Елизавета вся обратилась в слух, пытаясь угадать причину появления в агентстве знакомств этого красавца.
— Моя бабушка во время Второй мировой войны была учительницей в городе Калинине. Туда вошли фашисты и угнали ее вместе с партией других жителей в Германию. Бабушка была очень красивой и образованной женщиной, и к этому времени на ее долю выпало много страданий. В Германию она попала совсем молодой, но уже была круглой сиротой, так как родителей ее репрессировали до войны как врагов народа. Она попала в услужение в очень богатый немецкий дом к одинокому пожилому композитору, не симпатизирующему фашистам. Его не тронули только потому, что он был фактически национальным героем, его музыку знал весь народ, он внес огромный вклад в развитие культуры страны. Между бабушкой и композитором возникла теплая привязанность, переросшая во взаимную симпатию и любовь. Так она вышла замуж за моего деда, которого лично я не знал. У них была разница в возрасте сорок лет, но десять лет счастья она ему подарила и после его смерти стала самой богатой и самой молодой вдовой в округе. Моему отцу Патрику, когда умер дед, было всего восемь лет. К бабушке сваталось много молодых и состоятельных людей, ведь ей было всего двадцать восемь лет, но она так больше и не вышла замуж, сохранив верную память о своей первой и единственной любви. Дед совершил невозможное, он отогрел сердце молоденькой девушки, покалеченное войной, и заставил ее полюбить немца, а их русские люди в то время ненавидели.
Бабушка безумно баловала моего отца, который рос совершенно неуправляемым ребенком. В семнадцать лет он сбежал из дома и стал жить, презирая все условности. Я родился от такой же безбашенной девчонки, как и он, в коммуне хиппи и умирал там от голода и недосмотра. Бабушка разыскала меня в каком-то приюте и взяла к себе. Она повторила попытку воспитать мальчика, но пошла абсолютно другим путем. Меня совсем не баловали. Я не имел ни минуты свободного времени, ходил в самую престижную школу, где учеников загружали по полной программе, включая верховую езду, фехтование, шахматы, восточные единоборства, танцы и еще много чего. Кроме того, на дом приходили репетиторы по иностранным языкам и музыке. Бабушка отдала меня в закрытую школу бизнеса в подростковом возрасте, там я проучился до двадцати лет, приезжая домой только на каникулы. Короче, она сделала меня тем, кем я являюсь на сегодняшний день. Не подумайте, что она не любила меня и поэтому на восемь лет сдала в эту школу. Все это делалось, наоборот, от великой любви ко мне, единственному внуку, вернее, к единственному родственнику, оставшемуся в живых, так как ни моего отца, ни моей матери к тому времени уже не стало. Они погибли от наркотиков. Думаю, что я полностью оправдал надежды и чаяния моей бабушки Ариадны Львовны. За несколько лет я в десятки раз увеличил семейный капитал, окружил бабушку заботой и любовью. Вот уже десять лет мы живем в собственном особняке в Австрии, хотя у меня есть дома и виллы по всей Европе и в Америке, это необходимо мне по бизнесу. Ариадна Львовна облюбовала спокойную, романтичную и зеленую Австрию, и я согласился с ее выбором. Вы меня, Лиза, извините за долгое вступление, — мягко улыбнулся Эрвин.
— Ничего-ничего, мне очень интересно, вы так хорошо говорите по-русски, — поспешила заверить его Лиза.
— Я стараюсь не забывать свои корни, кроме того, я всегда читаю в подлиннике произведения великой русской литературы, — ответил Эрвин и улыбнулся. — Я вернусь к своему рассказу, извините за небольшое отступление. Как вы уже поняли, бабушка для меня является центром вселенной, самым близким и единственно важным человеком. Сейчас она очень больна, и ее последней просьбой стала мольба о моей женитьбе, — блеснул глазами Эрвин.
— Странная просьба, хотя… я ее понимаю, — кивнула Лиза, судорожно наматывая локон на палец с золотым ногтем.
— Она надеется увидеть меня успешным не только в бизнесе, но и в личной жизни. Бабушка тяжело больна, и она заслужила то, чего хочет.
— И вы вот так вот готовы сразу жениться? — спросила Лиза, прикидывая, сможет ли она быстро развестись со своим третьим мужем.
— Скорее, заключить деловое соглашение, — ответил Эрвин.
— Можно пояснить? Я не совсем поняла…
— Конечно. Я не собираюсь жениться по-настоящему, у меня есть подруги, и я ни в кого не влюблен. Я хочу заключить формальный союз. Штамп в паспорте, свадебные фотографии… бабушка будет удовлетворена, а я спокоен.
— То есть вы это сделаете для бабушки? — уточнила Лиза, пытаясь переварить его странную просьбу.
