— Не за что.
— Здесь по динамику будет передаваться все, что происходит на сцене. — Она указала мне на радиопередатчик, висевший на стене. — Если не хочешь смотреть, послушай.
— Обязательно, — заверила ее я.
Уже от самой двери Тимирбулатова обернулась и сказала:
— А Федор, Женя, был очень гнилой человек.
И после этих слов она вышла. В ту же секунду из динамика полилась музыка. А через мгновение на ее фоне я услышала слова:
«Здесь нынче солнце Йорка злую зиму в ликующее лето превратило…»
Это был голос Майорова. Спектакль начался.
Глава 2
Итак, для начала я решила прикинуть, что мне известно на данный момент. Моя непосредственная клиентка — Тимирбулатова Ольга. На нее уже дважды покушались. Первый раз ее пытался сбить на машине неизвестный водитель. К сожалению, по словам Аркадия Майорова, Ольга не заметила не только номер машины, но даже цвет и марку. Стало быть, с первым покушением мне ухватиться не за что. Перейдем ко второму.
Тут у меня созрела одна мысль. Если устроить опрос жильцов дома, возможно, удастся выяснить, кто посторонний до этого заходил в подъезд. Как показывала практика, всегда находится человек, который что-то видел или что-то слышал. По статистике, процентов семьдесят преступлений раскрывается таким образом.
Что еще у меня есть? Труп Ольгиного мужа, в качестве довеска. Человека, имевшего свою фотостудию и однажды утром ушедшего на работу, а вечером найденного зарезанным. Пока люди, с которыми я успела познакомиться, а именно Майоров и Тимирбулатова, были не очень высокого мнения о покойном Ласточкине. В прошлом этого человека также не лишним было бы покопаться.
И вдобавок сам господин Майоров. Личность очень таинственная. Ну, с этим попозже.
Меж тем из динамика, висевшего на стене в гримерке Тимирбулатовой, доносились голоса актеров, игравших в это время на сцене. Непроизвольно я прислушалась. Один из голосов мне показался очень знакомым. Я подошла поближе к динамику и встала напротив него, заложив руки за спину. Где же я могла его раньше слышать?
Прослушав небольшой отрывок из спектакля, я поняла, что актер, чей голос меня так заинтересовал, исполнял роль принца Уэльского. Но кому принадлежит этот голос, я никак не могла вспомнить.
На голоса у меня была хорошая память, но еще лучшая память у меня была на лица. Поэтому, движимая интересом, я все же решила пройти к сцене и взглянуть на этого человека.
Минуя курилку, я зашла с задней стороны сцены и попала как раз за кулисы. Ольга стояла с противоположной стороны и, завидев меня, приветливо помахала рукой. Я ответила ей тем же.
На сцене вовсю «трудился» Майоров. Его было не узнать. Лично я бы ни за что не догадалась, кто это в гриме, не зная об этом заранее. Кроме него, на площадке находилось еще несколько человек, но актер, исполнявший роль принца Уэльского, в данный момент стоял ко мне спиной. Однако его фигура мне также показалась знакомой.
Но вот он пошел вдоль рампы, произнося на ходу очередную реплику, развернулся и двинулся в обратном направлении.
Естественно, я узнала его сразу. Это был мой старый знакомый Жемчужный Константин Эдуардович.
Когда-то я занималась одним делом, охраняя своего клиента, а Костя был другом этого человека. Произошло это чуть меньше года тому назад, но Жемчужного я запомнила. Это была одна из самых интересных личностей, которых мне приходилось когда-либо встречать.
Тогда Костя здорово помог мне, сыграв для убийцы роль наживки. А, признаюсь, поначалу я и его подозревала.
Ну надо же какая встреча! Помнится, он был даже влюблен в меня. Более того, предлагал выйти за него замуж, но я тогда отказалась.
Встретить Костю здесь, сегодня, в этом театре мне было приятно. Все-таки какая-никакая, а родственная душа.
Я вернулась в курилку. Рано или поздно он должен был сюда выйти. В глубине души будучи эгоисткой, я решила использовать эту встречу и в интересах нового дела. Кто, как не Костя, посвятит меня во все тайны театра «Крейзи». Да, с его помощью я рассчитывала найти ответы на многие интересующие меня вопросы.
Я не ошиблась в своих расчетах. Минут через пять Жемчужный появился в курилке.
— Привет, Костя! — беспечно бросила я, вставая ему навстречу.
— Женя! — обрадованно воскликнул он.
В ту же секунду Жемчужный заключил меня в объятия и, слегка приподняв, покружил.
— Господи, ты ли это?
— Я. Поставь меня на место.
Он так и сделал.
— Глазам своим не верю! Что ты здесь делаешь?
