Однако случилось нечто худшее, чем предательство. Вооруженные солдаты заполнили улицы, занимая позиции в зданиях и укреплениях. Все кричали одновременно, стараясь перекрыть грохот боя. Мощные бомбы были установлены с расчетом на панику, растерявшиеся новобранцы стреляли в воздух — для храбрости. Сигнальные ракеты падали на город в каком-то непонятном четком порядке. В пыли среди обломков валялись брошенные голубые береты и каски.
Добравшись до дома тети, Райан застал там доктора Эдвардса с двумя ооновцами.
— К сожалению, Райан, слишком поздно.
Райан хотел пройти в дом, но доктор Эдвардс удержал его за руку. Внимательнее взглянув на этого издерганного человека, Райан вдруг понял, что на весь Бейрут лишь у него, Райана, на голове еще красовалась голубая каска, если не считать наблюдателей ООН.
— Доктор Эдвардс, я должен позаботиться о Луизе и тете. Они наверху.
— Нет, Райан, их нет там. Боюсь, они ушли.
— Куда? Господи, я же велел им оставаться здесь!
— Их взяли в заложники. С первым взрывом была десантная облава, мы и не заметили, как они появились и исчезли.
— Кто? — Недоумевающий и испуганный, Райан дико оглядывал улицу. Солдаты уже строились в подразделения. — Это роялисты или наци?
— Не знаем. Конечно, это трагично. Уже зарегистрированы страшные зверства. Но Луизу и тетю Веру тронуть не посмеют, они знают, кто ты.
— Их схватили из-за меня… — Райан взял в руки каску и посмотрел на отполированный голубой котелок: он чистил свою каску, чтобы она сияла ярче всех остальных в Бейруте.
— Что ты собираешься делать, Райан? — Доктор Эдвардс взял каску из его рук. С окончанием спектакля реквизит становится ненужным. — Тебе решать. Если захочешь вернуться в свой отряд, мы поймем.
За спиной доктора ооновец держал автомат Райана. При виде оружия и стальных наконечников пуль в нем вспыхнула забытая ярость, застарелая ненависть. Столько лет все они были ее пленниками. Ему захотелось выйти на улицы, отыскать похитителей сестры и тети и отомстить им.
— Ну что, Райан?.. — Доктор Эдвардс смотрел на него с любопытством естествоиспытателя, будто Райан был лабораторной крысой на особо важном этапе какого-то опыта. — Ты собираешься драться?
— Да, я буду драться… — Райан надел голубую каску, — но против войны. Я организую новое перемирие, доктор.
И тогда он увидел направленный на него ствол своей собственной винтовки. С холодным спокойствием доктор Эдвардс сжал запястья юноши, но только через несколько минут Райан осознал, что на него надели наручники и взяли под арест.
С час они ехали на юго-восток, мимо покинутых фабрик и палаточных городков, останавливаясь по дороге у постов ООН. С заднего сиденья бронированной машины Райан смотрел на развалины. В небе расползался дым. Стрельба стихла. Остановились, чтобы немного размять ноги, но и тогда доктор Эдвардс уклонился от разговоров. Райан предположил, что доктор подозревает его в причастности к заговорщикам, нарушившим перемирие, может, доктор вообразил, что затея с перемирием была частью хитрого плана и Райан просто воспользовался доверием молодежи…
Они миновали вторую полосу заграждений, опоясывающих город, и вскоре въехали в ворота военного лагеря, разбитого у пустовавшего санатория. Ряды палаток оливкового цвета занимали большое пространство. На крыше санатория поднимался лес радиолокаторов, тарелки телеантенн были обращены на северо-запад: все следили за Бейрутом.
Машина остановилась перед самой большой палаткой, которая была похожа на госпиталь, но там, в зеленой прохладе, не было видно пациентов, — тут размещался огромный склад оружия. Ряды высоких столов были завалены карабинами, автоматами, уставлены ящиками с гранатами и снарядами. Сержант ООН ходил вдоль гор оружия, что-то помечая в списке, будто хозяин магазина, подсчитывающий выручку.
К складу примыкала большая комната, похожая на зал теленовостей. Наблюдатели стояли у карты, передвигая цветные полоски и звезды, сверяясь со стоящими рядом мониторами.
— Можете идти, капрал. Теперь я за него отвечаю. — Доктор Эдвардс взял у солдата ружье и провел Райана в отгороженный брезентовым пологом кабинет.
Сквозь пластиковую пленку окон была видна примыкающая комната, где две женщины работали у печатного станка, раскладывая копии плакатов. На увеличенном снимке было изображено очередное зверство республиканцев — трупы женщин, расстрелянных в подземном гараже.
