Когда он предложил мне написать заявление об уходе, я отказался. Твоя, говорю, идея, ты меня и увольняй, а я пока никуда уходить не собираюсь, места другого себе не ищу. Босс натурально опешил. Он же считал, что чуть ли не облагодетельствовал меня: как же, скандала не раздувает, послужной список не портит, позволяет уйти тихо, без шума, а тут вдруг такие фортели. Стал угрожать, смотри, мол, парень, уволю по статье, рекомендаций не дам, тебе же хуже будет, ни одна приличная фирма тебя не возьмет. Ничего, говорю, не парься, увольняй, а со своими будущими проблемами я как-нибудь сам разберусь.
— А ты, Юрич, рисковый был в молодости. Он же и впрямь мог тебе капитально трудовую книжку испортить, если бы по статье уволил.
— Никакого риска, ни малейшего. Ты, шеф, со своей колокольни смотришь, а я к тому времени на инофирмах уже не первый год работал, и та фирма была у меня тоже не первой, так что в особенностях их кадровой политики я разобрался. Для иноземцев главное — скандалов избегать, не допускать, чтобы имя фирмы публично трепали. Вот, допустим, уволит он меня по статье, а я подам в суд. Что тогда? Он же не смог бы доказать, что я шпион, значит, последовало бы обвинение в клевете и отмена незаконного увольнения. Даже если бы Тони иск выиграл, все равно получилось бы долгое и, самое главное, открытое, то есть публичное разбирательство. А это скандал, за который его самого начальство высекло бы нещадно.
Есть и еще одно обстоятельство. Иностранцы и сейчас частенько носы задирают, а уж тогда, в девяностых, по всем параметрам себя выше нас ставили. И честнее они, и к работе относятся ответственнее, и даже персонал не абы как отбирают, а по науке, тесты там всякие, собеседования. А теперь представь, сотрудник, отобранный якобы по новейшим западным методикам, оказался настолько негодным, что его увольнять пришлось. Это ж позорище. Где же, позвольте спросить, ваша хваленая наука, господа? Как же вы еще на стадии тестирования не поняли, что кандидат не подходит? Ну, а если сам уволился, все чисто: мало ли какие могут быть личные обстоятельства.
Вот почему инофирмы стараются без крайней необходимости никого не увольнять, предпочитают либо тихо выдавить, либо уговорить, чтобы сам ушел. Тони это все знал не хуже меня, а потому, поняв, что нахрапом не взять, предпочел договориться. В результате я написал-таки заявление, как он хотел, но стряс с него, во-первых, очень приличные отступные, а во-вторых, рекомендации.
— Занятная история, согласен, но Танюшке твой опыт не годится.
— Отчего же? Нет, я помню, ты сказал, что для нее случившееся чуть ли не трагедия, но это уже от характера зависит. Я, видишь ли, давно понял: для того, чтобы обрести душевный комфорт, надо научиться жить в гармонии с самим собой. То есть делать то, что ты хочешь, а не то, чего хотят от тебя другие, если, конечно, при этом никому не мешаешь. И одобрение надобно получать, прежде всего, от внутреннего «я», а не искать на стороне. Для меня, например, главное, что я сам о себе думаю, а у твоей племянницы как с самооценкой, не занижена?
— С этой, как ее, с оценкой у нее все путем. Тут в другом дело. Ты вот только работу потерял, не больше, так?
— Ну да. Через месяц другую нашел, не хуже.
— Вот о том и речь. А она может профессию потерять. Да я сейчас расскажу, сам убедишься. Татьяна окончила архитектурный и работает в довольно известном дизайнерском бюро «ПЛ». Ей всего двадцать пять, но себя уже хорошо зарекомендовала. Собственно, ее присмотрели и в «ПЛ» пригласили, еще когда училась, уже тогда видно было, что девочка талантливая.
Понимаете, мужики, она мне как дочь, своих-то заиметь не сподобился, работа наша, сами знаете, мало времени на личную жизнь оставляет. А у сестры жизнь не сложилась, одна дочь поднимала, так что я помогал, как мог. И обучение в архитектурном оплачивал, у них таких денег нет. Танюшку я очень люблю и за обучение платил бы по-любому, но, согласитесь, приятнее, когда понимаешь, что не зря платил.
Короче, проработала моя Танечка в этом бюро чуть больше двух лет и была так довольна, что все уши мне прожужжала, как там здорово да какой коллектив славный. Много мне о своей работе рассказывала, поэтому я хорошо диспозицию представляю. Хозяев там двое, по первым буквам их имен и название. Директор — Петр Викентьевич, скорее администратор. Он, правда, тоже соответствующее образование имеет, но, видимо, вовремя понял, что таланта недостает, зато открыл в себе управленческую жилку. Оно и правильно, творить не всем дано, а хороший управляющий всяко лучше посредственного дизайнера.
