Была, однако, одна вероятность, которую он принимал вполне серьезно. Человечество уже разбросало своих роботов-зондов повсюду на расстояние сотен световых лет вокруг – и «Тайхо Монолитс» было достаточным напоминанием того, что и более старые цивилизации принимали участие в подобных экспериментах. Кроме того, это мог быть и вовсе инопланетный артефакт из Солнечной Системы, или проходящий мимо. Капитан Чандлер сомневался, что Космической Гвардии пришло в голову что-либо подобное: иначе едва ли космическому тягачу Первого Класса доверили охотиться за неопознанным пятнышком на экране радара.
Пять часов спустя «Голиаф» обнаружил эхо объекта на противоположной стороне; даже учитывая расстояние, он казался неутешительно маленьким. Однако, по мере того, как он становился яснее и четче, стало понятно, что это – металлический предмет, длинной около двух метров. Он двигался по орбите, которая располагалась в самом центре Солнечной Системы, поэтому Чандлер, почти не сомневаясь, решил, что это один из мириады кусочков космических отходов, которые Манкинд выбрасывал к звездам в течение всего прошлого тысячелетия – и который мог однажды стать доказательством того, что человечество когда-то существовало.
Вскоре объект приблизился на достаточное расстояние для визуального изучения, и капитан Чандлер с благоговейным изумлением понял, что какой-то терпеливый историк все еще исследует ранние записи космической эры. Как жаль, что компьютеры дали ему ответ на несколько лет позже празднования нового тысячелетия!
– «Голиаф» на связи, – доложил Чандлер на Землю, его голос слегка дрожал как от гордости, как и от серьезности, – мы подняли на борт астронавта, которому тысяча лет. И я догадываюсь, кто это.
Глава 2 Пробуждение
Фрэнк Пулл проснулся, но он ничего не помнил. Он даже не мог с уверенностью сказать как его зовут.
Судя по всему, он находился в больничной палате: даже несмотря на то, что его глаза все еще были закрыты, самое примитивное и древнее из его чувств сказало ему это. Каждый вздох приносил слабость, и неприятный острый запах антисептиков, царивший в помещении, который напомнил ему времена, когда – конечно! Когда беспечным подростком он сломал ребро на аризонском чемпионате дельтапланеристов.
Сейчас эти воспоминания начинали возвращаться. Я – помощник командира Фрэнк Пулл, офицер ККСШ[1] «Дискавери», выполняю миссию под грифом «Совершенно секретно» в районе Юпитера.
Словно ледяная рука схватила его сердце. Он вспомнил, как будто в замедленной съемке, приближение грузового отсека, протяжный скрежет металла…
Затем – внезапная тишина – и едва слышное шипение воздуха, выходившего под большим напором из его скафандра. И, наконец, последнее воспоминание – беспомощное вращение в открытом Космосе, в тщетных попытках соединить порванный кислородный шланг.
Ну что же – каким бы загадочным не было то происшествие с управлением грузовым отсеком, сейчас он спасен. Вероятно, Дэйв сумел очень быстро выйти к нему и спасти, прежде чем недостаток кислорода погубит мозг.
Старина Дэйв! – сказал он сам себе. Надо бы поблагодарить его. Но, минутку… Я ведь не на «Дискавери» – да и не мог же я пробыть без сознания столько времени, чтобы меня успели доставить на Землю!
Его беспорядочный поток мыслей прервали вошедшие женщина-врач и две медсестры, одетые в извечную форму своей профессии. Они казались слегка удивленными: Пуллу стало интересно, а не проснулся ли он раньше времени, и эта мысль принесла ему ощущение детского удовлетворения.
– Привет, – сказал он после нескольких неудачных попыток; его голосовые связки словно заржавели, – Как я?
Врач улыбнулась ему и поднесла палец к губам, давая знак: «Не пытайтесь говорить».
Медсестры засуетились вокруг него, с привычным мастерством измеряя пульс, температуру, рефлексы. Когда одна из них подняла его правую руку, а затем отпустила ее, Пулл заметил кое-что необычное. Она упала медленно, и, казалось, весила не как обычная рука. Так же повело себя и его тело, когда он попытался пошевелиться.
Должно быть, я на планете, подумал он. Или на космической станции с искусственной гравитацией. Точно не на Земле – на Земле я весил бы больше.
Он уже собирался задать очевидный вопрос, когда врач прислонила что-то к задней части его шеи, он ощутил легкое покалывание и опять погрузился в сон без сновидений. Но перед тем, как потерять сознание, он успел задуматься еще над одной загадкой.
