— Ап! — возбужденный общей суматохой Масяня прямо сквозь занавеску сиганул на папу, как на дерево.
Карниз хрустнул и перекосился. Замотанный в декоративную сетку Колян с сидящим на его плечах Масяней стал похож на плененную Муху-цокотуху.
— Я тебе сейчас ремня дам! — грозно загудела гигантская мушка, тщетно цапая закукленной лапой пояс джинсов.
— Бить детей непедагогично! — ехидно напомнила Ирка и заторопилась в прихожую.
За ремень подруга так и не взялась, но и разговора по душам у нас с Катериной не получилось. Ирка открыла дверь, отступила с порога и встала посреди прихожей, уперев руки в бока, но Катька эту демонстрацию недовольства проигнорировала. Она вошла в дом, отогнала насупленную Ирку со своего пути просторным взмахом руки, твердо сказала:
— Не сейчас! — И решительно протопала прямиком в свою комнату, даже не сняв шубу и сапоги.
Мы с Иркой проводили ее удивленными и встревоженными взглядами. Из гостиной выступил Колян, за которым на манер мантии волочилась тюлевая занавеска.
— Катюша, добрый вечер! — как ни в чем не бывало сказал он великосветским тоном, который удивительно хорошо сочетался с кружевной монаршей мантией.
— После! — невежливо обронила Катька, сворачивая в свою комнату.
Хлопнула дверь, со скрежетом провернулся ключ в замке. Ирка почесала в затылке.
— Что она имела в виду? — обернулся к нам озадаченный Колян. — Что это значит: «Добрый вечер после»? Что вечер у нее был добрый, но после него она чувствует себя неважно? Или что по-настоящему добрый вечер ожидается впоследствии?
— Если не знаешь, что сказать, лучше помолчи, не морочь нам головы! — попросила я.
Муж, однако, не стал молчать и тут же высказался еще, явно желая утешить расстроенную Ирку:
— По крайней мере, на этот раз Катерина шла по коридору с открытыми глазами!
— Видимо, с семинаром по кожному зрению что-то не сложилось, — пробормотала я.
— Она шла с открытыми глазами — это раз. И второе: она ничуть не прихрамывает! Печатает шаг, как кремлевский гвардеец! — обиженно заметила Ирка, загибая пальцы на руках. Не задействованные при счете пальцы она тоже завернула и получившимся кулаком погрозила закрытой двери Катькиной комнаты. — Похоже, мы были правы, негодяйка нас жестоко разыграла!
— Ничего, лучше дружеский розыгрыш, чем настоящее несчастье! — примирительно сказала я. — Радуйся, что твоя подопечная не попала под машину, не поскользнулась на льду и не стала жертвой похищения с целью получения выкупа.
— Да, в таком контексте ситуация выглядит поприятнее! — подумав немного, согласилась подруга.
Она заметно повеселела и минут через десять попыталась подступиться к Катерине, засевшей в своей комнате, с ласковыми речами, но Катька в разговоры через дверь не вступала. Поерзав по щели у дверного косяка максимально развернутыми ушами, мы с Иркой уловили звуки рыданий, отчасти приглушенных подушкой. Ирка опять помрачнела и некоторое время настойчиво скреблась в дверь, пока не поняла, что это бесполезно.
— Пусть девочка поплачет и успокоится, тогда и выяснишь, что с ней случилось, — посоветовала я.
— Я бы предпочла обратную последовательность, — проворчала Ирка.
Из этого можно было сделать вывод о том, что любопытство ее томит даже сильнее, чем беспокойство. Однако от Катькиной двери подруга отступилась и, чтобы занять себя чем-нибудь полезным и созидательным, отправилась в кухню готовить ужин. Это ее решение нами было единогласно одобрено, я даже помогла поварихе почистить овощи для рагу, а Колян, надев Моржикову стеклянную маску для подводного плавания, порезал лук.
Часа через полтора мясное рагу заблагоухало на весь дом, приободрившаяся хозяйка и не страдающие от отсутствия аппетита гости сгруппировались в гостиной вокруг накрытого стола, но добровольная затворница Катерина дивными ароматами не пленилась и к ужину не вышла.
Зато к вечерней трапезе поспели незваные гости.
Об их прибытии нам также сообщил Масяня. Улучив момент, он стащил из вазочки на кухонном столе пригоршню твердых, как камешки, конфет «Грильяж в шоколаде» и унесся с неправедной добычей в свое укромное гнездышко на подоконнике. С четверть часа ребенка не было ни видно, ни слышно. Это было странно и внушало некоторые опасения, поэтому я пошла на поиски. Услышала доносящиеся из-за перекошенной занавески азартное чавканье и пугающий хруст, пошла на звук, и тут Масяня перестал глодать конфету и с большим чувством и дикцией, заметно ухудшенной защечной конфетой, напел:
Черный «бумер»,
черный «бумер» под окном катается!
