Я удивилась, что дорога такая хорошая, хотя это вовсе не шоссе и никто по ней, похоже, не ездит.
– Мама постаралась, – коротко отозвался Миша на мое замечание.
– Наколдовала? – восторженно спросила я.
– Бригаду асфальтоукладчиков наняла.
– А-а, – разочарованно протянула я.
– А потом что-то и наколдовала. Говорит, теперь эту дорогу и танк не поцарапает.
– Ух ты!
Мы ехали вдоль реки, но она едва угадывалась за кустарниками и стройным рядом тополей. Потом свернули налево и въехали под сень тополиной рощи. Начавшие желтеть листья тихо звенели на ветру. Понятно теперь, почему поместье называется «Золотые тополя».
Здесь было тихо, красиво и уединенно. Вскоре впереди за светло-серыми стволами показалась высокая ограда из камня. Кованые ворота были распахнуты, но Миша перед ними притормозил. Проворчал:
– Ну вот, я часы забыл надеть. – И повернулся ко мне: – Ты приглашение, надеюсь, взяла?
– Да, – сказала я, придержала торт, чтобы он не свалился с колен, открыла свою сумку-почтальонку, и… оказалось, приглашение я забыла. – Оно на комоде осталось! А что, – улыбнулась я, – нас без него не пустят?
– А браслет на тебе? – вместо ответа снова спросил он.
Я помахала рукой с браслетом, пластинки звякнули.
– Ну и прекрасно, – он тронул машину с места.
– А при чем тут браслет? – спросила я. Наверное, хочет похвастаться нашей помолвкой с порога.
– Это вроде пропуска, – сказал Миша. – Ворота заколдованы, как и вся ограда. Чтобы чужие не проникли.
Когда мы поравнялись с каменными столбами ворот, снаружи раздалась тихая переливчатая трель, и браслет на моей руке неожиданно отозвался двумя нотами в ответ. Я чуть торт на пол не смахнула.
– Ничего себе, – пробормотала я. – А почему ты спросил про приглашение, оно что, тоже пропуск?
– Угу, на сегодняшнюю дату. И мои часы – пропуск, но они – постоянный.
Мы ехали по аллее, которую обрамляли густые заросли деревьев и кустов.
– А если бы у нас не было пропуска? – продолжала допытываться я. Интересно, как ведьмы незваных гостей встречают.
– Сирена, сеть, слабый разряд тока. Только чтобы вырубить на время.
– Да?! – Вот ужас.
– Но сейчас, наверное, только сирена. Сегодня же гости. Оборона по минимуму. Вдруг кто по рассеянности приглашение забудет.
Я хотела еще о чем-то спросить, но все вопросы забылись, потому что из-за поворота аллеи на нас выплыл дом.
Хотя просто домом назвать его было трудно. Особняк, вилла – эти слова подошли бы куда лучше. Передо мной возвышалось двухэтажное строение, очень современное – часть стен была сплошь из стекла.
Перед особняком раскинулась огромная ровная асфальтированная площадка. Машин на ней не было. Похоже, мы прибыли первыми.
Мы подъехали к самому крыльцу. На бетонных ступенях сидел седовласый мужчина в бархатном бордовом пиджаке и серых полосатых брюках. Когда Миша остановил машину, мужчина поднялся и сошел со ступенек нам навстречу.
Я передала Мише торт, взяла с заднего сиденья букет огромных бордовых георгинов и выбралась из машины.
Мужчина похлопал по плечу подошедшего к нему Мишу:
– Здорово, Мишаня.
– Привет, пап, – отвечал Миша.
«Пап»?! Так это Мишин отец! Хотя я могла бы и так догадаться: у мужчины были такие же, как у Миши, карие, широко раскрытые, будто удивленные, глаза и точно такой же аккуратный четкий профиль.
– Стив и Алекс не приедут, – сообщил мужчина. – Женушек делегировали. Мама сердится, что мальчики не нашли время.
– Ясно, – сказал Миша.
Когда я приблизилась, мужчина взглянул на георгины в моей руке и сказал:
– Зря.
– Познакомься, пап, – сказал Миша, – это Вика. Вика, это мой папа, Дмитрий Васильевич.
– Очень приятно, – сказал его папа и улыбнулся: – Красивая походка.
Я растерялась. Это он так шутит, что ли?
– Да, – говорю, – это я вчера неудачно на ногу приземлилась.
– А-а, – разочарованно протянул он. – Значит, скоро пройдет?
– Надеюсь, – сказала я.
– Жаль, – сказал он, – что не навсегда.
– Папа, – сказал Миша, – она не ведьма.
– Правда? – удивился папа.
– Да, – сказала я.
Дмитрий Васильевич кивнул на георгины и сказал:
– Тогда тем более зря.
Мне захотелось избавиться от букета. Может, просто выкинуть его за перила, в кусты?
Но тут входная стеклянная дверь открылась, и из дома вышла женщина – высокая брюнетка лет пятидесяти, в синем шелковом платье в пол, с тяжелым золотым ожерельем на шее и огромными перстнями на пальцах.
