Тот, кто придет за тобой - Степанова Татьяна Юрьевна

Татьяна Степанова Тот, кто придет за тобой

Глава 1 ШОРОХИ В ТЕМНОТЕ

Кто-то сказал, что там нет дна.

Сколько ни бросай камни...

Но это оказалось не так. Первый же брошенный туда, вниз, камень отозвался глухим всплеском.

– Осторожно, ты ее заденешь!

Да, да, конечно, она же там, внизу...

Слабый ветерок принес аромат шалфея и мяты. И еще пахло чем-то очень сильно – густой, животный запах.

Ферма – совсем рядом располагалась ферма и колодец...

Этот колодец... из него, наверное, поили скот.

На утоптанной площадке в землю был врыт низкий бетонный желоб – считалось, что по нему, когда включат насос, вода потечет, журча, наполняя поилку почти до краев.

Насос никогда не использовали. И коровы никогда даже близко не подходили к этому месту. Так чьи же следы отпечатались на влажной земле?

Солнце село, и по небу плыл, как лодка, бледный двурогий месяц, иногда цеплявшийся за рваные края облаков. Выглядел он плохо – словно больной, изъеденный проказой...

Царила тишина. Ни щебета птиц, ни гула машин на шоссе, пронзавшем лес, как стрела. Что-то неестественное во всем этом вязком тягучем безмолвии, как во сне...

Только они не спали. Их было четверо, и машина их, ярко светя фарами, стояла на краю лужайки.

Один из них держал в руках длинную веревку. Другой, опершись на бетонный край, заглянул вниз, в колодец.

Третий молча курил, смотря, как месяц на последнем своем издыхании борется с волной туч, как пловец... как больной, сбежавший из лепрозория...

Лучше утонуть, чем сгнить заживо...

А если не сразу утонешь?

Там, внизу, воды немного.

Но что же там тогда еще, ведь говорят, там нет дна...

Четвертый, с минуту наблюдая, как его товарищ медленно, словно нехотя, разматывает веревку, вырвал ее у него из рук.

– Что ты копаешься, болван? Она же там, внизу!

В это мгновение из колодца раздался звук... всплеск...

– Я же сказал, не смей бросать туда камни!

– Я ничего не бросал, – тот, кто смотрел вниз, испуганно отпрянул.

– Видел ее?

– Там темно.

– Я сейчас привяжу веревку к машине. Один сядет за руль, двое будут страховать, один спустится туда.

Он быстро пошел к машине, подогнал ее близко к колодцу, привязал веревку и...

– А кто спустится? – спросил тот, кто курил.

– Ты.

– Может, сам?

– Она там, внизу.

Утонуть лучше, чем заживо сгнить в протухшей воде. Барахтаясь и крича, сначала умоляя о помощи во всю силу глотки и легких, а потом просто плача, скуля и воя, затем лишь шепча пересохшими растрескавшимися губами... Столько воды, а не утолить жажды... И не утонуть, и не задохнуться...

Шепот...

Шорох...

Шорохи там, в темноте...

Там, внизу, как в аду – все призрачно и нет никакой веры происходящему, пока не увидишь своими глазами...

Тот, кто стоял у колодца, достал карманный фонарь и зажег. Пятно света выхватило стебли пожухлой травы и смятую пачку от сигарет. И край бетонного желоба, укрепленного на ржавом каркасе ржавыми болтами.

И тут где-то далеко за лесом завыла сирена «Скорой помощи», и сразу за этим звуком другие звуки хлынули потоком: рев грузовиков, мчащихся по шоссе, свисток отходящей от платформы пригородной электрички, семь нот, спотыкающаяся гамма, сыгранная чьей-то нетвердой рукой на черном пианино, привезенном вместе со старым барахлом на дачу...

Там, за лесом, где дома и участки...

Где столбы фонарей и антенны на крышах...

Лай собак...

И смех...

И отблески синих телевизионных экранов на темных стеклах террас.

Как в аду – все призрачно...

И нет никакой веры происходящему, пока не увидишь собственными глазами или пока кто-то не скажет...

– Ладно, я обвяжусь веревкой. – Тот, кто курил, так и сделал, тщательно проверил узел и взялся руками за бетонный обод колодца.

Темный круг.

– Эй, ты там? Отзовись!

Они прислушались. Всем почудилось одно и то же – всплески, всхлипы там, далеко внизу.

– Я спускаюсь! Ничего не бойся, сейчас мы тебя вытащим!

– Держи и пока не включай, батарейка садится. – Фонарик перекочевал в руки того, кто хотел спуститься.

Он перекинул ноги через край колодца.

– Осторожнее!

Его голова маячила над колодцем на фоне сумерек всего секунду, а потом он сорвался вниз.

– Осторожнее!! Легче!

– Ничего, веревка выдержит.

