– Кажется, что-то еще?
Я лихорадочно соображала, что бы мне еще от нее затребовать, раз уж так сегодня фартило, и придумала следующее:
– Эмма Григорьевна просила захватить ее… ежедневник, который лежит то ли на столе… то ли в столе… в общем, вам лучше знать…
Беллочка кивнула, скрылась в кабинете начальницы и через минуту вернулась с толстой книжицей в кожаном густо-малиновом переплете.
– Пожалуйста, – пропищала Беллочка, а я подумала, что сегодняшний день станет последним ее днем в фирме «Здрава». Жаль, конечно, девчонку, но не настолько, чтобы отказаться от ежедневника из вражьего стана. В конце концов, Беллочка так молода, что в ее жизни будет еще много разных фирм, и, может быть, в другой ей повезет больше, поскольку она, приобретя бесценный жизненный опыт, уже никогда никому не поверит на слово.
Я сунула малиновую книжицу в сумку, распрощалась с простушкой Беллочкой и, стараясь не торопиться, вышла из приемной. Мимо мордатого охранника удалось просочиться вполне благополучно в гуще толпы сотрудников фирмы, которые, похоже, спешили на обеденный перерыв. Я сделала вывод о том, что сегодня – явно мой день, а потому стоит достойно завершить успешно начатое. Пожалуй, в ежедневнике я пороюсь несколько позже, а сейчас есть смысл нагрянуть на квартиру коммерческого директора фирмы «Здрава», пока они с Ленечкой прохлаждаются в «Вашем здоровье». Может быть, повезет узнать, с кем она проживает.Проживала Эмма Григорьевна с очень приятным кареглазым мужчиной с чреслами, обернутыми интенсивно-синим махровым полотенцем. Его черные волосы были мокры, а на щеках блистали капельки влаги.
– Я из горэнерго, – сказала я. – Мне нужно снять показания вашего счетчика.
Мужчина был настолько мускулист, а я в своей розовой кожаной куртенке – настолько невинна, что хозяин квартиры (или сожитель Эммы) услужливо посторонился и даже приоткрыл дверцу, за которой висел счетчик. Я достала ежедневник Заречной, шариковую ручку и на первом же чистом листе вывела цифры, которые увидела в окошечках. Уходить после этого не хотелось. Глупо было просто так взять и уйти с абсолютно ненужным четырехзначным числом в ежедневнике.
– Вы хозяин квартиры? – спросила я опять в режиме чистой импровизации.
– Нет, – покачал головой мужчина, обдав меня веером холодных брызг. – Владелица квартиры – моя жена, Заречная Эмма Григорьевна. – А что? Вам не нравятся показания счетчика?
– Нравятся, но… у меня вот тут… – Я потрясла ежедневником и даже пролистнула несколько страниц, – записано, что у вас… недоплата в… двадцать четыре рубля. Будьте добры, сообщите жене, чтобы она доплатила.
После этого я поспешила к выходу, чтобы мужчина не принялся меня расспрашивать, где платить и как (откуда мне знать, где жители этого района платят за электричество?), но он ничего не спросил. Видимо, все и так знал. Я тоже узнала то, что мне было нужно: Эмма Григорьевна замужем, и Ленечке придется стреляться с этим… в полотенце, потому что за просто так он свою Эмму явно никому не отдаст и даже не променяет. На меня, например, он смотрел без всякого бубнового интереса, и я его понимаю. На что ему моя тинейджерская юбка, когда у него есть царственная Эмма внутри бежевого, элегантно примятого брючного костюма?! Бедный, бедный Ленечка… Его можно только пожалеть, но долго предаваться жалости не стоит. Нужно действовать, поскольку Эмма Григорьевна вряд ли собирается докладывать своему… в полотенце, что закрутила роман с сотрудником фирмы. А раз дома у коммерческого директора проживает законный муж, значит, Ленечке уходить от меня некуда, и мы с Эммой будем неопределенное количество времени делить Зацепина на двоих. Ей-то что! У нее вместо одного мужчины (мужа) их станет полтора, а у меня останется всего лишь половина Ленечки, на что я категорическим образом не согласна.
Обдумывать создавшуюся ситуацию я поехала на свое рабочее место. Время, на которое я отпросилась, уже почти истекло, а в торговом зале книжного магазина самообслуживания с бдением у полок с литературой всегда можно совместить мыслительный процесс любой степени напряженности.
