— Какая глупость, зачем в центре города эти непрактичные малоэтажные здания с колоннами. Уберите их и сделайте себе нормальный торговый центр, — восклицала какая-нибудь толстуха с печатью тупоумия на лице.
При этом ей и в голову не приходило, что многие из «непрактичных малоэтажных зданий» старше, чем сами их ненаглядные Штаты.
Боже! Какая ограниченность! О, старик Стивенс, ты в сравнении с ними был просто свободомыслящим хулиганом.
Лишь изредка в группах американцев, почему-то вечно жующих, словно они приехали в Англию отъедаться, встречалось умное лицо.
И вот сегодня это неожиданно произошло. Чарлз заметил ее не сразу. И только теперь понял почему. Изящная блондинка, не лишенная чувства прекрасного и даже, кажется, вполне осведомленная в области искусств, стояла за спинами других туристов, удерживаемая молодым человеком весьма неприятной наружности: сутулый, тощий очкарик без признаков интеллекта на лице. Да, обычно очкарики выглядят умными, но только не этот. Просто какой-то идиот! Он ел, подобно своим жующим сотоварищам, и все пытался уговорить подругу заняться тем же самым. Очкарик чуть ли не силой запихивал кусок в свою жертву, которая внимательно слушала экскурсовода. Живые быстрые глаза, проницательный взгляд. Чарлз даже сказал бы, что взгляд воровки. Такой благородной супруги Робин Гуда. Своеобразный, таящий в себе нечто игриво-непредсказуемое. А какого цвета были ее глаза? Кажется, черные…
Молодая женщина лет двадцати пяти, она ловила каждое слово экскурсовода. Но этот тощий обжора, как ни парадоксально звучит такое сочетание, мешал ей слушать. Мешал самым бестактным образом, без зазрения совести, словно она была его собственностью. Под конец наглец и вовсе увел несчастную, не дав даже дослушать до конца начатый рассказ о центре города.
Собственно, Чарлз не мог понять, почему его так заинтересовала эта парочка. И вдруг в голове родилась мысль: а что, если этот очкарик вовсе не с ней? Может, он брат? Хотя, конечно, глупо лелеять подобные надежды. И вообще, разве можно тут хоть на что-то рассчитывать? Девушка — туристка, сегодня здесь, завтра — ищи ветра в поле.
Уж сколько раз Чарлз клялся не заглядываться на приезжих дам! Бесполезно. Англичанки его не увлекали. Ну, до разумных пределов, конечно. Как говорится, на безрыбье и рак рыба. Но разве эти чопорные дамы с холодной кровью способны обратить на себя внимание настоящего мужчины? Они словно впитали в себя все английские предрассудки времен королевы Виктории, которая до того оберегала добродетель и традиции, что чуть ни ввергла Англию в промышленный кризис.
Чарлз частенько обсуждал свою проблему с Христианом, тот неизменно называл его привередой. Таков уж был этот рыжеволосый Веснушка. Он первым в классе еще в пятнадцать лет (бог знает, каким образом ему удалось столь рискованная афера) познал женщину и с тех пор уже не останавливался. Христиан считался признанным авторитетом в подобных делах, его титул Дон Жуана никто и не пытался оспаривать. У этого заядлого гуляки даже спрашивали совета в нетипичных ситуациях. А у Веснушки все ситуации были типичными. Наверное, еще не существовало женщины, которую он не разгадал бы. Буквально с первого взгляда местный чародей выкладывал заскорузлые тайны и намерения той или иной особы. Стоит поговорить с ним сегодня вечером. Что бы значили эти глаза, устремленные к высоким колоннам, интригующие взгляды. Неужели незнакомка его завлекает? А этот, в очках?
Чарлз встряхнулся. Глупости! Девушка два раза за всю экскурсию удостоила руководителя группы заинтересованным взглядом, а он уже думает о постели. Хорош! Нечего сказать!
До вечера еще около трех часов. Пожалуй, стоит обойти памятники, о которых придется рассказывать завтра этой кучке болванов. Ладно, нашелся хоть один ценитель, а точнее — одна ценительница. Теперь будешь знать, что рассказываешь именно ей, а эти пусть пьют, едят, смеются — не все ли равно, если в толпе крикливых ворон уже выгибает шею прекрасная лебедушка.
Чарлз еще раз машинально взглянул на часы и зашагал к дому. Памятники обойдутся. Ведь, в конце концов, три часа не очень большой срок, надо отдохнуть, не то на дне рождения Христиана можно и не выдержать.
Но сколько Чарлз ни пытался отвлечься, назойливая мысль все лезла в голову. Жена или невеста? Он пытался припомнить: не довелось ли видеть на экскурсии ее руки. Но, кажется, нет. Слишком далеко было, чтобы разглядеть обручальное кольцо. Лучше всего, конечно, если сестра.
Он подошел к дверям своей квартиры. Было тихо в подъезде, было тихо и здесь. Одно из преимуществ работы экскурсовода: сделал дело — и свободен.
Чарлз нагнулся, чтобы развязать шнурки туфель, и тут заметил рядом с порогом небольшой голубой конвертик с золотым вензелем в уголке. Интересно. Вероятно, его подсунули под дверь. Скорее всего, записка, но от кого? Вот вопрос. Наверное, просто ошиблись.
Чарлз поднял конверт: ни адреса, ни имени отправителя. И что теперь с ним делать? Отдать консьержу, пусть спросит у других жильцов. Может, кто-то ждет? Судя по отсутствию опознавательных знаков, письмо было доставлено не по почте. Он спустился вниз. Мистер Грегори, пожилой консьерж, читал газету.
— Извините. Не знаете ли, откуда взялся этот конверт у меня под дверью? — Он показал послание.
Старик оживленно закивал.
— Знаю, как не знать? Вот только минут пять назад приходил мальчик лет тринадцати и спрашивал, где найти Чарлза Уостерна. Я спросил, не надо ли что передать, поскольку вас не было дома, но он только рукой махнул. «Не нужно, — говорит. — Я ему оставлю кое-что и вернусь». Выглядел очень дружелюбно. Я не счел необходимым останавливать.