– Я пойду пройдусь, покурю, – сказал Мишин папа и быстрым шагом направился прочь по аллее.
Брюнетка, слегка прищурив один глаз, скользнула по мне взглядом и недовольно спросила Мишу:
– Кто это?
– Здравствуй, мам, – сказал Миша, поднимаясь к ней.
– Привет, сын, – она приобняла его и поцеловала в щеку.
Так вот они какие, ведьмы! Женщина как женщина. Наряд, конечно, немного экстравагантный, но мне нравится.
Я тоже поднялась на крыльцо и, улыбнувшись, поздоровалась.
– Мам, – сказал Миша, – это Вика, – и сразу же добавил: – Она из… простых…
– Я заметила, – коротко бросила Далия Георгиевна.
– Но она все знает, – договорил Миша.
Далия поджала губы, ее лицо стало еще более высокомерным и властным. Потом она кивнула на браслет на моем запястье:
– Значит, уже?
– Да, – сказал Миша замирающим голосом.
– А разрешение?
– Бабуля должна была уже…
– Ах, вот оно, значит, что, – процедила Далия Георгиевна. – Это она перебила.
Что перебила? И вообще, о чем это они толкуют? Я протянула Мишиной маме букет:
– Это вам.
Она взяла цветы и выбросила их за перила, как собиралась сделать я. Потом развернулась и зашла в дом. Я даже не успела ничего сказать.
– Извини ее, – примирительно сказал Миша, – она просто немного в шоке.
– Я тоже.
– Ты сама хотела с ними познакомиться.
– Да. – Но я уже начинала жалеть об этом.
– И я ведь предупреждал насчет цветов, – виновато сказал он.
– Да. Но почему она так?
– Потому что не любит имя Георгина, – раздался из-за деревьев голос Дмитрия Васильевича. – Особенно в сочетании с отчеством Георгиевна. – Потом прозвучало совсем тихое бормотание себе под нос: – Хорошо, что я не имею привычки дарить ей букеты.
Да, может быть, Георгина Георгиевна и правда звучит не очень… Но на мой вкус, вполне себе ничего. И потом, не обязательно из-за этого букетами швыряться!
– Она оттает, вот увидишь, – сказал Миша.
– Она поняла по браслету, что ты сделал мне предложение, да?
– Да.
– А что за разрешение?
– На брак с… простыми, – сказал Миша.
– Да? И кто его дает?
Миша слегка запнулся, потом сказал:
– Министерство Магии.
Ответ меня почему-то так ошеломил, что я ничего не сказала. А Миша открыл стеклянную дверь, пропуская меня вперед, и сказал:
– Идем в дом.
Внутри было светло и просторно. Никаких пучков травы, стеклянных банок с зельями и сушеными змеями или хотя бы ступы с метлой я не заметила. Может, они прячут все это в дальних комнатах?
Тут не было и следов колдовства. Мягкий свет солнца беспрепятственно проникал сквозь стеклянные стены. Мебель – современная, как и сам дом, и, похоже, супердизайнерская: серые квадратные пуфы, белый диван, по форме похожий на глыбу льда, стеклянные столики.
На второй этаж вела скромная, со стальными перилами, лестница.
Я никогда не была в таких красивых домах, только в фильмах их видела, да и то в заграничных.
Лучше бы они жили в избушке, но отнеслись ко мне хоть чуточку теплее.
– Почему твой папа огорчился, что моя хромота скоро пройдет?
– А, это, – сказал Миша, – ты извини его. Дело в том, что для ведьмы хромота – это плюс.
– Правда?
– Угу… – кивнул Миша.
– А Стив и Алекс – это твои братья? – смешные имена, будто из мультика Диснея.
– Угу, – сказал Миша. – Первый муж мамы был англичанин. Она училась в Уэльсе, в Институте ведьм.
– А-а, понятно.
– Да, у нас разные отцы… Я отнесу торт на кухню, а ты пока проходи, – он махнул рукой в сторону глыбы льда, – присаживайся… И вообще, будь как дома.
Он ушел. «Будь как дома!» Он, наверное, шутит. Я прошла в глубь гостиной, прислушалась. Откуда-то из дальних помещений слышался голос Миши и мужской бас – наверное, повара.
Далия, видимо, решила не мучить нас своим гостеприимством и скрылась где-то. Ну и хорошо. Если при первой встрече она швыряется букетами, то во вторую, возможно, захочет зафинтилить торт в лицо. А мне неохота снова макияж наносить.
У дивана лежал белый ковер с ворсом чуть не по щиколотку. Напротив было возвышение, вроде эстрады. Там стоял небольшой черный рояль, рядом высился контрабас, а на трех стульях лежали дудки – одна здоровенная, золотая, и две небольшие, черные, с серебряными кнопочками.
Я не умею играть ни на одном музыкальном инструменте, но попробовать мне всегда хотелось. Я поднялась на эстраду и взяла смычок, который валялся на полу около контрабаса.