Вам очень идёт - Григорий Неделько

Григорий Неделько Вам очень идёт

– Пап, я не хочу этого делать.

– А что ты хочешь? Попрать наши многолетние традиции?

– Традиции… Они мне никогда не нравились. Ну почему я должна…

– Что-то ты раздухарилась. Ешь давай.

Отец пододвинул к ней тарелку с блинами.

Стефани взяла блин, окунула его в желе и откусила небольшой кусочек. Скривилась. Нет, блины были вкусные – хотя и холодные. Но со вчерашнего дня у девушки начисто пропал аппетит, а также разговорчивость и либидо.

– Пап…

Отец молчал и, как кролик, жевал свою зелень.

– Пап…

– Наедайся.

– Па…

– Молча.

Стефани ссутулилась и уткнулась носом в банку с молоком.

– Будешь молоко? Налить?

– Нет, – буркнула Стефани.

Отец снял крышку и налил в большой прозрачный стакан молока. До краёв. Взял из горы булочек две наиболее толстые и положил перед Стефани.

Девушка отвернулась. На её лице было написано презрение к глупым обычаям, а в руке она держала булочку…

Трапеза закончилась в тот миг, когда Стефани почувствовала: больше она не запихнёт в себя ни одной булочки. Или блина. Или куска жареной рыбы. Или бутерброда с копчёным мясом.

Отец набил рот петрушкой и кинзой и сказал:

– Фставай. Пофли.

– Что?

Отец двигал челюстями, не останавливаясь ни на секунду. Теперь он напоминал удручённого чем-то быка.

Что могло его удручить, Стефани не представляла. Зато прекрасно знала, почему она сама чувствует себя отвратительно. Несмотря на лето, на тёплое, но нежное солнце, и на лёгкий и прохладный ветёрок. Мир мстил ей за что-то, и она не понимала, за что.

Отец схватил со стола салатный листок, веточку укропа и ткнул Стефани в бок локтём. Погружённая в свои мысли, к тому же не слишком светлые, девушка вернулась в реальность, точно вынырнула из-под воды. Она споткнулась, зашаталась и, конечно, упала бы. Всё к тому и шло, ведь день был словно создан для таких случайностей.

Но сухая и твёрдая рука отца схватила её за локоть.

– Я хочу, чтобы ты вступила во взрослую жизнь целой.

– А я не хочу, не хочу туда вступать!

– Придётся, все когда-то вступают.

– Все дураки, слышишь? – Она обернулась и закричала: – Дуу-раа-кии! – Стефани впервые так громко и яростно выражала свои чувства и не могла остановиться.

Отец похрустел листиком салата, и на этом запасы зелени иссякли.

– Вперёд!

Он хлопнул её по попке. Стефани едва не налетела на куст дикой малины.

– Это всё старые веяния! – крикнула она, на этот раз не оборачиваясь.

– Предложи новые.

– Я уже говорила…

– Мне это неинтересно. – Отец начал злиться. – Иди.

Стефани не двигалась места. Она стояла и смотрела на деревья, на траву, на кустарники. Вот пролетела, слева направо, ворона и села на ветку разлапистого дерева. Раздался шорох, и из куста выскочила белка; семеня крошечными рыжими лапками, она взобралась по стволу старого дуба и скрылась в дупле. Мошкара кружила стаями. Два комара заприметили Стефани. Они сели на пухленькую ручку и приготовились к атаке.

Ладонь второй пухленькой ручки опустилась на них с громким шлепком.

– Да хватит уже…

Отец не выдержал, пихнул дочку, и Стефани, вскрикнув, очутилась в лесу.

…Она шла по еле заметной тропке и размышляла. Эту дорожку проложили сотни таких же, как она. Но откуда она знала, куда идти? Может быть, кто-то этому и удивлялся, но только не сама Стефани.

Шестнадцать лет она жила в деревне, которую основали её предки. И, получается, все жители были её родственниками. Стефани, в отличие от многих, не сторонилась новых книг и новых знаний. Она познакомилась с худым, но немножко нервным молодым человеком по имени Джон. Он носил очки и потрёпанную рубашку. Он ничего к ней не испытывал, да и Стефани Джон был неинтересен. Но они стали приятелями, много разговаривали о науке, о городе, о будущем. То есть, это он рассказывал ей о науке, о городе и о будущем, а Стефани, без особого удовольствия, посвящала его в обычаи деревенской жизни. Джона утомила городская жизнь, Стефани – жизнь в деревне, и они охотно поменялись бы местами… если бы это было возможно. Пока же им оставалось только разговаривать и мечтать. Джон приносил пыльные потрёпанные книжки, а Стефани – бабушкины рецепты. И те, и другие были написаны на толстой жёлтой бумаге. Они обменивались «рукописями», и потом каждый уходил в свой мир.