— Совершенно верно, исключительно для нее, но ради бабушки я готов на многое. Если она хочет видеть меня перед своей смертью женатым, она это увидит. Женщина, то есть моя невеста и жена, получит за беспокойство формального характера два миллиона евро.
— Но не получит вас? — усмехнулась Лиза, не сразу осознав сумму, предлагаемую Ламаром.
— Люблю умных женщин, — улыбнулся в ответ Ламар.
— Это хорошая компенсация за свадебную фотосессию и штамп в паспорте, — согласилась Лиза, нервно катая карандаш по столу.
— Я тоже так думаю, — ответил Эрвин, — будет составлен юридический документ, в котором я пообещаю выплатить после всего деньги, а женщина выполнит ряд условий.
— Например?
— Никакого шантажа после сделки и согласие на развод после смерти моей бабушки. Она говорит, что врачи дают ей полгода, не больше…
— Великолепно, — прошептала Лиза и спохватилась, — в смысле, не то, что ваша бабушка умирает, а то, что такое серьезное дело вы доверили нам. Кстати, почему? У вас много, как вы выразились, подруг. Неужели ни одна из них не согласилась вам помочь? А потом, почему вы не нашли жену в Австрии? Поближе к бабушке? — засыпала она его вопросами.
— Мои подружки не нравятся Ариадне, а я хочу, чтобы мой выбор ей понравился, чтобы она была полностью удовлетворена. Понимаете?
— Конечно, но неужели ни одна ей не нравится? — сказала Лиза.
— Мои подружки — в основном девушки из модельного бизнеса, актрисы, танцовщицы, бабушка считает их несерьезными. Кроме того, под старость она стала очень сентиментальной, мечтает, чтобы я женился на русской женщине, чтобы русский род продолжился в Австрии.
— Понятно… — растерялась Лиза.
— Есть проблемы? — участливо спросил Эрвин.
— Это несколько необычно, сейчас я соберусь с мыслями, — тянула время Лиза.
— У меня есть еще несколько просьб, — сказал Эрвин и заглянул в стильный кожаный блокнот.
«Выписал данные, будто приобретает породистую кобылу», — мелькнула у Лизы мысль, но она все же сконцентрировалась и сделала самое серьезное лицо.
— Невесте должно быть около тридцати лет. То есть не девочка-свистулька и не дама в возрасте, так как бабушка хочет, чтобы у меня было много детей. Женщина не должна быть вульгарной…
«То есть не похожа на твоих подружек, которым ты не можешь отвести эту роль», — почему-то подумала Лиза, начиная раздражаться от мысли, что такой красивый мужик предпочитает остаться один.
— Моя избранница должна быть стройной, с классическими чертами лица, чтобы на свадебной фотографии мы составили красивую гармоничную пару, — добавил Ламар.
— Знаете русский фольклор? — спросила Лиза.
— Очень интересно, — подался вперед Эрвин.
— Ну, пословицу «поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что», — выдала Лиза и прикусила язычок.
Эрвин оценил ее юмор и рассмеялся, обнажив в улыбке ряд жемчужно-белых зубов и сразив ее будто контрольным выстрелом.
— Я-то знаю, чего хочу… — начал он.
— Скорее, что хочет ваша бабушка, — перебила его Лиза.
— Да, так как ее я тоже хорошо знаю, и, заметьте, я плачу за это деньги. Вашему агентству я переведу двести тысяч за работу. Вас устроит?
— Вполне… — выдавила из себя Лиза, у которой от такой суммы даже в глазах потемнело, — но женщины, которые любят деньги, выглядят не совсем так, как вам хотелось бы, — отвела она глаза в сторону. — А дамы серьезные и порядочные могут не клюнуть на ваше странное предложение, а попросту пошлют вас подальше.
— Оно не непристойное, я не трону эту женщину ни одним пальцем, — заверил Эрвин.
— Я не сомневаюсь в вашей порядочности, — ответила Лиза, вспомнив о своем остывшем кофе. Этот породистый австриец русского происхождения тоже не притронулся к своей чашке. — Вы считаете, что все можно купить за деньги? — поинтересовалась Лиза, внезапно захотев, чтобы он тронул ее, и не только пальцем.
— Да, я так считаю, — уверенно и прямо глядя ей в глаза, ответил Эрвин Ламар.
Именно в этот момент дверь отворилась, и в кабинет буквально ворвалась Анна Юмашева. Она была облачена в облегающий трикотажный джемпер розового цвета и светло-голубые джинсы. На ногах красовались ярко-красные туфли на высоких каблуках в тон красной помаде — единственному атрибуту косметики, присутствующему на ее лице. Анна вошла, независимо подняв подбородок и уверенно цокая каблуками.