Увидев этот отвратительный плакат, Райан понял, почему доктор Эдвардс до сих пор избегает его взгляда.
— Доктор Эдвардс, я не знал о бомбе и о внезапном обстреле. Поверьте…
— Верю, Райан. Все хорошо, попробуй успокоиться, — сухо сказал доктор, будто разговаривая с капризным пациентом. Положив ружье на стол, он снял с Райана наручники. — Теперь ты вне Бейрута. Для себя ты действительно добился перемирия.
— Но… тетя, сестра?
— Они вне опасности. В этот самый момент, — доктор Эдвардс посмотрел на часы, — их доставили на пост ООН возле стадиона.
— Слава Богу. Не знаю, как же так вышло. Все хотели перемирия…
Райан оторвался от плакатов, безостановочно вылетающих из печатной машины и подхватываемых тонкими руками работниц. К брезентовой стене были приколоты фотографии молодых парней и девушек в военной форме, снятых врасплох около основных наблюдательных пунктов. В самом центре висел большой портрет Райана. Собранные вместе, они напоминали обитателей психиатрической клиники.
Два санитара прошли мимо двери, толкая груженную винтовками тележку.
— Доктор, это оружие — его конфисковали?
— Нет, оно прямо с завода и направляется на поле битвы.
— Значит, война идет не только в Бейруте, — эта новость привела Райана в отчаяние. — Весь мир охвачен войной.
— Нет, Райан. Во всем мире спокойно. Оружие производят только для Бейрута. Винтовки спрячут в грузовике с апельсинами и провезут в город.
— Зачем? Это сумасшествие, доктор! Его перехватят ополченцы!
— В том-то и дело. Нам нужно, чтобы у них было оружие, и нам нужно, чтобы они продолжали воевать.
Райан хотел возразить, но доктор Эдвардс строго указал ему на стул.
— Успокойся, Райан, я тебе все объясню. Но вначале скажи, ты когда-нибудь слышал о болезни под названием оспа?
— Какая-то страшная лихорадка. Ее больше нет.
В общем-то да. Пятьдесят лет назад Комитет Территориального Оздоровления развернул широкую кампанию по ликвидации этой страшной бациллы, настоящей убийцы, погубившей десятки миллионов жизней. Над программой вакцинации работали врачи и члены правительств всех стран. Вместе они покончили с этой заразой.
— Я рад, доктор, — если бы то же самое мы могли сделать с войной.
— Да, и в принципе мы это сделали. Люди теперь не боятся оспы и могут путешествовать по всему миру. Но вирус сохранился в древних захоронениях и на кладбищах. На случай, если он объявится опять, мы храним запасы вакцины и сможем защитить людей и подавить эпидемию.
Доктор Эдвардс небрежно разрядил ружье Райана, обнаружив отличное умение обращаться с оружием, чего Райан никак не ожидал от него. Польщенный удивлением Райана, доктор Эдвардс назидательно улыбнулся ему, как учитель, все еще сохранивший привязанность к обленившемуся ученику.
— Сама по себе бацилла оспы постоянно мутирует. Мы должны быть уверены, что запасы вакцины соответствуют современным требованиям. Всемирная организация здравоохранения позаботилась о том, чтобы инфекция не исчезла совсем. В дальней стране третьего мира они специально позволили оспе развиваться, чтобы иметь возможность наблюдать мутации вируса. Там, к сожалению, люди продолжают умирать. Но это — в интересах всего человечества. Только таким образом мы всегда будем готовы к внезапной эпидемии.
Райан смотрел через пластиковые окна на карту Бейрута, на мониторы с изображением уличных боев. Хилтон опять горел.
— А Бейрут, доктор? Вы наблюдаете здесь другой вирус?
— Так и есть, Райан. Вирус войны, если угодно — военного духа. Вирус не физический, а психологический, гораздо опаснее оспы. Во всем мире — мир, Райан. Уже тридцать лет нигде не было войны. Нет армий и воздушных сил, все споры решаются путем переговоров и компромиссов. Никто и не думает о войне, ведь нормальной матери не придет в голову убить своего ребенка, если он ее разозлит. Но мы всегда должны быть готовы. Вдруг объявится очередной Гитлер или Пол Пот — мы должны быть готовы к любым неожиданностям.
— И все это вы можете сделать здесь? — Райан ухмыльнулся. — В Бейруте?
— Думаю, можем. Нам нужно знать, что заставляет людей воевать, что заставляет их ненавидеть друг друга до такой степени, чтобы убивать. Мы должны понять, как управлять их эмоциями, как подавать информацию, что стимулирует агрессию, как использовать религиозные чувства и политические интересы. Нам нужно знать даже, насколько сильно их стремление к миру.