— Работаю, — просто ответила я.
— Кем? — Он удивленно вытаращил глаза.
Я рассмеялась.
— Это не то, что ты подумал. Я по-прежнему телохранитель.
— Серьезно?
— Вполне.
— И кого же ты охраняешь? Майорова?
— Почему ты так решил? — насторожилась я.
— Просто я подумал, а не боится ли Аркаша быть задушенным в объятиях любвеобильной публики?
— А, понятно. — Для меня стало ясно, что Жемчужный в своем репертуаре. Шутить и паясничать он любит.
— Слушай, давай присядем. — Он галантно указал мне рукой на диван и, после того как я села, сам опустился рядом. Закурил. — Так правда, кого ты охраняешь?
— Тимирбулатову.
— Олю? — вскинул бровь Костя. — Выходит, я не совсем попал пальцем в небо.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Оплачивает-то твои услуги Аркаша. Не так ли?
— Кость, давай начистоту. — Я посмотрела ему прямо в глаза. — Что тебе известно обо всей этой истории?
— А что мне будет, если я отвечу?
— А что ты хочешь?
— Поужинать с тобой.
— Сегодня я не могу, но обещаю подумать об этом.
— Тогда и я подумаю.
— Костя! — Я даже топнула ногой.
— Ладно, шучу, — он смешливо прикрыл голову руками, как бы закрываясь от удара, — только давай поговорим обо всем чуть позже. Сейчас мне на сцену.
— Ты играешь Уэльского, да?
— Да. Главную роль мне, к сожалению, не дали. Рылом не вышел.
— Завидуешь? — хитро прищурилась я.
— Кто? Я? Брось. Каждому свое.
— А как ты вообще попал сюда? Ты же в драматическом играл.
— Играл, — не стал отрицать он. — Но здесь платят больше. Хотя, с другой стороны, там я был король и премьер-актер, а тут есть другие короли.
— Например, Майоров?
— Чтобы тягаться с ним в актерском мастерстве, — помолчав, сказал Жемчужный, — я еще не дорос.
В этот момент в дверях, ведущих на сцену, появилась полноватая женщина в розовом брючном костюме.
— Жемчужный, — сказала она неприятным скрипучим голосом. — Скоро ваш выход.
— Иду. — Костя потушил сигарету и встал.
— Ты только обо мне не забудь, — напомнила ему я.
— Ну что ты, — улыбнулся Жемчужный. — Я о тебе каждое утро вспоминал, а теперь и подавно не забуду. А ты пока насчет ужина подумай, время у тебя есть.
— Хорошо. Удачи тебе на сцене.
— Спасибо. — Он послал мне воздушный поцелуй и вернулся на «рабочее место».
Я осталась одна. Да, то, что в этом деле рядом со мной будет Костя, большая удача. Лучшего помощника и пожелать нельзя. Это он только строит из себя буку, а на самом деле Жемчужный был очень чутким и отзывчивым человеком.
— О чем задумалась? — услышала я голос над самым ухом.
Подняла голову. Это была Тимирбулатова. Она сняла с головы парик и бросила его на диванчик.
— Жарко в нем, — сообщила мне.
После этого она подошла к бару, достала оттуда бутылку лимонада и опустошила ее прямо из горлышка.
— Не хочешь? — спросила она меня. — Тут есть еще.
— Нет, спасибо, — отказалась я.
— А я уже все. Отстрелялась, — радостно произнесла Ольга. — Больше у меня выходов нет, теперь только на поклон. Ты не куришь?
Настроение у Ольги явно поднялось. Она вся так и светилась от счастья. Вот что с людьми искусство делает.
— Нет.
— Жаль. А то у меня сигареты в гримерке, а идти неохота.
Странный все-таки народ — актеры. Перед спектаклем ходят замкнутые, слова лишнего не вытянешь, а после — становятся похожими на фейерверк. Так и искрятся счастьем.
— А как там Аркадий Александрович? — спросила я.
— О… — Ольга закатила глаза. — Ты знаешь, чем больше я его вижу на сцене, тем больше убеждаюсь, что он талант.
— Оль, а можно задать тебе нескромный вопрос?
— Конечно, задавай. О чем ты говоришь?
— Скажи, а о вашем романе с Аркадием Александровичем всем известно или нет?
— Да ты что? — замахала она руками. — Об этом никто не знает. Хотя, если честно, я готова кричать об этом на улицах. А что? Пусть все знают.
— И что же тебе мешает?
— Аркаша не хочет этого, — помрачнела она. — Но и его можно понять. Такой человек, как он, без сомнения, должен заботиться о своей репутации.
Последнюю фразу она произнесла с неподдельным восхищением.