Налево пойдешь — лесная тропинка выведет тебя к озеру в элитарный заповедник. Но и в том, и в другом случае понятно, что придется месить грязь. Разумный человек надел бы сапоги до колен, а не штиблеты за пятьсот долларов, и не костюм с галстуком, да еще белый плащ. Но витязь на распутье имеет три пути. Он может пойти прямо. Прямо — только шоссе, ведущее к предыдущей остановке, которую он проехал. Вполне мог проехать свою остановку и решил вернуться назад пешком. С другой стороны, мы можем предположить, учитывая показания свидетеля, что его поджидали именно на той остановке, где он вышел. Вишневая иномарка, притаившаяся в полсотне метров за кустарником на обочине. А если его решили уничтожить и назначили свидание на шоссе? В этом случае ему не понадобились бы ни сапоги, ни такси. Он мог подозревать неладное и захватил с собой пистолет. Такой вариант мы не можем исключить. А может, он выполнял чьи-то инструкции. Инструкции шантажистов, к примеру. Но его обхитрили. Если предположить, что водитель самосвала являлся соучастником преступления, то план покушения тщательно разрабатывался. Тогда можно говорить о том, что шофера самосвала убрали, как лишнего свидетеля. Иначе его неоправданный заезд на свалку я объяснить не могу.
— Очень похоже на правду, Александр Иваныч, — заметил Дымба. — Я таких вариантов не рассматривал. Похоже, что в вашей версии все встает на свои места.
— Ничего никуда не встает. Предположений и версий может быть много. Все зависит от фантазии. Я тут же могу свои выводы разбомбить в пух и прах, но делать этого не буду. Скептицизм в нашей работе — самое страшное. Он расхолаживает. Азарт тоже плохой помощник. Уцепился за веревочку, глаза загорелись, и можешь проглядеть что-то, проскочить мимо очень важных вещей. Видишь только одну цель, а на остальное глаза замылены. Огонь в топке надо поддерживать равномерно, чтобы не обливаться потом от жары и не трястись от холода. Нам нужен комфорт, тогда голова будет работать трезво и делать правильные выводы, построенные не на фантазиях, а на фактах. У нас их не так-то много на сегодняшний день, и они слишком противоречивы, как ты сам, Вася, успел заметить. Сейчас есть только одна задача. Брать лопаты в руки и копать. Археологические работы производить. Глядишь, и откопаем что-нибудь.
— Мне кажется, я кое-что откопала, Александр Иваныч, — тихо подала голос Наташа.
Кажется, о ней уже забыли. Сидит себе серая мышка в углу, затаилась и боится шевельнуться.
— Ну-ка, ну-ка, любопытно. Присаживайся ближе и выкладывай, что ты там нарыла.
Наташа пересела к столу и достала свой потрепанный блокнот.
— Я нашла химчистку, где побывал плащ потерпевшего. Она находится в Кузнечном переулке. Я была там. Они нашли квитанцию и метку. Плащ сдавали в чистку месяц назад, когда подступило тепло и пахнуло весной. На квитанции указана фамилия клиента — Чаров и номер телефона. Я позвонила, но трубку никто не взял. Я узнала адрес по телефону. Чаров проживает по адресу Лиговский проспект, дом пятьдесят пять. Я там побывала, но дверь мне не открыли. Это элитный дом прошлого столетия, от которого остался только фундамент и фасад. Начинка переделана под современные квартиры. Внизу сидит консьержка. Пожилая подслеповатая дама. Я с ней поговорила. Жильцов она всех знает в лицо и некоторых по имени. Чарова она знает. Зовут его Геннадий Устинович. Но что удивительно, она видела его вчера вечером около восьми часов. На нем был белый плащ. Уходил он из дома потом или нет, не знает. Ночью женщина спала, а утром ненадолго отлучалась в магазин, но, по ее словам, Чаров раньше десяти утра никуда не уходит. У меня возникли сомнения, а тот ли это человек, который нас интересует. Возможно совпадение. Я решила поискать часовую мастерскую. Если человек несет плащ в химчистку, расположенную рядом с домом, то и часы он далеко не понесет. И я нашла мастерскую с третьей попытки.