Они что-то еще говорили, травя веревку и опуская его все ниже, ниже. Но их голоса... сырой туман, в который он погрузился почти сразу же... испарения колодца – они все заглушили, превращая слова в бессвязный лепет, в нечленораздельную кашу. Он взглянул наверх – над ним парил круг, в центре которого плыл уже опрокинутый месяц – рогами вниз, словно тоже тонул, спускался, или отражался там, на небесах, от какой-то другой поверхности...

И все это удалялось, удалялось.

Он опускался и наконец-то решился коснуться стен, пока еще не зажигая фонаря.

Скользкое и влажное под рукой.

И шорохи... шорохи в темноте...

– Эй, ты там? Я иду, я спускаюсь к тебе!

Раскачиваясь на веревке, он подождал ответа – никто не откликнулся со дна. И тем не менее показалось, что там, внизу, в темноте, что-то шевельнулось. Всплеск... и снова – шорохи...

Интересно, отчего этот колодец не закрыли? Не забили совсем? Если никто сюда уже давно не приходит, и скот не поят из бетонных корыт, и дорога сюда заросла травой, потерялась... Если все так боятся этого места, отчего колодец не закрыли, не замуровали? Крышка на земле валяется, и кругом истоптанная земля...

– Ответь же мне! Ты там?

Он снова коснулся рукой стены и потом быстро зажег фонарик. Растрескавшаяся кирпичная кладка, никаких следов...

Значит, она не пыталась выбраться. Не боролась, не цеплялась за стены, обдирая ладони о кирпичи.

Может, ее там и вовсе нет? Они ошиблись и то был лишь сон? Ночной кошмар?

Он направил лучик фонарика вниз. И там что-то метнулось – на самом дне, скрываясь во тьме.

Всплеск, еще один всплеск...

Словно кто-то нырнул, ушел под воду с головой, поскользнувшись на мокрых камнях.

Веревку наверху быстро травили. Он скользил вниз, пятно фонарика металось по стенкам колодца. И внезапно он понял, что...

Что веревки все равно не хватит.

Он не достигнет дна.

И в этом его спасение.

Внизу что-то булькнуло, плеснуло, а потом послышались другие звуки – шорохи... и что-то чвакало там и урчало... словно это работали чьи-то челюсти.

Цепляясь за веревку, он направил фонарь вниз.

И увидел все своими глазами.

Тело утопленницы плавало в черной воде как... А рядом...

Отчего-то он сразу понял, что это целый выводок...

Что они еще малы и малосильны...

Алчные и хилые, на тонких паучьих ногах...

Если бы только не их глаза, уставившиеся на него...

Они пожирали ее тело в темноте, и он светом фонаря помешал им, и теперь они таращились на него...

Вцепившись в веревку, он не мог издать ни звука, не мог закричать:

– Эй, тащите меня наверх!

Ее лицо... еще не тронутое тленом... она смотрела на него со дна колодца, и ее волосы покачивались на воде, как водоросли, обрамляя бледные щеки.

Он ухватился за веревку, как за свое последнее спасение, и начал подниматься сам, подтягиваясь на руках сантиметр за сантиметром.

Фонарь он теперь держал в зубах и впивался в него все крепче и крепче.

Они там, внизу, заняты ею... ее трупом... им сейчас не до него...

Они не погонятся следом, потому что...

Где-то там, наверху, – двурогий месяц. И ветерок, пронизанный запахом шалфея и мяты. И там их машина и две бутылки водки в багажнике рядом с запаской.

И он ведь не хотел ничего плохого. Они все не хотели ничего плохого, наоборот, они приехали сюда, к колодцу, чтобы спасти ее.

Чтобы спасти...

Мало ли что случилось раньше...

Теперь уже не исправить.

Но они приехали к колодцу, чтобы спасти...

А не наоборот.

Тысячу раз нет...

Тысячу сантиметров до поверхности, до края...

Шорох раздался над самой головой.

Не со дна, сверху.

Желтое пятно зажатого в руках фонарика выхватило из мрака сначала лишь силуэт караулившего его существа.

Оно было много больше размером тех малорослых и хищных. Упираясь в стенки колодца руками и ногами... лапами... цепкими, как у богомола, оно отрезало ему путь наверх.

А потом он увидел его глаза. Они сузились и моргнули. Пасть ощерилась в довольной ухмылке.

Оно дотронулось до туго натянутой веревки и с легкостью потянуло ее вверх, на себя, приближая его, сжавшегося в комок на том конце, и одновременно обвивая его веревочными кольцами – руки, шею...

А затем оно сделало молниеносный выпад и оторвало ему голову, на миг захлебнувшись кровью, ударившей из поврежденных артерий. Потом что есть силы швырнуло этот темный окровавленный шар вверх. А когда там, наверху, раздался вопль ужаса... когда они поняли, что произошло с их товарищем... лишь тогда оно медленно начало подниматься, выползать из колодца, цепляясь за кирпичи.