– Что ты здесь делаешь, черт побери? – Клейтон и не думал скрывать своего недовольства.
Люси отложила журнал на журнальный столик и поднялась ему навстречу. В несколько шагов преодолев разделяющее их расстояние, попыталась поцеловать Стивена в губы, но он молниеносно увернулся.
Вытянув руку и не давая ей приблизиться к себе, машинально отметил ее красный, как у напившегося крови вампира, рот. По телу прополз неприятный озноб, и он резко повторил:
– Какого лешего тебе здесь нужно, Люси?
Она улыбнулась и соблазнительно провела язычком по верхней губе.
– Просто соскучилась. Разве это такая редкость? Ты же жутко сексапилен, Стив.
Клейтон не мог понять, что такого уж притягательного он находил в этой развязной девице. Но ведь находил же?
Будто услышав его мысли, Люси добавила:
– И ты тоже сходишь по мне с ума, я же вижу! Недаром ты сошелся со мной еще в то время, когда в твоем доме жила эта снулая рыба Кэтрин.
Это тоже было неприятной правдой. Стивен действительно спал с Люси, еще не порвав с Кэтрин. Конечно, это его вина, но ему так быстро надоедают женщины! Это его натура, а кто может поспорить с тем, что дано природой? Одно то, что с Люси он прожил почти полгода, делает его героем, хотя ее скандалов не вынес бы и святой. В постели ее темперамент восхитителен, но вот вне ее…
Люси приблизилась к нему поближе и пропела:
– Почему бы нам не вспомнить былое? Клянусь, я не буду больше с тобой спорить.
Стивен с натугой рассмеялся.
– Спорить? Ты наши кошмарные скандалы называешь таким нейтральным словом – спор? Да ты чуть не убила меня в последний раз! Нет уж, я с тобой никаких дел иметь не желаю. И вообще, скажи мне, каким образом ты умудрилась проскочить мимо охраны, которой приказано тебя ни под каким видом не пускать?
Люси лишь небрежно пожала плечами и скользким движением прижалась к Клейтону. Почувствовав ее руку на своем члене, Стив зарычал и с силой ее отпихнул.
– Хватит! Если ты считаешь меня сексуально озабоченным козлом, готовым выложить за твои продажные ласки миллионы, то ты просчиталась, красотка!
Покраснев, она завопила, больше не сдерживаясь:
– Ублюдок! Если ты не хочешь меня, то это значит только одно – у тебя появилась новая любовница! Ты же дня без секса прожить не в состоянии!
Клейтону и в самом деле было тяжело, но тем не менее он жил без женщин уже больше месяца, с тех самых пор, как решил расстаться с все более и более докучавшей ему Люси. Почему-то в голове возникли фиалковые глаза официантки из «Огней Нью-Йорка», и он ядовито процедил:
– Тебя мои дела не касаются!
Но у Люси на это было другое мнение.
– Меня касается все, что ты делаешь! Не думай, что ты сможешь спокойно жить с другой фифочкой! Я отравлю вам жизнь! Обещаю! А ты прекрасно знаешь, что я всегда держу свое слово!
В этом Клейтон за полгода сверхбурной совместной жизни убедился как нельзя лучше. Не желая больше препираться с наглой любовницей, хмуро пообещал:
– Не думай, что сможешь мне как-то повредить. Я велю своим адвокатам подать на тебя в суд жалобу на сексуальное преследование с требованием запретить тебе приближаться ко мне ближе чем на сто метров. И сама знаешь, какой штраф тебе грозит в случае ослушания.
Но Люси, как и большинство рыжеволосых особ, обладала максимумом взрывного темперамента при минимуме здравого смысла.
– Ха! Да плевать мне на постановления какого-то паршивого суда! Я буду делать то, что считаю нужным! Но если ты мне заплатишь…
Договорить он ей не дал.
– Ты получила уже вполне достаточно. И если будешь вымогать еще, угрожая мне при этом всякой ерундой, то узнаешь, что такое враждовать со Стивеном Клейтоном.
Хотя это было сказано внушительно и твердо, Люси не испугалась.
– Да весь Нью-Йорк на моей стороне! Стоит мне только рассказать, как ты со мной обращался, и в тебя будут кидать на улице камни!
Клейтон засмеялся неприятным скрипучим смехом.
– А не в тебя? Если я покажу запись нашей последней ссоры, то тебя вполне могут привлечь за покушение на убийство.
Люси приняла эту угрозу за откровенный блеф.
– Какая запись?! Неужели ты принимаешь меня за идиотку, которая верит чему попало?
Клейтон лениво напомнил:
– Ты не забыла, что в коридорах и вестибюле стоят камеры слежения? А последний скандал ты мне закатила как раз в вестибюле, потому что тебе показалось, что я приударил за одной дамочкой в ночном клубе. Запись твоего блистательного выступления у меня есть. И учти, если ты не оставишь меня в покое, я пущу ее в ход. И не думай, что после этого тебя кто-то пожалеет!