И Стефани хорошо понимала, что её мир находится не в деревне.

Но что она могла сделать? Ей не повезло, и она родилась девочкой. Какой смысл грустить об этом? Зачем изводить себя мыслями о том, что неспособен изменить? К тому же она была дочкой старосты. Она могла сколько угодно презирать старые правила, ненавидеть их, но выбора у неё не было. Отца она тоже ненавидела, но в глубине души – уважала, а оттого ненавидела ещё больше. Она была безвольна и бессильна, и она смирилась с этим. Стефани не хотела подчиняться правилам, но ей недоставало смелости признаться себе в этом. Только сегодня её протест вырвался наружу. И разве это что-нибудь изменило?

Она не могла изменить саму себя, что уж говорить о других.

Стефани отодвинула утыканную иголками, пушистую ветку. Идти, идти вперёд, вглубь леса, и не останавливаться. Потому что, если остановишься, сделать это себя уже не заставишь. И тогда…

Она выкинула из головы мысли об отце и стала думать о себе.

Себя она ненавидела не меньше. У неё не было на это особенных причин, но разве это кому-то когда-то мешало? Если очень захотеть, то всё получится. И ты убедишь себя в том, что тебе противны собственные пухленькие ручки и ножки. А «осиная» талия – где она? В книгах и журналах у всех настоящих красавиц «осиная» талия. Руки? Некрасивые. Глаза? Недостаточно большие. Её губы не пробуждают в мужчинах желания. Зубы неровные. А уж грудь и бёдра…

Примерно так убеждала себя Стефани. В том, что она непривлекательная, неженственная и чуть ли не уродина. Долго и упорно она убеждала себя, и это принесло плоды. У Стефани был талант оратора. Она об этом не подозревала, а потому ничто не помешало ей навесить на себя ярлык «Некрасивая». Никто ей не возразил. В деревне, где жила Стефани, женщины были всего лишь довеском к мужчинам. Пока мужчина руководил судьбой, женщины, вплоть до свадьбы, тихо сидели по домам, убирались и вышивали платочки.

Девочкам запрещалось появляться на людях. Если их и видели в общественных местах, то только в сопровождении взрослых. И в тёмных платках, закрывавших почти всё лицо.

Но, когда девочке исполнялось шестнадцать лет, всё менялось. По традиции, в этом возрасте девочка превращалась в девушку и должна была вступить в брак. Она ничего не знала о своём «суженом», о его родных и благосостоянии. Стефани была почти неиспорченной девушкой. Она знала, что в день её шестнадцатилетия устраивался пир, на который собирались все родственники, друзья и знакомые. Стол нагромождали едой, напитками, сладостями. Все веселились и поздравляли будущую невесту. Которой, наконец, позволяли снять платок. Но только чтобы побольше съесть. Девушке нужно было запастись силами, ведь впереди её ждал обряд венчания, первая брачная ночь, роды, грудное вскармливание… Никто не притрагивался к рагу, котлетам или картошке пюре – все ели только зелень. Так родные и гости показывали, что отдают всё лучшее будущей маме и хранительнице очага. А та наворачивала пельмени, трескала рыбу под соусом, объедалась свежим хрустящим хлебом, запивала мёд и варенье молоком, вином, брагой…

Не у всех невест были сильные желудки. Стефани повезло.

Хотя однажды съеденное дало себя знать. Пока Стефани шла через лесную чащу, у неё помутился взгляд, и прозрачные кругляшочки заплясали перед глазами. Она прислонилась к дереву, закрыла глаза, перевела дыхание.

И услышала голос:

– Привет.

Она огляделась.

Перекрещенные ветки, с листвой и иголками. Пышные завитки кустарников-париков. Темнота, сочащаяся между стволов, как густое чёрное молоко. Постоянное движение: животные и насекомые.

– Привет, – повторил голос.

«Какой-то странный голос», – подумала Стефани.

Негромкий, спокойный. Он мог бы быть приятным, если бы не был таким… ровным. Бесчувственным, холодным – как у робота.

Вдруг она поняла, что должна бы испугаться, – и не на шутку перепугалась.

– Кто это?

– Привет, – сказал голос.

– Привет, – сказала Стефани.

Она стала отступать назад.

– Как тебя зовут?

Стефани казалось, что за ней наблюдают. Но откуда?

Скорее всего, голос раздавался из тех кустов. Она присмотрелась к ним, но ничего особенного не увидела.

– Меня зовут Стефани, – сказала Стефани.

Первой мыслью было броситься бежать, но она переборола страх. Она знала, что случится что-то подобное, ведь всё идёт по заведённому порядку. В лесу прячутся парни из её деревни, и тот, кого она найдёт первым, станет её мужем.