– Но вы же сами говорили, что один их них к этому делу причастен.
– Да, говорила, но это только один из них, а остальные-то нет! А потом, если он ей даже ребенка сделал, это же не доказывает, что он – убийца! А вот вам и другая причина: я в тупике. Не знаю я, что с этими фамилиями делать. Формально, каждого можно подозревать, но ведь надо одного выбрать! И что вы мне теперь посоветуете?
Он помолчал, подумал.
– Как-то ничего существенного в голову не приходит.
– Ну вот, столько бегала, одного чаю выпила бочку, а вам ничего в голову не приходит, неужели никаких мыслей нет?
– Да как вам сказать, мысли-то у меня есть, да только не знаю, понравятся ли они вам.
До Надежды наконец дошло, к чему он клонит, и она очень удивилась.
– Ну, говорите, я вас слушаю.
– Знаете, я вас толком и не поблагодарил за то, что вы со мной, больным, все выходные возились. Тогда я плохо соображал, все как в тумане было, а вот… – он замялся, – завтра пятница, мне бы хотелось, только не сочтите меня назойливым, не могли бы мы встретиться в спокойной обстановке, посидеть, поговорить, только не про это все, а так, вообще. – Он перевел дух и церемонно добавил: – Конечно, если у вас на этот вечер не предусмотрено никаких особенных планов.
«Нет, – подумала Надежда, – никаких особенных планов у меня на вечер пятницы не предусмотрено, маму я навещаю по субботам, можно, конечно, пойти в гости к приятельнице Алке, она давно зовет, обижается даже, да у нее полная квартира народу: муж, сыновья взрослые, кот, собака и еще попугая завели. Кот ловит попугая, попугай дразнит овчарку, овчарка миролюбивая, но однажды не удержалась и сцапала попугая, еле вытащили из пасти помятого, но живого. С тех пор его держат на кухне в клетке, а он там радио наслушается и кричит: „Какой кур-р-рс? Все подор-р-рожало!“ У сыновей из комнаты музыка будет целый вечер орать, они, вообще-то, ребята хорошие, да уж больно шумные. Нет, в пятницу вечером надо как-то поспокойнее время проводить».
Она посмотрела на Сан Саныча очень внимательно. Он смущенно улыбался, но глаза не отводил.
«Смешной какой! Стесняется, как будто мы школьники. Ну что ж, похоже, что выбора у меня никакого, никто в очереди не стоит, чтобы со мной этот вечер провести, посмотрим, что из всего этого выйдет!»
– Хорошо, Сан Саныч, приглашаю вас на ужин в пятницу, часам к семи.
– А я бутылку вина могу принести.
– Ну ладно, только сладкого ничего не надо, видеть его не могу, за эту неделю на год вперед наелась! И с работы поедем порознь, а то Полякова меня со свету сживет.
Он пришел в пятницу вечером с вином и цветами. Надежда недолго раздумывала, что приготовить: с продуктами нынче не разбежишься, запечь мясо в духовке с луком, сыром и майонезом, на гарнир – жареная картошка и еще овощной салат, для первого раза сойдет. Она тут же поймала себя на мысли: а что, будет и второй? Но время поджимало, раздумывать было некогда, надо было еще успеть привести себя в порядок.
Ему все понравилось, а может, хвалил из вежливости. За ужином они вели светскую беседу о погоде, о кулинарии, о книгах, он оказался весьма начитанным и сказал, что дома у него большая библиотека, в общем, вечер проходил в культурной, дружественной обстановке. За разговором они как-то незаметно выпили бутылку вина, и Надежда не то что запьянела, а так, повеселела. Он все чаще останавливал на ней взгляд темных глаз и ей даже показалось… но она решила, что показалось. Пока она после ужина мыла посуду, он походил по комнате, погладил Бейсика, включил телевизор. Видно было, что он нервничает. Надежда долго гремела посудой на кухне, наконец закончила мытье, пришла в комнату, села на диван и выжидающе уставилась на него.
– Надежда Николаевна, – начал он, сделав над собой видимое усилие.
– Бога ради, Сан Саныч, называйте же наконец меня только по имени, как все, а то я каждый раз вздрагиваю и не пойму, где я нахожусь: то ли на производственном совещании, то ли на профсоюзном собрании.
– Хорошо, я попробую. И вообще, поздно уже, я, пожалуй, пойду.
– Сан Саныч, вам же не хочется уходить!
– А что, очень заметно?
– Заметно. И давайте уж, решайтесь на что-нибудь, я же не могу вас сама в постель тащить! Все равно же этим кончится, ведь мы же не дети, все-таки!
Совершенно непроизвольно выкрикнув эти слова, Надежда ужаснулась, что это с ней, лишнего выпила, что ли? Он стоял, отвернувшись к окну, разглядывая темный двор. Надежда подошла, положила сзади руки ему на плечи.
– Простите, меня вся эта ситуация очень нервирует, я сама не знаю, что говорю.
