Герьен не думала, что Зертан протянет долго. И эта пара иголок, принадлежавших ее давней подруге — а в совете так же часто и противнице, — может скрасить ее последние дни. И хотя Марика и не любила ба, в уголке ее глаза все же набухла слеза. Влага сразу замерзла и стала колоться, и Марика раздраженно смахнула ее тяжелой рукавицей.
Она была всего в трех шагах от дома, когда ветер донес крик — дальний, исчезающий, почти неразличимый. Марика никогда такого не слышала, но распознала немедленно. Это мета вскрикнула от внезапной боли.
Охотницы Дегнанов были в поле, как и каждый день в эти тяжелые времена. Мужчины бродили неподалеку в поисках валежника. Значит, могло что-то случиться. Марика вбежала внутрь и, не дожидаясь, пока ее узнают, сбивчиво заговорила:
— Оттуда донеслось, от пещеры Махен!
Марика тряслась. Она боялась пещеры Махен.
Скилдзян переглянулась со своими помощницами.
— Давай на чердак, щена. Быстро по лестнице!
— Но, ма… — начала Марика и тут же увяла под свирепым взглядом Скилдзян, потупилась и потащилась к лестнице. Остальные щенята налетели на нее с вопросами. Она на них даже не посмотрела и тут же забилась в уголок с Каблином.
— Со стороны пещеры Махен донеслось.
— Это же за много миль, — напомнил Каблин.
— Я знаю. — Они думают, она вообразила себе этот крик. Пригрезился наяву. — Но он донесся с той стороны — вот что я говорила. Я же не сказала, что из самой пещеры.
Каблин тоже слегка вздрогнул и ничего не сказал. И Марика молчала.
Боялись они пещеры Махен, эти щенята. И верили, что для того есть причина.
3
Стояла середина лета — время, когда натолкнуться на опасность можно, только очень постаравшись. Щенков свободно отпускали в лес и на холмы, чтобы изучили территорию стаи. Их игры и работа вырабатывали навыки, необходимые взрослому мету, чтобы выжить и вырастить собственных щенят.
Марика почти всегда бегала со своими однопометниками, особенно с Каблином. Замберлин редко делал что-нибудь сверх того, что от него требовали.
Но у Каблина не было выносливости Марики, ее силы и храбрости. Иногда он доводил ее, и в приступах злости она пряталась, чтобы ему приходилось искать путь самому. Он хныкал, причитал, жаловался, но всегда выбирался. На своем уровне он был достаточно способным.
К северо-востоку от стойбища стояла скала Стапен — причудливый базальтовый выход, которому Мудрые издавна придавали значение духовное и обрядовое. Там, на скале Стапен, они говорили с духами леса и оставляли им приношения, чтобы хорошей была охота, густыми всходы, сочными и крупными ягоды и обильным — урожай чота. Чот — многолетнее растение по колено высотой, со съедобными листьями, плодами и тучным, сладким, бугорчатым корнем. В темном, сухом и прохладном месте корень может храниться годами.
Скала Стапен возвышалась над пятью естественными святилищами, посвященными анималистической традиции древних Дегнанов. Другие были посвящены духам воды и воздуха, огня и подземного мира. Всесущего, хранителя древних путей, почитали в каждой избе.
Пещера Махен, дверь в подземный мир, была средоточием теневой стороны жизни. Пошит, шаманка избы Скилдзян, и такие же, как она, из других изб регулярно приходили к пещере вопрошать тени и мертвых и обновлять амулеты, охраняющие от них вход.
По меркам Верхнего Поната Дегнаны не были суеверны, но, если дело касалось теней, не экономили на приношениях, чтобы отвратить дурное воздействие. И амулетов, запечатывающих пещеру, всегда было много, и были они свежими.
Марика с Каблином заводили игру, в которой испытывали смелость. Надо было подобраться к святилищу чуть ближе, чем позволял страх. Робкий Каблин держался к Марике даже ближе, чем когда они бегали по лесам, если ей приходилось брать его с собой.
В эту игру Марика играла уже третье лето, но в лето перед Великой Зимой все вдруг перестало быть щенячьей игрой.
Как всегда, Каблин не хотел. Еще на почтительном расстоянии он заныл:
— Марика, я устал. Давай домой пойдем, а?
— Сейчас только за полдень перевалило, Каблин. Ты что, деточка, которой соска нужна? — И тут она отвлеклась: — Ой, смотри!
Она заметила поросль чота, густеющую под старыми листьями на склоне оврага, глядящего на север. Чот всегда лучше растет там, где мало прямого солнца. Это растение-эфемерида, оно распускается, цветет, плодоносит и увядает всего за тридцать дней. Такая скрытая поросль не может остаться незамеченной. Теперь Марика о ней доложит — щенята должны докладывать о том, что нашли. Это в любом случае дает понять, насколько они знают территорию.