Сделав шаг в сторону, он нажал на кнопку вызова прислуги. Появившемуся дворецкому приказал:
– Выведите мисс Браун отсюда! И чтобы я ее в своем доме больше никогда не видел!
И вышел, предоставив Кэмблу самому справляться с разъяренной фурией. Раз допустил ее появление здесь, пускай сам с ней и разбирается.
Переодевшись, отправился в столовую. Обед был уже на столе, и Стивен неторопливо принялся за еду. Закончив обедать, позвонил. Кэмбл явился не сразу, а минут через пять. Его лицо украшала длинная царапина через всю щеку и подбитый глаз.
Клейтон не стал выказывать сочувствие пострадавшему слуге. Наоборот, с сарказмом выговорил:
– Боевые раны украшают настоящих мужчин, не так ли? Очень приятно, что теперь не я один знаком с буйным темпераментом мисс Браун и среди нас появились очередные жертвы ее невоздержанности.
Прижимая к царапине дезинфицирующую салфетку, Кэмбл запротестовал:
– Вы несправедливы ко мне, сэр! Я всегда относился к мисс Браун крайне настороженно, и пару раз даже намекал вам на подобный конец ваших взаимоотношений. Но вы на мои предупреждения не обратили никакого внимания. Впрочем, как всегда.
Клейтон должен быть признать свою предвзятость.
– Ладно, Кэмбл, будем считать, что я ошибся. Как всегда.
Дворецкий приподнял одну бровь, деликатно выражая свое несогласие.
– Ошиблись, сэр? Я бы сформулировал это по-другому: вы получили то, что заслужили.
Зная неприязнь Кэмбла к случайным связям, Стивен с некоторым раздражением пообещал:
– Могу вас заверить, что эта история меня кое-чему научила и впредь я буду осторожнее!
На это хвастливое заявление дворецкий вновь недоверчиво вздернул бровь и с каменным лицом поинтересовался:
– Вы закончили обедать, сэр? Можно убирать со стола?
Клейтон озвучил не сказанную Кэмблом пословицу:
– Понятно. Горбатого, как известно, могила исправит. Разве вы не это хотели сказать, Кэмбл?
На что тот с нескрываемой язвительностью ответил:
– Да что вы, разве я посмею, сэр! – и вышел, чтобы дать слугам распоряжение убирать со стола.
Перейдя из столовой на крытую веранду, Стивен сел лицом к парку, налил портвейна и, мрачно прищурясь, стал рассматривать ротонду из белого мрамора, украшенную плетистыми розами. В его голове впервые мелькнула странная мысль, – а как их выращивают? Трое садовников, ухаживающих за его парком, имели высшее образование и наверняка могли найти занятие попрестижнее, но вряд ли бы в другом месте получали столько же, сколько у него.
Сзади появился Кэмбл и несколько развязно заявил:
– Поскольку вы не спросили, кто пропустил мисс Браун, то вынужден вам доложить по собственной инициативе, чтобы не было ненужных недоразумений: это сделал новый охранник. Он был не в курсе ваших с ней специфических взаимоотношений, а мисс Браун может быть очень убедительной, когда захочет. Что прикажете с ним делать, сэр? Уволить?
Клейтон вспомнил счастливые глаза мальчишки, принятого им только на прошлой неделе. Тот был так доволен, что сразу же побежал делиться радостной новостью с матерью. Жаль было бы уволить его за допущенный промах.
Отпив еще один глоток, безучастно разрешил:
– Пусть остается. Но предупреди его – никого без моего разрешения не впускать! И если он еще раз проштрафится, выгоню без сожаления!
Кэмбл ушел, а Стивен закинул ноги на парапет и снова отпил портвейн. Европейский обычай пить портвейн после обеда привез еще его прадед, и с тех пор в их семье не нарушался. Хотя в какой семье? Его мать недолгое время была в связи с его отцом, известным красавчиком-плейбоем Робертом Клейтоном, от которой и появился на свет он, Стивен Клейтон. Отец его признал, но называл не иначе как «моя ошибка». Он не женился ни на матери Стивена, ни на ком-либо еще, и жениться не собирался, порхая от женщины к женщине, как мотылек от цветка к цветку, называя этот процесс «сбором нектара».
Мать Клейтона, Лаура Ричардсон, принадлежала к почтенной обеспеченной семье, и Стивен был благодарен ей за то, что вырос в нормальной семейной обстановке. Его отчим был богат и относился к нему по-доброму, две младшие единоутробные сестры его просто обожали, поэтому Стивен вполне мог сказать, – да, у него есть семья. И даже лучше, чем у многих.
Когда Стивен закончил университет, Роберт Клейтон открыл в банке для единственного сына счет на десять миллионов долларов и передал одну из своих компаний. А заодно и этот надоевший ему особняк. Перебравшись в Нью-Йорк из Сан-Антонио, где жили мать с мужем и дед с бабкой по материнской линии, Стивен занялся изучением дел в компании и ее реорганизацией. И даже его отец вынужден был признать, что средняя компания под началом сына за несколько лет выросла до крупной корпорации с миллиардным оборотом.