Он повернулся, резко прижал ее к себе.
– Я хочу остаться с тобой.
– Я тоже.
Когда Надежда вернулась из ванной, он ждал, накрывшись простыней и беспокойно блестя глазами. Она присела на диван и почувствовала, что он очень напряжен и неуверен в себе. Она погладила его по плечу.
– Все будет хорошо, милый, я же все-таки не старая дева.
Он гладил ее по лицу и на ощупь почувствовал, что она улыбается.
– Ты что?
– Оказывается, мы с тобой не так уж много и подзабыли, кое-что еще помним.
– Если бы не ты… У меня, знаешь, после смерти жены постель только с болезнью связывалась. Как вспомню все эти судна, грелки – ох! Тогда и стирать научился.
– Ну неужели потом ни одна женщина на тебя глаз не положила? Ведь уже два года прошло.
– Ну да, там где раньше я работал, прямо проходу не давали одинокие тетки. Одна особенно, то в театр зовет, то в гости приглашает. Уже хотел сдаваться, хорошо тут она уволилась.
Он сказал это и обмер: не примет ли она сказанное на свой счет, не обидится ли? Нет, не обиделась, развеселилась даже.
– Так значит, ты поэтому, когда к нам пришел, был такой необыкновенно противный? «Надежда Николаевна, в восемь пятнадцать вы должны быть на рабочем месте», – передразнила она.
– Опаздывать нехорошо.
– А спать с сотрудницей хорошо? – рассмеялась Надежда.
– Хорошо, – неожиданно серьезно ответил он, – очень хорошо.
Он все-таки проснулся среди ночи. Она спала, уютно посапывая ему в плечо. Он пошевелился. Пушистая морда ткнулась ему в руку, требуя погладить и пустить на диван. Он прислушался к себе. Не было привычной тоски, а так, просто разные мысли текли неторопливо. Он заснул под тихое мурлыканье Бейсика.
В субботу утром, проснувшись и не открывая глаз, Надежда почувствовала, что на нее кто-то смотрит, и было как-то неудобно на диване, тесновато. Окончательно придя в себя, она так и не решилась открыть глаза.
«Что же делать, у меня физиономия, наверное, полный кошмар, тушь вчера не смыла, все небось размазалось. Сейчас он посмотрит, ужаснется и уйдет. А потом на работе будет шарахаться в сторону при встрече, и всем будет неудобно. И как это меня вчера угораздило? Все, надо глаза открывать, он же знает, что я не сплю».
Он улыбнулся ей ласково и погладил по щеке.
– Доброе утро, милый! – Надо же что-то сказать, а теперь быстро в ванную к зеркалу.
Физиономия действительно была так себе. Надежда умылась, разгребла волосы расческой, припудрила нос. Ну что делать, лучше уже не станет. Она заглянула в комнату. Он возился на диване с котом, и Бейсик позволял ему все, что позволял только Алене, и то, когда был маленьким котенком. Увидев Надежду, Сан Саныч привстал и поманил ее к себе.
– Я кофе сварю, – крикнула она уже из кухни.
– Мне вставать?
– Лежи, я принесу.
С дивана доносилось непонятно чье урчанье, они были явно довольны обществом друг друга. Он принял из ее рук кофе, посмотрел как-то странно, потом сказал, глядя в чашку:
– Знаешь, мне никто никогда кофе в постель не приносил.
«Сейчас выпьет кофе, извинится и уйдет, – думала Надежда. – Издалека начинает».
Она сама не знала, чего ей больше хочется: чтобы он ушел или чтобы остался еще ненадолго. Однако он почему-то не ушел даже после завтрака, и всю субботу они были заняты друг другом. Надежда выбросила из головы все мысли о расследовании, что-то готовила на кухне, смеясь и напевая, кормила его чуть ли не насильно четыре раза в день, и они даже в магазин ходили вместе, как пенсионеры. Однако на следующее утро натура взяла свое. Заметив, что она задумчиво рассматривает пейзаж за окном, он сказал:
– Вижу, ты что-то надумала, давай рассказывай.
– Знаешь, давай съездим посмотрим на тот дом, где Марину нашли.
– Ты думаешь, это что-то даст?
– Ну давай попробуем, погода сегодня неплохая.
– Я точного адреса не знаю, это где-то у Сенной, Апраксин переулок.
– Поедем, поищем на месте.
Они поехали на метро, потом долго блуждали переулками, наконец отыскали заброшенный дом за забором. Они обошли вокруг, забор был сплошной. Надежда приуныла.
– Ну и что теперь?
– Послушай, – он был очень взволнован, – послушай, это же наше общежитие, нашего института, где я учился, ну, Физмеха нашего. Я сто лет тут не был, думал, что давно его снесли. Там еще тогда крыша текла и все трубы проржавели, а на кухне крысы бегали величиной с собаку. Девчонки ночью даже в туалет боялись ходить.