул бы девушку за мягкое место, просто подмигнул развязно. И уж тем более не слышала, чтобы Тимур ругался матом. В присутствии женщины – никогда! Это был Бог, хоть и на службе у людей, но ни на секунду не забывавший о своем божественном происхождении.
Тимур Муратов родился где-то в степи, на безымянном полустанке, и там его мать в течение суток пыталась оправиться от преждевременных родов. Она была наполовину русской, наполовину казашкой, про отца Тимур никогда не вспоминал, скорее всего, его и не было. То есть фактически он был в момент зачатия, но сразу после этого исчез в неизвестном направлении. Во внешности Тимура, которая и в самом деле была выдающейся, в результате смешения многих кровей причудливо переплелись экзотика востока и европейская утонченность. Не обошлось и без горцев, иначе откуда бы у нищего парня взялись такая царская гордость и сановная сдержанность? Словно у орла, сидящего на вершине горы и созерцающего свои владения. У Тимура были жесткие черные волосы и миндалевидные карие глаза. Но овал лица европейский, нос прямой, без горбинки, губы литые, похожие на лук с натянутой тетивой, на высоких скулах – густой румянец, словно глубокие тени залегли, что лишь подчеркивало восточный разрез глаз. Он был тонким, гибким и очень сильным, с точными движениями и незаметной, но развитой мускулатурой. Его глаза Людочка называла загадочными.
В самом деле, что можно понять, заглянув в очи, где зрачок почти сливается с темной радужной оболочкой? Попытаться с точностью определить цвет, достигнуть дна, которое все время отступает под твоим взглядом, отчаянно грести, чтобы выплыть, и все равно утонуть, потому что, не делая ни малейшего движения навстречу, тебя затягивает вглубь какая-то тайная, слепая сила.
Выплыть Людочка не смогла. Она влюбилась в Тимура всерьез и некоторое время молча страдала. Но папа Сальников разъяснил, что у всякого произведения искусства, даже у шедевра, есть своя цена. Его дочь оскорбилась, но все же сделала Тимуру намек, что он ей интересен. Через месяц Тимур Муратов признался Людочке в пламенной любви.
Людочка ему поверила, как верила когда-то в то, что она прелестная девочка. Сначала подыгрывая, потом всерьез, потому что игра становилась все интереснее. В самом деле, а почему бы Тимке ее не любить? Хорошо бы, конечно, сесть на диету и сбросить килограммов пять. А лучше семь. Или даже десять. Но как же кушать хочется! Особенно вечером, когда нельзя, не рекомендуется. Ну и пусть!
Хорошо бы переменить прическу. Но так жаль расставаться с каштановыми кудряшками! Как в детстве, до плеч, с челочкой. Ну и пусть! Она же Людочка. Лю-доч-ка. Прелестная девочка. Серые глазки, аккуратный маленький носик, губы сердечком. Пусть взрослеют те, у кого жизнь тяжелая. Кому не досталось ни такого отца, ни такого мужа. Потому что битву за Тимура Муратова Людочка у папы выиграла, хотя и с большим трудом.
Как ни странно, но помогла в этом ей мачеха. Такая жадина, а включить в семейный бюджет еще и Тимура не поскупилась. После роскошного ужина в загородной резиденции Сальниковых, раскинув античное тело в шезлонге возле бассейна с голубой водой и разглядев как следует жениха своей падчерицы, разгуливающего рядом в обтягивающих плавках, синеглазая акула вдруг капризно протянула:
– Ка-акой интересный мужчина! Мишунчик, вокруг тебя должно быть как можно больше красивых людей. Твой рейтинг…
Почему-то при слове «рейтинг» мачеха посмотрела на стройного смуглого красавца, точнее на то, что так выразительно было обтянуто мокрыми плавками. И выдающийся политик погрозил молодой жене пальцем:
– Вар-вар-варра!
– Людочка ведь всегда получает то, чего хочет. Он мне нравится. Берем!
– Но он же нищий, Варенька. Никто. Понимаешь? Никто.
– Пусть ведет дела ее фирмы. Авось она слезет с твоей шеи. Парень пробивной, я это чувствую.
– А ведь верно! Воз есть, нужна лошадь. Дочери пора расширяться. Берем!
И Михаил Федорович дал согласие на брак. Людочка сначала насторожилась. А не положила ли акула глаз на Тимку? Пусть не забывает про рейтинг. Когда речь идет о карьере, политики становятся весьма принципиальными. Папочка не будет разбираться, со скуки или по любви они согрешили, вытурит обоих. Но синеглазая акула была неглупа и крайне осторожна, никогда не оставалась с Тимуром наедине, если и разговаривала с ним, то на общие темы, дотронуться не пыталась, стройные ножки не демонстрировала. Да и он был сдержан, называл ее по имени-отчеству и отводил глаза, если декольте госпожи Сальниковой казалось ему слишком уж откровенным.