Прокатился по всей Европе, дважды по три месяца провел в Штатах. Ага! Таиланд, Бирма, Сингапур... Штатный фотограф этнографической экспедиции. Там, наверно, и пристрастился к сексуальной экзотике. Иоганн прав, все хорошо объяснимо... Так, лауреат международных фотоконкурсов, сотрудничает с рядом рекламных агентств. — Он оторвал взгляд от досье. — Ты видел его работы?
— Да, ничего особенного. С тех пор как японцы завалили мир своими «мыльницами», каждый мнит себя фотохудожником. Но купить карандаш еще не значит рисовать, как Леонардо.
— Согласен. — Хиршбург кивнул лысиной, бликую-щей в свете лампы. — Последний год провел в России. -Он отложил бумагу, но очки снимать не стал, — Хочешь знать мое мнение?
— Естественно. — Винер пристроил сигару в выемку. на пепельнице и подался вперед, чтобы блики на очках старика не били в глаза.
— Косвенные признаки, что он причастен к спецслужбам налицо. На всякий случай я попрошу своих друзей проверить, не совпадают ли перемещения этого Дымова с известными нам разведоперациями русских. Но он не профессионал. — Старик взял новый лист из папки. — Человек приезжает в Гамбург, останавливается в приличном отеле, ужинает в номере, затем на такси прямо от отеля направляется на Рипербан к шлюхам. А утром, между прочим, его ждет деловая встреча. Ни разу не проверился, ни одного контакта. Хуже того, звонок антиквару он сделал из номера отеля. Иоганн пишет, что именно по звонку его группа установила адрес и личность Дымова. Кстати, почему не сделали этого заранее?
— До вчерашнего дня мы не знали, кто именно вступит в контакт с антикваром. Дымов вел переговоры с ним через Интернет. Подписывался псевдонимом, использовал для связи «почтовый ящик» в Париже. Писал по-английски, но экспертиза установила, что это не его родной язык. Потом мы локализовали его хост-компьютер. Сообщения в Париж шли из Калининграда. Мы предположили, что имеем дело с русским. Это вся информация, которой мы располагали.
— Бог мой! Так долго конспирировал, чтобы сделать, звонок антиквару прямо из отеля!— поморщился Хиршбург. — Это еще раз доказывает, что компьютер купить можно, а умнет.
— Да, глупо. А если нас пытались поймать на живца? — спросил Винер.
— Готов допустить, что русские играли Дымовым втемную. Но почему они позволили ему прямо перед финалом операции оказаться в постели у тайки? Должны же они его хоть как-то опекать!
— Тяга к порядку никогда не была сильной стороной русских, — возразил Винер. — Вернее, они его всегда требуют от своих правителей, но еще ни разу не пытались установить в повседневной жизни. Опекуны могли проворонить Дымова, а он вполне мог уйти в загул.
— А тайка именно в этот день окончательно спятила от героина? — не скрывая иронии, спросил Хиршбург.
— Да, полный абсурд, — согласился Винер.
— Это абсурд, который для простых смертных и есть нормальная жизнь. Твое развитое и дисциплинированное сознание никак не смирится с очевидным: немотивированные поступки, беспричинные убийства и спонтанные самоубийства в той клоаке, где живет большинство, — это норма. — Старик кивком указал на дверь в большую комнату. — Толстобрюхий Иоганн это понимает, а ты — нет. Я знаю причину твоего беспокойства, мой мальчик. Ты никак не можешь смириться с фактом, что человек, которого ты разрабатывал, был убит тайской шлюхой? Сюжет, достойный Чейза, а возможно, и Ле Карре. — Старик отложил листок. — Но согласись, русского мог сбить автомобиль, самолет мог разбиться. Кирпич ему, в конце концов, упал бы на голову... Все бы вызвало у тебя подозрение, так? Но знаешь, что сказал мне однажды Гелен?[5] «Наибольшие подозрения у контрразведчика вызывает естественный ход событий». И он, согласись, прав.