Кое-как разобравшись с одним диском, я решил, что пусть с остальными дисками мучается Антон и подошел к Яну, что-то колдовавшему над своим карабином.
- Ну что, ты подумал кого в отряд можно еще взять?
- Подумав. - Ян оторвался от карабина и отложил его в сторону. - Людэй пятнадцять будэ.
- Надежные люди?
- Поручусь як за сэбэ! - он нахмурился и опустил глаза. - Було бильшэ двадцяты, а потим выбрав тых, кому повнистю довиряю.
- Вот и хорошо, раз уверен. - я присел рядом и посмотрел Яну в глаза. - Люди из одного села или из разных?
- Та з ризных. Васыль з Гощи, Стэпан, Мыкола, Тарас з Воскодавив...
- А поближе к лесу никого нет? - насколько я помнил, Воскодавы находились километрах в двадцати с чем-то от леса, а в Гощу после подрыва моста лучше вообще пока не соваться.
- Двое з Коросятына е. А блыжчэ... - Ян задумался, а потом покачал головой. - Тилькы двое.
- Вот что, Ян, - я помолчал, оформляя в голове мысль, - когда дождемся Антона, Пойдем к Коросятину. В село пойдешь сам, ночью. Пригласи этих двоих на разговор. Только так, что бы ни тебя, ни их никто не заметил. Сделаешь?
Антон появился только через два часа. Вначале мы услышали как кто-то пробирается через лес и схватились за оружие, но это оказались Антон с Казиком.
- Порядок. - доложил Антон, подойдя ко мне. - Довел до дома, отдал карабин и залег в кустах неподалеку. Он никуда не выходил.
- Ну и хорошо. - ответил я и кивнул ему на пулемет. - Карабин давай мне, а сам возьмешь вот это и наган.
Дав Антону отдохнуть, мы прикопали отдельно отобранный у него карабин и отправились к Коросятину. До места дошли вечером. Путь по лесу был спокойным, будто и не было вокруг никакой войны. Только оружие, висевшее у нас за спинами, напоминало о суровой действительности. Я заметил, что все меньше вспоминаю о своей прошлой жизни - о будущем. Как звучит - 'вспоминаю о будущем'! Похоже, начинаю вживаться в роль партизана Великой Отечественной Войны... Или уже вжился? Нет, знания из будущего, среди которых есть и крохи полезных, никуда не делись. Просто я что-то уже давно не сожалею об оставшихся позади (впереди?) прелестях и комфорте цивилизации. Когда я в последний раз вспоминал что такое душ, метро, интернет? Все это выпало из моей жизни, оставив только еле заметные следы, будто сказку, услышанная в детстве. Интересно, каким я стану, если еще побуду в этом мире? Физическая форма пришла в норму и, даже больше - улучшилась. Теперь дальние походы по бездорожью не вызывают у меня такой усталости как в первое время. Психическая форма... Не знаю, может у меня изначально с планкой что-то не то было - убиваю людей, пусть и в немецкой форме, и не испытываю никаких угрызений совести. Впрочем, лесника я все же не смог убить, хотя сам назвал бы идиотом того, кто поступил бы так как я... Правду, видимо, говорят - человек может приспособится ко всему. А я, похоже, прожил здесь уже достаточно долго, что бы начать приспосабливаться. Или это у меня 'приспосабливаемость' такая повышенная? Почувствовав какую-то тоску, я мотнул головой, отгоняя непрошеные мысли. Думать потом буду - после войны, если выживу. А то или крыша поедет, или проколюсь в чем-то. Правильно говорили древние - во многия мысли-многия печали.
На опушку леса мы вышли глубокой ночью. Впереди, за полями, где-то лаяла собака, светился одинокий огонек - кто-то не спал.
- Ян, до Коросятина отсюда сколько?
- Час пишкы. - ответил тот, почему-то перейдя на шепот.
- Тогда давай быстро туда. Передашь своим людям, что мы будем ждать их после полудня возле того перекрестка, через который недавно прошли. Запомнил? Передай, если согласятся, пусть скажут, что за дровами или еще за чем-то в лес идут. Все, давай.
Ян исчез в ночной темноте, а мы, распределив дежурства, легли спать. Мое время стоять на посту наступило перед самым рассветом. Антон растолкал меня и, когда я, позевывая, поднялся, лег на мое место. Завистливо поглядев на тут же захрапевшего товарища, я принялся, прогоняя сон, расхаживать из стороны в сторону. Прохладно, однако. Лето почти закончилось и ночи становятся все холоднее. Кстати, о холодах. Зима этого года, насколько я знаю, будет суровой. Надо бы уже загодя приготовить сани - то бишь, место для зимовки. Или на хуторе каком-то остановиться? Нет, хутор - не вариант. Даже сейчас нас слишком много - рано или поздно нас заметят. Значит, надо организовать лагерь в лесу. А что я знаю о подобных лагерях? Придется копать какие-нибудь землянки или в чем там партизаны жили. Я продолжал расхаживать, отгоняя холод мыслями о зимних морозах и о том, как их пережить. Да, придется таки рыть землянки. Заодно и получим скрытое убежище на всякий случай. Вон бойцы УПА в своих 'крыивках' аж до середины пятидесятых прятались, хотя искали их очень серьезно. Неплохо бы и нам что-то подобное сделать. Ладно, оставим этот вопрос на будущее. До зимы еще дожить надо.
Вернулся Ян когда уже совсем рассвело. Увидев его еще издалека, я разбудил остальных.
- Ну как? - спросил я, когда Ян вошел в лес.
- Прыйдуть. - обрадовал нас известием Ян. - Я нэ казав про партызан, та воны сами здогадалысь.
- Это как они догадались? - переспросил Антон.
- Так полицаи всим росказалы, шо мэнэ шукають!
- Точно люди надежные? - забеспокоился я. - Полицаям не сдадут?
Ян только покачал головой - видимо устал уже уверять меня в надежности своих знакомых.
- Ладно. Тогда идем к перекрестку.
У перекрестка я оставил только Казика, приказав тому залечь в кустах и не высовываться пока не появятся те, кого пригласил Ян. Казик должен был, убедившись, что нет никакой опасности, проводить к пришедших к остальным. Сами же мы отошли поглубже в лес. Ян улегся спать - отдохнуть ему этой ночью, в отличии от нас, так и не пришлось. А мы с Антоном уселись поудобнее и перекусили остатками еды, которую захватили с собой когда бежали с хутора.