– Да. Мне срочно нужны подробные досье на Широкова и Кочанкина, а также записи всех телефонных разговоров майора с момента начала прослушки и вплоть до его ухода из отделения. В том числе разговоры по внутреннему телефону и по мобильному.
– Насколько срочно? – уточнил шеф.
– Два часа назад.
– Хорошо, – усмехнулся полковник. – Обожди малость. Я распоряжусь.
И тут вдруг настырно зазвонил внутренний телефон. Рябов снял трубку, молча выслушал и страшно изменился в лице.
– В больнице, на улице Березовая, взорвалась шахидка-смертница, – проглотив комок в горле, выдавил он. – Много погибших, в том числе детей! Чудом уцелели документы проклятой девки. Они выданы неделю назад, все в том же Красноперском ОВД!!!
2
Последующую ночь я, как и большинство моих коллег, провел на работе. Обстановка в Конторе была напряженная, нервозная. Полковника Рябова вместе с другими начальниками отделов спешно вызвали к генералу Маркову. Вернулся он спустя полтора часа бледный, угрюмый и с ходу начал раздавать руководящие указания. Нашу главную зацепку, Красноперское ОВД, было велено разрабатывать самым тщательным образом. В подробности вдаваться не стану. Скажу лишь, что теперь на прослушку поставили телефоны всех без исключения сотрудников отделения. (И служебные, и домашние, и мобильные.) Мне оставили прежнее задание, но с грозным предупреждением: «Ты должен дать ощутимый результат в кратчайшие сроки. Не смей канителиться! Иначе…» Аналогичные напутствия получили и остальные наши ребята. Впрочем, неудивительно! Трагедия на Березовой улице по количеству жертв и общественному резонансу затмила три предыдущие. А произошло там следующее. Террористка проникла в больницу под видом родственницы реально существующего мальчика-чеченца, перенесшего сложнейшую хирургическую операцию (некоего Аюба Русланова, сына офицера чеченского ОМОНа), предъявила охраннику подлинный паспорт на имя Аминат Руслановой, родной тетки Аюба, прямиком направилась в детское отделение и в середине коридора взорвалась. Погибло в общей сложности сто десять человек. Из них – шестьдесят детишек. Еще около сотни получили серьезные ранения. (Террористка несла на себе не только пояс шахида, но и дополнительный мощный заряд, замаскированный в сумке с гостинцами.) Примечательно, что сам восьмилетний Аюб выжил и на предъявленной ему фотографии «тетю» не опознал. «Это чужая женщина! – решительно заявил мальчик. – У нас нет таких родственников». Немедленно связались с гудермесскими эфэсбэшниками, и те подтвердили: настоящая Аминат Русланова цела и невредима и в данный момент находится в доме родителей. Тогда в Гудермес отправили по факсу фотографию шахидки. Личность чертовой ведьмы нам обещали вскоре установить…
Вплоть до утра я внимательно изучал досье обоих ментов и раз за разом прокручивал записи телефонных разговоров Широкова. В итоге удалось раскопать пару интересных вещей. Шесть лет назад Кочанкин и Широков (в то время майор и капитан) проходили главными свидетелями обвинения по делу о вымогательстве в Красноперском ОВД. Осудили тогда старшего лейтенанта Сергея Голованова на срок пять лет. (То есть год назад он должен был выйти на свободу.) Подробности головановского дела в досье отсутствовали. Я решил обязательно пообщаться с этим типом и обратился за сведениями о нем в нашу базу данных. Мне обещали дать ответ, но попозже, к середине будущего дня: «Сам пойми, какая сейчас запарка!» Кроме того, при прослушивании пленок я обратил внимание на краткий телефонный разговор Широкова с Кочанкиным, состоявшийся около полудня.
Широков. Юрий Павлович, надо поговорить о…
Кочанкин (резко прерывает). Знаю!
Широков. Так я зайду к вам?
Кочанкин. (грубо). Нет! Я занят!
Широков. А когда?
Кочанкин. Я скажу!
Широков. А…
Короткие гудки.
Учитывая тесные связи вышеозначенных господ, напрашивались два вывода:
1. Кочанкин действительно был очень занят, пребывал в дурном расположении духа и потому так хамски отшил доверенного сотрудника.