Памятуя о том, что малыш сегодня вечером уже имел успешный опыт работы впередсмотрящим, я торопливо сунулась в окно и увидела, что под ним действительно имеется незнакомый черный автомобиль. Правда, это был не «бумер», то есть не «БМВ», и в данный момент он не катался. Автомобиль неподвижно стоял перед закрытыми воротами, сверкая фарами и сигналя клаксоном.
На призывное «пам-пам!» из кухни прибежала Ирка. Я сняла с подоконника самодеятельного артиста Масю, который от пения перешел к пляскам и в прыжке закрывал нам обзор, рискуя при этом сверзиться на пол. Подруга присмотрелась к лже-«бумеру», улыбнулась и обрадованно сказала:
— Какое счастье! Это же Катькин родитель пожаловал, сам господин Курихин, это его черный джип!
Иркина радость была заразительна. «Самого» господина Курихина мы вышли встречать почти в полном составе, за исключением одной лишь Катерины, продолжающей прятаться за закрытой дверью. Собрались в прихожей, на ковровой дорожке.
— К нам приехал наш любимый Андрей Петрович дорогой! — с цыганской удалью распевал Колян, прихлопывая себя ладонями по коленкам.
Мои родные и любимые сегодня весь день упражнялись в вокале.
— Кто там? Кто там? — нетерпеливо подпрыгивая, возбужденно гомонил Масяня.
Ирка помчалась открывать дорогому гостю дверь и по пути размашисто перекрестилась на репродукцию шишкинской картины с тремя медведями, висящую в проеме между двумя большими шкафами.
— Слава тебе, господи! — воскликнула она. — Дождались! Теперь все образуется! Авось добрый папочка Курихин заберет от нас свою тронутую детку!
Как только Андрей Петрович вошел в дом и открыл рот, стало ясно, что святая медвежья троица приняла Иркину горячую молитву благосклонно.
— Добрый всем вечер, а вот и мы! — радостно возвестил отец блудной дочери. — Мы за Катюшей приехали!
По Иркиному счастливому лицу было видно, что вечер и в самом деле имеет тенденцию к существенному его улучшению. Я с интересом разглядывала толстяка, употребляющего вместо местоимения «я» монаршее «мы», и тут позади господина Курихина кто-то повторил:
— Добрый вечер!
Оказывается, местоимение «мы» объединяло Катькиного папу и еще одного представительного джентльмена. Просто мы не сразу разглядели его за шаровидным телом господина Курихина. Сам Андрей Петрович шутливо отрекомендовал своего спутника так:
— Это Вадим Иванович Тараскин, моя лучшая половинка! Прошу любить и жаловать!
— Добро пожаловать! — послушно откликнулась хозяйка дома.
Колян посмотрел на новых гостей с недоумением, качнулся ко мне поближе и опасливым шепотом спросил:
— «Голубые» они, что ли?
Я задумалась. Обычно люди называют своей половинкой мужа или жену. Супруги у Курихина нет, Ирка говорила, что он вдовец. Однако наличие у Андрея Петровича родной дочери, по идее, свидетельствовало о нормальной сексуальной ориентации. Хотя ориентацию ведь и поменять можно, нынче это даже модно.
Я внимательно рассматривала Катькиного папочку. Он не был похож на «голубого» той ярко выраженной разновидности, которая частенько встречается у нас на телевидении и в артистических кругах. Обычно это томные худощавые юноши с художественным беспорядком на голове и полным ртом чупа-чупсов. Андрей Петрович Курихин больше походил на другой стереотипный образ, с виду он был типичный «новый русский» из анекдота. Костюм на нем был солидный, дорогой, но не самый модный, такие «двойки» в полоску богатые банкиры и важные политики носили в прошлом году. В приталенном полосатом пиджаке толстый Курихин смахивал на арбуз, а помятый зеленый галстук, лежащий на выпуклом животе, напоминал прилипший к арбузу молодой лист хрена. Физиономия у арбузно-хренового тостяка была под стать общей огородной теме — самая простецкая, щекастая и курносая, с россыпью веснушек и лохматыми белесыми бровками. Такое жизнерадостное глуповатое лицо могло иметь пугало на грядке.
Пугало, однако, было богатенькое. Под распущенным галстуком поблескивала толстая золотая цепь, нагрудный карман пиджака, предназначенный для визиток, оттягивал ультратонкий мобильный телефон. Сережек в ушах у Курихина не было, зато на пухлых пальцах имелось четыре безвкусных и тяжелых золотых кольца. Все с такими массивными каменьями — хоть сургуч ими запечатывай! Вот интересно, Катька тонкая, вялая и блеклая, как вареная спаржа, а папочка у нее такой яркий круглый живчик — куда до него зеркальному новогоднему шару с позолотой! А как же законы наследственности? Или Катерина похожа не на папеньку, а на покойную маму?