Татьяна об этом Петре Викентьевиче до последнего времени неплохо отзывалась: мягкий, интеллигентный, но в то же время умеет настоять на своем, может процесс организовать, а самое главное, хоть сам дизайнерскими талантами не блещет, но способен чужую работу понять и оценить. В общем, почти идеальный руководитель творческого коллектива. А главный дизайнер и по совместительству компаньон Петра некая Лаура Гессен, дама довольно известная в тех кругах. Вот с ней у Танюшки конфликт и вышел.
Вообще-то никакая она не Лаура, а самая настоящая Маша Морковкина, родом из какой-то глухой дыры, в детстве коров пасла. У нее и сложение крестьянское: крупная, ширококостная, дородная. В молодости выскочила замуж за иностранца, потом развелась, оставив себе его фамилию, а под фамилию и имя поменяла. Но дизайнер она, говорят, знаменитый, всякими призами и званиями отмечена. Сейчас Лауре далеко за сорок, но выглядит моложе. Она еще и в архитектурном преподает, пару раз в неделю лекции читает, не для денег или карьеры, а для статусности. Выходит, Таня в какой-то степени ее ученица.
Когда Танюша в «ПЛ» пришла, она Лауру побаивалась, потому что та слыла дамой строгой. С подчиненными держалась надменно, заносчиво, смотрела поверх голов, что при ее росте не сложно, за любой пустяк могла осадить на грани оскорбления. Но неожиданно для всех стала она Танюшку привечать. Была на удивление ласкова, помогала, делилась профессиональными секретами, так что племяшка на нее чуть ли не молилась. Я ей говорил, держи, мол, ухо востро. Ну, не бывает так, чтобы всем хамила, а с тобой одной ласковая. Значит, надо ей от тебя что-то, и рано или поздно счет предъявит. А она, дурочка молодая, не верила, отмахивалась: «Да ладно тебе, дядя. Ты на своей работе очерствел, везде подвох видишь, а Лаура добрая, просто не ко всем. Но талант уважает». А ведь я как в воду глядел!
Ну, а теперь о самом деле речь пойдет. Некоторое время назад Администрация президента объявила конкурс на проект зимнего сада в загородной резиденции, предназначенной для неофициальных приемов высокопоставленных зарубежных гостей. Проект вроде небольшой, но, сами понимаете, важный: победа особенно престижна, ведь дизайнер, имеющий на руках такой контракт, мог бы смело открывать ногами дверь в любое дизайнерское бюро, везде взяли бы сразу и на его условиях. А потому желающих участвовать набралось много. Но, по условиям конкурса, каждое дизайнерское бюро могло представить только одну работу, поэтому практически все проводили свои внутренние конкурсы.
Лаура сразу объявила, что скорее всего участвовать не будет, а после нее самой перспективной считалась моя Таня. Она старалась, прямо горела, работала буквально днем и ночью. Готовые работы надо было сдать одиннадцатого (ага, подумал я, мы с Иваном Макаровичем в тот день плотно делом Осипенко занимались), а к двадцать пятому лучшую работу нужно уже от имени бюро предъявить президентской комиссии.
Свои проекты сотрудники «ПЛ» сдавали Петру Викентьевичу анонимно, под девизами, чтобы, значит, объективность соблюсти. Набралось пять работ, но уже на следующий день случился скандал: две из пяти совпадали вплоть до мельчайших деталей. Вскрыли конверты с расшифровками девизов, тут и выяснилось, что их авторами значатся Лаура и Татьяна. Петр натурально остолбенел. Он поначалу не очень обеспокоился, думал, рядовые сотрудники столкнулись, а тут такой пассаж.
Сразу поясню, я так подробно знаю, что и как происходило, потому что работы Петр Викентьевич разбирал не один, а вдвоем со своей секретаршей, а та с Танюшкой дружит. Когда случился этот конфуз, Петр решил до принятия окончательного решения все держать в секрете, поэтому лишних людей не привлекал. Поступил он так же, как, наверное, и я бы поступил на его месте: опросил обеих дам по отдельности. Ну, а секретарша при опросах присутствовала, стенографировала и после мне все подробно рассказала. По Таниной просьбе.
Татьяна подвоха не подозревала. Когда Петр сообщил ей, что Лаура предъявила от своего имени точно такой же проект, как и ее собственный, Таня чуть в обморок не хлопнулась. Но собралась и стала доказывать, что все это придумала сама, от начала до конца, ничьими идеями не пользовалась, но с Лаурой, естественно, в процессе работы часто общалась, наработки показывала. Лауру она всегда считала своим учителем, а какой же ученик не хочет получить одобрение учителя? Кроме того, Лаура сказала, что участвовать не будет, вот она ничего и не скрывала. И теперь просто поверить не в силах, что ее обожаемая наставница оказалась такой стервой.