Как странно – за все время, что они провели со мной, они не обмолвились ни словом.
Глава 3 Реабилитация
Проснувшись, и увидев, что врач и медсестры стоят вокруг его постели, Пулл почувствовал себя достаточно сильным, чтобы отстаивать свои интересы.
– Где я? Уж это вы можете мне сказать!
Три женщины переглянулись, очевидно, не зная, что делать дальше. Затем врач ответила, проговаривая свои слова очень медленно и тщательно:
– Все в порядке, мистер Пулл. С минуту на минуту здесь будет профессор Андерсон… Он все вам объяснит.
«Объяснит что?» – подумал Пулл с некоторым раздражением. Но, по крайней мере, она говорит по-английски, хотя я и не могу определить ее акцент…
Андерсон уже был здесь, поскольку спустя мгновение дверь открылась, и Пулл успел заметить небольшую толпу любопытных зевак, разглядывающих его. Он начал чувствовать себя как новый диковинный зверь в зоопарке.
Профессор Андерсон был маленьким, подвижным человеком, чьи черты лица, казалось, являли собой смесь нескольких рас: китайскую, полинезийскую, нордическую – и в совершенно сбивающем с толку стиле. Он поприветствовал Пулла, схватив его правую ладонь, затем, очевидно, подумав, потряс руки с такой чудной нерешительностью, что можно было подумать, что он репетировал это рукопожатие, словно это было совершенно незнакомое телодвижение.
– Приятно видеть вас в столь хорошей форме, мистер Пулл…
Снова странный акцент и медленное произношение – но подобная манера общения присуща всем докторам во всех местах и во все времена.
– Я рад слышать это. Возможно, теперь вы сможете ответить на несколько вопросов…
– Конечно, конечно. Но подождите еще одну минутку.
Андерсон заговорил с врачом так быстро и тихо, что Пулл смог уловить только несколько слов, некоторые из которых были ему совершенно незнакомы. Затем врач кивнула одной из медсестер, которая открыла стенной шкаф и достала тонкую металлическую ленту, которую стала оборачивать вокруг головы Пулла.
– А это зачем? – спросил он, поскольку был из тех трудных пациентов, которые так раздражают докторов, всегда интересуясь, что с ними происходит, – ЭЭГ считывание?
Профессор, врач и медсестры выглядели сбитыми с толку. Потом на лице Андерсона появилась слабая улыбка.
– Ах, электро… энце… фалограмма, – произнес он медленно, словно выуживая слова из глубины своей памяти. – Вы совершенно правы. Мы всего лишь хотим вывести на монитор функции вашего мозга.
Мой мозг мог бы работать по-настоящему хорошо, если бы вы давали мне им пользоваться, проворчал Пулл про себя. Но, по крайней мере, мы сдвинулись с мертвой точки. Наконец-то.
– Мистер Пулл, – сказал доктор Андерсон, все еще говоря в той же неестественной манере, словно общался на иностранном языке, – Вы, конечно, поняли, что пострадали – в серьезной аварии, во время вашей работы снаружи судна «Дискавери».
Пулл кивнул.
– Я начинаю подозревать, – сказал он сухо, – что выражение «пострадали» слегка занижено.
Андерсон явно успокоился, и на его лице появилась улыбка.
– Вы полностью правы. Скажите, а как вы думаете, что с вами произошло?
– Ну, в лучшем случае, сценарий развивался примерно так: после того, как я потерял сознание, Дэйв Боумэн спас меня и доставил назад на корабль. Кстати, как Дэйв? Никто ничего мне не сказал!
– Это в лучшем случае… А в худшем?
Фрэнку Пуллу показалось, что холодок пробежал по его спине. Подозрение, которое зародилось в его голове, становилось все сильнее.
– Что я умер и попал сюда – не знаю уж, куда «сюда», и вы смогли воскресить меня. Спасибо.
– Совершенно верно. И вы на Земле. Ну, очень недалеко от нее.
Что он имел в виду, говоря «очень недалеко от нее»? Вне всяких сомнений, здесь есть гравитационное поле – наверное, он находится на медленно вращающемся колесе космической станции. Но это не главное: здесь есть нечто более важное, о чем стоит поразмыслить.
Пулл произвел несколько быстрых умственных вычислений. Если Дэйв поместил его в морозильник, ожидать воскрешения и завершил миссию на Юпитере – он мог быть «мертвым» никак не меньше пяти лет!