2. Он знал (или догадывался), что телефон прослушивает ФСБ, и старался всячески отмежеваться от опального майора. Однако даже во втором случае не факт, совсем не факт, что Кочанкин сообщник Широкова! Может, он элементарно трясется за собственную задницу и панически боится «попасть под раздачу». Явление, кстати, весьма распространенное среди госчиновников вообще, и среди ментов в особенности. Типа: «Если друг попал в беду, держись от него подальше. А то самому на орехи достанется…» Заперев пленки и документы в сейф, я покинул кабинет, прошел в туалетную комнату и посмотрел в зеркало. На меня зверовато глянула землистая физиономия с воспаленными глазами, покрытая жесткой суточной щетиной. На зубах коричневый налет от литров выпитого за ночь кофе. Помятая рубашка противно пахла потом. Вид, прямо скажем, не располагающий к доверию. А мне, как вы помните, предстояла встреча с мадам Широковой. Проживала она в Красноперском районе, на улице Вишневая (от центра – минут сорок на общественном транспорте), работала в местном отделении Пенсионного фонда и, по нашим данным, уходила на работу в половине десятого утра. Я покосился на ручные часы – без пятнадцати шесть. Времени, в общем, достаточно. Успею заскочить домой, мало-мальски привести себя в порядок, переодеться и поспеть на квартиру безутешной вдовы не позже, чем к девяти. О «часике сна», разумеется, и мечтать не приходилось. Ну да ладно, нам не привыкать!!!
* * *Новые кирпичные дома с улучшенной планировкой утопали в зелени. Повсюду аккуратно заасфальтированные дорожки, ухоженные цветники и припаркованные иномарки. Народ на улице Вишневой обитал отнюдь не бедный. Дом номер восемнадцать располагался в пяти минутах ходьбы от монументального здания Пенсионного фонда, больше напоминающего дворец. Зеркальные стекла, кокетливые башенки, автоматические двери, охранники в униформе… Перед входом – ухоженный сад с мраморным фонтаном. Контраст между тем, где выдают и что выдают, был просто потрясающим. Покачав головой, я невольно ускорил шаг. Нужный мне подъезд выходил прямо на улицу. Не доходя до него метров пятьдесят, я заметил плотного мужчину в милицейской рубашке, говорившего по домофону. Спустя мгновение он скрылся в подъезде «Уж не к Широковой ли пожаловал? – мимоходом подумал я. – Да нет, вряд ли. Коллеги покойного теперь не осмелятся делать визиты вдове, а в случае необходимости вызовут ее повесткой». Звонить по домофону я не стал (зачем зря время тратить), набрал код, найденный в досье, поднялся на третий этаж и вдруг за дверью интересующей меня квартиры услышал приглушенную возню и длинный задушенный хрип. Подергал ручку – заперто! Тогда я выхватил пистолет, выбил пулей замок и ворвался внутрь. В просторном холле испускала дух госпожа Широкова: дико выпученные глаза, вываленный наружу язык… Наманикюренные ногти судорожно скребли по ковровому покрытию. Удавку у нее на шее умело стягивал тот самый мужик, которого я видел недавно на улице. Скуластая, плосконосая физиономия не выражала абсолютно ничего. Видимо, привык к подобным делам. Недолго думая, я продырявил ему правое плечо. Зарычав, как раненый зверь, он швырнул на меня обмякшее тело жертвы и, пока я восстанавливал равновесие, левой достал из-за пояса «тэтэшник». Я выстрелил повторно, целя опять-таки в плечо, однако бессонная напряженная ночь дала о себе знать. В последний момент рука чуть дрогнула, и пуля попала ему в сердце. На груди у мужика расплылось кровавое пятно, он пошатнулся и рухнул на пол. Выругавшись сквозь зубы, я попытался привести в чувство Широкову, но безуспешно. Женщина была мертва. Повторно ругнувшись, я достал из кармана мобильник, собираясь вызвать наших, и тут неожиданно обратил внимание на левую ногу бездыханного убийцы. Штанина на ней задралась, открыв хитроумное ременное крепление, в котором покоился точно такой же кинжал-игла, каким проткнули вчера майора!!!
* * *Дожидаясь прибытия оперативно-следственной группы, я от нечего делать осмотрел четырехкомнатную квартиру Широковых. (Ни к чему, естественно, не притрагиваясь.) Евроремонт, модерновая мебель, суперсовременная видеотехника. На инкрустированном перламутром столе ключи от «Вольво». В ванной и туалете шикарная импортная сантехника и т. д. и т. п. Я мысленно сложил скромные зарплаты обоих супругов. Их не хватило бы даже на унитаз!
Убитая женщина была облачена в траурное черное платье. Понятно, муж погиб. Правда, снять бриллианты Широкова посчитала излишним, и сейчас они искрились на трупе всеми цветами радуги. Навскидку ее «камешки» тянули в общей сложности тысяч на двадцать – двадцать пять долларов. Н-да уж, не хило! Вот только в могилу все это не заберешь…