Сразу скажу, что план военных действий я обдумывала три дня. Ежедневник Заречной был мной залистан чуть ли не до дыр, но ничего такого, что могло бы мне пригодиться, я в нем так и не нашла. Две ночи между этими днями я лезла вон из кожи, надеясь на то, что Ленечка, сраженный моей сексуальной изощренностью и ненасытностью, выбросит из головы журавля в небе, когда в руках такая классная синица. Но он не выбрасывал. Я чувствовала это все теми же нейрофибриллами – тонкими волоконцами всех нервных клеток одновременно. Ленечка уже был настроен на волны, исходящие от Эммы Григорьевны Заречной – обворожительной женщины и по совместительству коммерческого директора фирмы «Здрава». Он обнимал меня и целовал, но не только не был сражен моим темпераментом, но, похоже, даже наоборот: ему было как бы неудобно, что я так надрываюсь. Не молокососы, поди… Можно и поскромнее… В общем, достал меня Ленечка своей холодностью, так достал, что…
На четвертый день я поняла, что все придуманное никуда не годится, но тут Ленечка сообщил, что уезжает на два дня в филиал «Здравы» в Липецке вместе с начальником своего отдела и коммерческим директором фирмы. Разумеется, он мне не сказал, что коммерческим директором является восхитительная женщина, а я, конечно же, ни о чем расспрашивать не стала.
Я особенно «тщательно» собрала Ленечку в командировку, не уложив в сумку ни сменных трусов, ни носков, ни самого паршивого дезодоранта, чтобы создать хоть какое-то препятствие перед сладостной ночью любви. Конечно, можно выйти из душа и вовсе без трусов, обмотавшись полотенцем, как Эммин муж, но потом все равно захочется переодеться в чистое – ан нет! Не во что! Если Ленечка потом вздумает ко мне прицепиться, то я покажу ему пакет, который якобы случайно забыла положить в его дорожную сумку.
Сразу после отъезда Ленечки, уже особенно не заморачиваясь, я написала мужу Эммы самую банальную анонимку. Так, мол, и так… ваша жена, такая-то и такая-то, тайно встречается с таким-то и таким-то и именно с ним уехала в командировку. А если не верите, то можете в этом лично убедиться, встретив голубков на вокзале по возвращении из Липецка. Чтобы обманутому мужу было легче сориентироваться среди пассажиров, я набросала словесный портрет Ленечки. По необыкновенным серо-дымчатым глазам все его всегда сразу узнавали. Анонимку я подбросила в почтовый ящик квартиры Эммы, понимая, что в ее отсутствие именно муж и достанет заветное письмецо из ящика. Его жгуче-карие глаза и могучий торс обещали, что он отреагирует на него должным образом и мало Зацепину не покажется.
С большим нетерпением я ждала Ленечку из командировки. Мои самые смелые ожидания оправдались в полной мере. Мой мужчина вернулся в состоянии крайнего бешенства и с полным отсутствием пуговиц на пиджаке. Он яростно бросил дорожную сумку на пол у вешалки и вместо приветствия прорычал:
– Черт знает что такое!
Разумеется, я сделала невинно-удивленные глаза. Потом секунду помедлила, перестроила их в смертельно обиженные, резко развернулась и гордо удалилась в комнату. Из коридора долгое время не раздавалось ни звука, а потом Ленечка ворвался в комнату, рухнул на диван рядом со мной и выдохнул:
– Ну… прости… Это относилось не к тебе…
Я продолжала гордо молчать, «замкнувшись в горе».
– Рита… Ну… говорю же, что ты не имеешь к моему дурному расположению духа никакого отношения, – опять начал Ленечка, морщась и нервно барабаня пальцами по подлокотнику дивана.
– А кто имеет? – спросила я, «слегка оттаяв».
– Черт его знает! Видишь?! – И он показал мне на полу пиджака с выдранными пуговицами.
– Ну и?.. – подбодрила его я.
– Ну и… вот! Представляешь, набрасывается на меня на вокзале какой-то урод… настоящий маньяк…
– И что? Обрывает пуговицы? Редкий вид шизофрении!
– Да понимаешь… ему почему-то взбрендило, что я… – извернув растопыренную кисть своей правой руки, Ленечка резко ткнул себя в грудь мизинцем, – любовник его жены!
– А ты не любовник? – усмехнулась я.
– Представь себе, нет! – Он вскочил с дивана и забегал по комнате. – Я всегда готов ответить, если виноват! Но тут! Ни сном ни духом! Никогда и ничего! И вдруг при всем честном народе! При руководстве! Ты только представь, что про меня подумало мое начальство?!
– Что бы они ни подумали, это не имеет никакого отношения к твоим деловым качествам, – осторожно заметила ему я.
– Что ты говоришь, Рита?! – возмутился Ленечка. – Сейчас все имеет отношение! Этот… – Зацепин при мне впервые в жизни очень заковыристо выругался, – запросто может скомпрометировать не только меня, но и фирму, где угодно и как угодно, если уж не постыдился дебоширить прямо на перроне! Между прочим, с нами собирались поехать представители из Липецка. В последний момент договорились, что они приедут позднее… Ты только представь, как бы мы все перед ними выглядели?! Да они развернулись бы и уехали обратно! Или заключили бы договор с другой фирмой! Неужели ты этого не понимаешь?!