О пещере она забыла. Теперь она искала растения по листьям размером в две лапы, а не в одну. Женские побеги чота дают плоды на коротких стеблях, растущих из сочленений листьев.
— Вот он! Этот незрелый. И этот незрелый.
Первый зрелый плод нашел Каблин. Плод был размером дюйм на полтора — бледное изжелта-зеленоватое яйцо с появляющимися коричневыми пятнышками.
— Вот он! — Каблин поднял плод над головой.
Тут же Марика нашла еще один. Она прокусила дыру, скривилась от вязкого кислого сока и расколола скорлупу. Вытащив семена, Марика немедленно их закопала. В плоде чота мякоти мало, и возле кожицы она противно горькая. Лучшую часть Марика аккуратно выскребла каменным ножом. Длинная челюсть и хищные клыки мешали метам добраться до мякоти.
Каблин явно вознамерился выесть все плоды на полянке. Марика решила, что он слишком застрял.
— Давай, пошли!
Лучше бы Замберлин с ними пошел. Тогда бы Каблин не был такой обузой. Но Замберлин бегал сейчас с друзьями, и им Каблин был без пользы, потому что не мог за ними угнаться.
Скоро они вырастут и расстанутся. Марике это не нравилось, пусть даже она и знала, что это неизбежно. Еще несколько лет — и им придется взять на себя роль взрослых. Замби и Каб уйдут насовсем…
Бедняга Каблин. В мужчине ценится совсем не ум.
Через струйку ручья, вверх по склону и дальше, через лужайку, вниз по заросшей круче у ручья побольше и вниз по его течению еще треть мили. Там ручей вилял в сторону у подножия уже приличного холма — первого из тех, что дальше вырастали в Зотак. Марика уселась, подогнув ноги, в сотне футов от ручья и в тридцати над ним. Напротив нее тенью в кустарнике и скалах зиял вход в пещеру. Рядом с Марикой сел Каблин, часто дыша — он запыхался на быстром ходу.
Иногда даже Марику раздражал его недостаток выносливости.
Косые лучи солнца пробивались сквозь листву, освещая белые, желтые и бледно-красные цветы. Между ветвями в сполохах света и тени перепархивали какие-то крылатые твари, то появляясь, то будто исчезая в тени. Свет попадал и на выход из пещеры, но никак не освещал ее внутренность.
Марика никогда не подходила ближе берега ручья. С того места, где она теперь сидела, нельзя было различить ничего, кроме сгустка темноты. Даже алтаря приношений не было видно.
Говаривали, что южные меты насмехались над своими более примитивными братьями за почитание духов, которым на них в любом случае наплевать. Даже среди Дегнанов находились такие, которые всерьез относились только к Всесущему. Но на церемонии ходили и они. Просто на всякий случай. Меты из Поната обычно бывали предусмотрительны.
Марике приходилось слышать, что стаи кочевников Зотака практикуют анимистические ритуалы, подразумевающие духов света и тьмы, богов и дьяволов во всем. Даже в камнях.
Каблин кое-как отдышался. Марика встала и заскользила по крутому склону к ручью. Каблин не отставал. Он боялся, но не возразил, даже когда Марика прыгнула через ручей. Он прыгнул следом. Хоть раз он решил не уступить ей в силе духа.
Марика взглянула вверх на склон, и что-то в ней встревожилось. Отсюда входа в пещеру видно не было, только мшистая влага сочилась сверху по скользкому камню. Бывали периоды, когда из пещеры поднимался пар.
Марика попыталась разобраться в себе — понять, в чем дело. И не смогла. Как будто она что-то съела, что никак не уляжется в животе, и оттого нервы гудят. С пещерой Марика это не связала. Никогда раньше она возле этой пещеры не испытывала ничего, кроме страха. Она взглянула на Каблина. Он тоже был скорее обеспокоен, чем испуган.
— Ну? — Каблин оскалил зубы. Это выражение должно было означать вызов. — Хочешь, чтобы я пошел первым?
Марика сделала два шага, снова взглянула вверх. Ничего не видно. Пещеру прикрывал кустарник.
Еще два шага.
— Марика!
Она оглянулась. Каблин был взволнован, но не так, как обычно.
— Чего тебе?
— Там что-то есть.
Марика ждала, что он объяснит. Она не стала смеяться. Иногда он мог сказать и то, чего не мог видеть. И она тоже… Он вздрогнул. Она снова попыталась разобраться, что же она ощутила минуту назад. Но это чувство исчезло.